Царь поневоле. Том 2 - Дмитрий Викторович Распопов

тот статный военный, одетый очень дорого и богато. А то, что он женился на тирской женщине, только добавило ему очков в их глазах и веселье продолжилось на бесплатной выпивке и еде. Планы по дискредитации и устранению Небамон, которые предприняли провокаторы на улицах от главных семей города, пытаясь всем доказать, что Небамон — это на самом деле женщина и все жители идиоты, если думают иначе, всё же случились. Но эти провокации не только ничем не завершились, так ещё и самих подстрекателей сильно побили, скинув в море, чтобы не мешали отдыхать порядочным людям своими враками.

На всякий случай, я остался в городе ещё на неделю, чтобы все жители успели принести мне личную присягу, а также посмотреть, самоустраняясь от всех дел, как новоиспечённые муж и жена, будут делить власть и управлять городом. Небамон и тут показала свой ум, впрямую не став давить на центуриона, а советовалась с ним, при этом влюблённо смотря в глаза. То, что она весьма умелая в постели, ещё проверил в своё время я сам, так что не сильно удивился, что все решения, которые потом озвучивал её муж, были уж слишком схожи с тем, что предлагала сама Небамон. А любила она его на самом деле или так хорошо притворялась, мне было безразлично, главное, чтобы караван шёл в нужную мне сторону.

В городе также было всё спокойно, главы семейств хоть и остались недовольны тем, что над ними поставили женщину, но её муж, примирил их немного с этим фактом и они демонстративно для меня и Небамон обещались теперь только с ним, решая городские дела. Мы с женщиной в эти моменты переглядывались и усмехались, понимая, что несмотря на все их протесты, всё равно будет по-нашему, а ещё точнее, по-моему. Небамон прекрасно понимала кому она обязана за такое мгновенное устройство собственной жизни. Только недавно она была отвергнутой наложницей, которую могли продать в рабство, а уже через месяц стала женой видного военного, приближённого к царю Египта и к тому же соправителем большого города. Поэтому моё прощание с ними было весьма кратким, поскольку лишние слова обоим были не нужны.

Сидя на высоком кресле, перед коленопреклонённой парой, я приказал принести мой им свадебный подарок, который состоял из трёх сундуков драгоценностей и различных тканей.

— Постарайтесь жить в мире, — сказал я, пока они расширенными глазами смотрели на небольшую гору сокровищ, которую разгрузили слуги перед ними, — и выполнять мои приказы. Мне крайне не хочется возвращаться сюда ещё раз во главе войска.

— Мой царь, — центурион низко склонил голову, — я легионер. Моя служба и верность Его величеству всегда будет неизменной.

— Я тоже, ещё раз клянусь в своей верности душой и сердцем царю Менхеперре, — серьёзно ответила Небамон.

— Что же дети мои, — я поднялся с кресла и подойдя к ним, опустил обе руки на их головы, — пусть с вами будет моё благословение, не потратьте его напрасно.

Небамон непонимающе на меня посмотрела, но центурион прекрасно понял про что я сказал. Его лицо стало серьёзным и он меня горячо поблагодарил. Женщина, понимая, что он расскажет ей позже, о том, что сейчас произошло, тоже молча поклонилась.

Провожать меня выехала огромная толпа как простого народа, так и фиванских торговых семей. За прошедшую неделю, видя, что центурион с ними спокойно разговаривает и даже помогает в делах, решая текущие проблемы, они видимо решили дать ему и себе время, присмотреться к этим новым отношениям, так что на лицах купцов присутствовали в основном задумчивые выражения, а не страдальческие, какие у них появлялись всякий раз, когда я оказывался рядом.

Прибыв на берег, я встал на поданную мне колесницу и последний раз махнул стоящей вместе на корабле паре и отправился в лагерь, поскольку нужно было идти дальше и дел у меня после усмирения всех финикийских городов, никак сильно меньше не стало.

Глава 2

Не стало большим удивлением для меня, когда едва узнав о том, что я вернулся в лагерь, к Хопи и Танини тут же бросились иудейские купцы, умоляя их о встрече со мной. Понимая о чём пойдёт речь, я согласился принять их в своём новом, красивом шатре, завтра после обеда. Потерю женских рук в своём хозяйстве я ощутил сразу, поскольку Танини ещё было очень далеко как до Бенермерута, так и до Небамон. К тому же он был постоянно занят как написанием документов, что я надиктовывал ему, так и разбором всей поступающей корреспонденции. Общение с внешним миром у меня не прерывалось ни на день. Одни гонцы прибывали, другие убывали и всё это становилось частью обычной рутины. Так что с занятостью Танини, проблема необходимости ещё одних рук в хозяйстве определённо присутствовала.

— Мой царь.

Только я о нём подумал, ко мне вошёл сам парень, показывая два письма.

— Номарх Абидоса сообщает об успешном начале перестройки храма для бога Осириса, начатого с разрешения верховного визиря и Его величества, — сообщил он.

Взяв письмо, я ещё не бегло читающий иероглифы, с помощью Танини прочитал письмо целиком. Номарх сообщал, что хеттские купцы значительно снизили цены на олово и бронзу, поэтому он осуществил закупки у них, а не у египетских купцов и производство снаряжения снова было запущенно, но пока не в полную силу из-за отсутствия мастера Аменемхета. Ну и да, он упоминал, что Рехмир выделил все нужные средства для постройки храма, впервые применив не обязательный сбор крестьян для царских работ, а добровольный, с оплатой впервые в истории Египта деньгами, а именно новенькими медными монетами. Номарх писал, что желающих было сильно больше, чем нужно, так что многих пришлось даже прогонять, поскольку и тех, кто успел попасть на работы хватило, чтобы используя камни и блоки, предназначенные для других храмов, начать перестройку нынешнего храма Осириса, делая его больше и выше нынешнего.

— Отлично, — обрадовался я, что Хатшепсут и Рехмир всё же договорились между собой о пробном использовании денег для оплаты работ крестьян и ремесленников, которые обычно привлекались к обязательным работам на царя бесплатно, только за еду. Я же решил, что запуск денег самой ходовой категории нужно будет осуществлять именно так, как оплату за работу. Так их не станет сразу много в обороте, ну и заодно посмотрим на их покупательскую способность, ведь медь, в отличие от золота, должна была стать повсеместным средством оплаты.

— Что