Истребитель русской духовности - Владимир Тучков

Настя предложила Льву, который был уже готов выполнять любые прихоти своей царицы, присутствовать во время ее работы. Для чего в углу комнаты была установлена ширма, благо размеры квартиры это позволяли. Сидеть он должен беззвучно, словно умерший, сидеть и смотреть в проковырянную дырочку. В случае своего обнаружения Льву грозило вечное отлучение.

Лев, почти ничего уже не соображавший, с радостью согласился. Лишь бы быть рядом с Настей, видеть ее, слышать голос, ощущать запах духов.

Во время первого «сеанса», спустя пять минут, он лишился чувств, страшным усилием воли беззвучно опустив тело на пол, а уже затем потеряв сознание. Когда он пришел в себя, грязный ублюдок, который на самом деле был совершенно обычным клиентом, не хуже других, уже заканчивал. Затем он собрался и ушел. И лишь тогда Лев дал волю готовым со звоном лопнуть нервам, уткнувшись мокрым от слез лицом в сладоточивое тело.

Такого оргазма Настя еще никогда не испытывала.

Ситуация резко изменилась, существенно сместив акценты и поменяв роли на пятый раз, когда Лев, с мутящимся от ревности и сопутствующего ей комплекса зверообразных чувств, пришел с ножом, предназначенным лишь для убийства и ни для чего более. Когда клиент уже готов был закончить, Лев решительно вышел из-за ширмы, сделал шесть твердых шагов и четыре раза вонзил лезвие в белую, как у глиста, спину. Затем сбросил на пол безжизненное тело и овладел онемевшей от сладостного ужаса Настей.

Об оргазме такой невероятной силы Настя никогда даже не мечтала.

Поскольку Лев был уже сексуальным роботом с оголившимися чувствительными элементами, запрограммированным лишь на удовлетворение своей госпожи, то понятий добра и зла для него уже не существовало. Более того, его мозг, трепетавший от малейшего прикосновения к ауре Насти, никоим образом не отзывался ни на что другое. Вероятно, в тот период своей жизни несчастный мог бы сжечь над пламенем газовой конфорки несколько своих пальцев, ничего при этом не почувствовав. Поэтому он без малейшего труда расчленил в ванне труп при помощи специально купленной для этой цели электрической пилы и выкинул куски гнусного мяса в ста километрах от Москвы.

Со временем такая любовь вошла у них в систему. Правда, место действия пришлось перенести в дом Льва, где можно было не опасаться разоблачения. По распоряжению хозяина во дворе был оборудован специальный чан десятиметровой глубины, наполнявшийся кислотой. Именно туда и бросали трупы. Чан был соединен с канализацией, поэтому клиенты Насти, которую, происходи все это не в России, а на жарком материке, вполне можно было бы назвать Клеопатрой, исчезали без следа и запаха.

Любовники постоянно оттачивали свое мастерство, которое вскоре превратилось в устойчивый ритуал с курениями, особыми благовониями и заветными словами и жестами. Лев был допущен и к выбору жертв, сопровождая Настю в ее ночных охотах.

За полгода жрецы новой любви принесли в жертву своей похоти и все возрастающему безумию не один десяток человек. Вот неполный их список [1]:

Парфен, человек лет двадцати семи, небольшого роста, курчавый и почти черноволосый, с серыми маленькими, но огненными глазами, широким и сплюснутым носом, скуластым лицом, тонкими губами, беспрерывно складывавшимися в какую-то наглую, насмешливую и даже злую улыбку, с высоким и хорошо сформированным лбом, скрашивавшим неблагородно развитую нижнюю часть лица;

Лукьян Тимофеевич, дурно одетый господин лет сорока, сильного сложения, с красным носом и угреватым лицом;

Ганя, очень красивый молодой человек лет двадцати восьми, стройный блондин, средне-высокого роста, с маленькою, наполеоновскую бородкой, с умным и очень красивым лицом, со слишком тонкой улыбкой, со слишком уж пристальным и испытующим взглядом;

Иван Федорович, генерал, цветущего пятидесятишестилетнего возраста, с прекрасным цветом лица, крепкими, хоть и черными, зубами, коренастого, плотного сложения, с веселым выражением физиономии ввечеру;

Афанасий Иванович, человек лет пятидесяти пяти, изящного характера, с необычайною утонченностью вкуса, чрезвычайный ценитель красоты, которому хотелось жениться хорошо;

Иван Петрович, молодой и странный человек, скромный, аккуратный и вылощенный, происшедший из нищеты и сделавшийся ростовщиком;

Фердыщенко, господин лет тридцати, не малого роста, плечистый, с огромною курчавою, рыжеватою головой, с мясистым и румяным лицом, с толстыми губами, широким и сплюснутым носом, маленькими, заплывшими и насмешливыми глазами, очень неприличный и сальный шут, с претензиями на веселость, выпивающий;

Коля, мальчик с веселым и довольно милым лицом, с доверчивою и простодушною манерой;

Ардалион Александрович, господин лет пятидесяти пяти или даже поболее, высокого роста, довольно тучный, с багрово-красным, обрюзглым лицом, обрамленным густыми седыми бакенбардами, в усах, с большими, довольно выпученными глазами;

Евгений Павлович, молодой человек лет двадцати восьми, высокий, стройный, с прекрасным и умным лицом, с блестящим, полным остроумия и насмешки взглядом больших черных глаз;

Антип, молодой человек лет двадцати двух, бедно и неряшливо одетый, в сюртуке с засаленными до зеркального лоску рукавами, с жирною, застегнутой доверху жилеткой, с исчезнувшим куда-то бельем, с черным шелковым, замасленным донельзя и скатанным в жгут шарфом, с немытыми руками, с чрезвычайно угреватым лицом, белокурый и, если можно так выразиться, с невинно-нахальным взглядом;

Ипполит, очень молодой человек лет семнадцати, может быть, и восемнадцати, с умным, но постоянно раздраженным выражением лица, на котором болезнь отложила ужасные следы;

Родион, который был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен;

Семен Захарович, человек лет за пятьдесят, среднего роста и плотного сложения, с проседью и с большою лысиной, с отекшим от постоянного пьянства желтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками, из-за которых сияли крохотные, как щелочки, но одушевленные красноватые глазки;

Дмитрий Прокофьевич, необыкновенно веселый и сообщительный парень, добрый до простоты, высокий, худой, всегда худо выбритый, черноволосый, иногда буянивший и слывший за силача;

Александр Григорьевич, очень молодой человек лет двадцати двух, с смуглою и подвижною физиономией, казавшийся старее своих лет, одетый по моде и фатом, с пробором на затылке, расчесанный и распомаженный, со множеством перстней и колец на белых отчищенных щетками пальцах и золотыми цепями на жилете;

Илья Петрович, с горизонтально торчащими в обе стороны рыжеватыми усами и с чрезвычайно мелкими чертами лица, ничего особенного, кроме некоторого нахальства, не выражавшими;

Никодим Фомич, видный офицер с открытым свежим лицом и с превосходными густейшими белокурыми бакенами;

Зосимов, лет двадцати семи, высокий и жирный человек, с одутловатым и бесцветно-бледным, гладковыбритым лицом, с белобрысыми прямыми волосами, в очках и с большим золотым перстнем на припухшем от жиру пальце;

Петр Петрович, господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брезгливою физиономией, с темными бакенбардами в виде двух котлет, с расчесанными и завитыми у парикмахера волосами;

Аркадий Иванович, человек уже немолодой, плотный, с густою, светлою, почти белою бородой;

Николай, маляр;

Дмитрий, маляр;

Андрей Семенович, молодой прогрессист, худосочный и золотушный, до странности белокурый, с бакенбардами в виде котлет, которыми он очень гордился, с постоянно болевшими глазами, с довольно мягким сердцем, но весьма самоуверенной речью, глуповатый;

Григорий, слуга, мрачный, глупый и упрямый резонер, человек вернейший;

Федор Павлович, «помещик», дрянной, развратный, бестолковый, но хитрый, сумасброд, злой шут, хапуга;

Митя, двадцативосьмилетний молодой человек, среднего роста и приятного лица, мускулистый, легкомысленный, буйный, со страстями, нетерпеливый, кутила, его большие темные глаза навыкате смотрели хотя и с твердым упорством, но как-то неопределенно;

Иван, молодой человек двадцати трех лет, ученый, блестящих способностей, гордый и осторожный на вид;

Алеша, девятнадцатилетний подросток, пышущий здоровьем, статный, краснощекий, стройный, средневысокого роста, темно-русый, с правильным, хоть несколько удлиненным овалом лица, с блестящими темно-серыми широко расставленными глазами, весьма задумчивый и весьма спокойный, человеколюбец;

Петр Александрович, либерал сороковых и пятидесятых годов, вольнодумец и атеист;

Петр, очень молодой человек лет двадцати, сложения крепкого, роста довольно высокого, с приятным лицом, молчаливый и несколько неловкий;

Миша, молодой паренек, лет двадцати двух на вид, довольно высокого роста, со свежим лицом, с широкими скулами, с умными и внимательными узенькими карими глазами;