Леший - Алексей Бачаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Баб, да не разбираюсь я в этих всех перцах. Опять все не то будет.
– Ну ладно. Возьми соли хотя бы. Совсем нет.
– Спасибо, Баб. – ответил Егор, смутившись. – Я говорю, дело чести. Ты не переживай. У меня вот дело пойдет, заживем. Вот увидишь. Я тебе не только соли, чего хочешь…
– Иди, иди уже…
Пройдя мимо нескольких старушек, которые сидели на лавке рядом с сельским магазинчиком и выдержав все испытующие взгляды, Егор поправил задравшуюся майку и взбежал по лестнице на высокое деревянное крыльцо. Каждая ступень приветствовала его скрипом. Далее он вошёл внутрь. Перед прилавком стояли две женщины и вели беседу с продавщицей, которая отмахивалась от мух и от жары сложенным из газеты веером. В стороне от кассы жужжал вентилятор с несколькими привязанными к нему ленточками.
– Пива подайте. – проговорил Егор и протянул сотню. От стоявшей в магазине духоты ему сделалось плохо.
– Подождешь! Пива… Меня не видно что ли, стою. – огрызнулась на него одна из женщин. – Ну и наглость…
– Ну так вы стоите, а я по делу пришел… – усмехнулся Егор в ответ.
– Хороши у вас дела, ничего не скажешь. – ответила ему вторая женщина.
– Есть для травы что-нибудь? – обратилась первая женщина к продавщице. – Васька со своим футболом все вытоптали, свинарник под окном мне развели.
– Удобрения есть, соль вон какая-то, подать?
– А семян никаких нет? Не знай как теперь растить ее…
– Нет, только удобрение.
– Не надо. У меня этого удобрения там теперь до жопы. Хоть грядки сади. А травы нет. Как дождь пойдет, до крыльца не доберешься, трясина настоящая.
Собрав котомки, женщины пошагали в сторону выхода. Егор остался у кассы. Лицо его остановилось. Глаза его озарились проблеском гения.
– Пива-то надо? – обратилась к нему продавщица. Она с недоверием оглядела его, а потом шлепнула себя по руке, прибив муху.
– А? – вышел из оцепенения Егор. – Пива? Да, давайте. Часто у вас траву просят?
– Да бывает. Сейчас же газоны у всех, вот и сходят с ума. Будто в поле травы им не хватает. – ответила продавщица, нагнувшись за пивом.
– Травы да, не хватает… – как бы в забытие проговорил Егор.
***
Почесав молотком спину, Егор подошел к Столбу, стоящему на центральной деревенской площади, а потом достал из корзины кусок картона. Далее он выплюнул в руку ржавый гвоздь. Прижав картон локтем, Егор приколотил его к столбу.
На картоне было написано маркером:
“Озеленение участков.
Высаживаем траву за один день на любые поверхности.
Гарантия”
***
– Баб, дашь в долг три сотни? Хотя нет, давай пять. – прокричал Егор, вбежав в огород. После он умылся водой из ведра, широким жестом плеснув ее себе на лицо. Его бабушка стояла над грядкой с лейкой. Вечернее солнце все еще ярко сияло в небе, но жар уже спал. Прохладный ветер колыхал листву нескольких вишен, стоявших в стороне у покосившегося забора. В листве пели птицы. Несколько кур рылись между грядок.
– Я сегодня же отдам. Мне на бизнес. Дело свое начинаю. – добавил Егор, не дождавшись никакой реакции. Сорвав с грядки лук, он засунул его себе в рот и стал жевать, с радостью в глазах озираясь по сторонам.
– Что еще за дело? Опять фонари в лесу вешать? – выдохнула старушка, разгибаясь. – С прошлого разу фонарей уже хватило. Все зайцы должно быть посветлу ходят, одни мы во тьме шаримся. Ты бы лучше шел хорошего чего сделал, забор вон еле стоит, гляди того прибьет свалится.
– Да какие зайцы, бабуль. Я говорю, сегодня отдам. С процентами. Стыдно просить, но все же прошу, потому, что знаю, дело выгорит.
– Что выгорит? Вот я и говорю, у тебя что не дело, так что-нибудь выгорит. Опять участковый будет ходить… Весь сахар вылакал.
– Да ничего не выгорит. Это говорят так… Аааа… Я тебя не обману, честно. Ты же знаешь, для меня дело чести, сегодня не отдам, так уж завтра точно. Душу продам, а отдам. Вот если пойдет, я тебе камаз этого сахара привезу, будешь ведрами чай пить.
– Где же столько взять его?
– Да вот найду, где взять. Ты бабуль не сомневайся, у меня все серьезно. Хочешь, крест вот дам.
– Ну что с тобой делать… Раз уж дело…
***
Пройдя по узкой дорожке, проложенной меж кустов и огромной кучей старых кирпичей, Егор вышел на задний двор каменного дома с покатой крышей. Сам дом был выкрашен в яркий фиолетовый цвет. Крышу двора покрывало несколько баннеров. С одного из них Егору улыбалась какая-то выцветшая девушка. На том месте, где должен был находится глаз девушки, валялось старое мотоциклетное колесо. Стена, выходившая в огород, имела маленький, увитый плющом навесик. Солнце только что зашло, и по земле начинал стелиться вечерний туман. Впереди Егора шла полная женщина. Обутыми в галоши ногами она откинула в сторону несколько камней, а потом повернулась к Егору.
– Вот здесь. – Указала женщина пальцем в сторону площадки за домом, огороженной низким заборчиком из жердочек. Вся она была завалена остатками строительного мусора. После этой площадки и заборчика начинался огород с грядками и с одной теплицей.
– Дети играют здесь, а погляди, что творится. – проговорила женщина. Две кошки огорошено смотрели на нее с низенькой, потонувшей в крапиве лавочки. – Думала вырастет сама трава, да что-то не растет. Одна крапива вон везде торчит, да репейники. Ты крапиву-то не выводишь?
– Пока не вывожу, может начну. – ответил Егор, оглядываясь.
– Ну начнешь, так заходи к нам, тут ее вдоволь навыводишься. Так чего тебе еще, свет может провести? Давай фонарь хоть дам, стемнеет сейчас.
– Не нужно, спасибо. – ответил Егор, ставя на землю большой, военный рюкзак. – Траве нужна темнота, в свете нельзя ее растить. Сейчас дождусь, когда стемнеет совсем и начну.
– Ну гляди. Первый раз такое слышу. Лопату может дать еще, или вилы? Вон там, если что, стоят. В углу, под клеенкой.
– Ничего не нужно. Это же не огурцы, чтобы лопатой их сажать. Вы идите, я тут разберусь.
– Ну хорошо, пойду тогда. Ты если чего, кричи, я дома буду.
Дождавшись ухода женщины, Егор согнал с лавки кошек и подтащил к ней свой рюкзак. После он сел на лавку. На улице стремительно темнело. Кусты и низкие деревца тонули в наползающем мраке. Понизу стелилась легкая дымка, от которой веяло прохладой. В небе появлялись звезды. В кронах трех высоких берез, стоявших вдалеке, допевали свои песни птицы.
