Герои особого назначения. Спецназ Великой Отечественной - Александр Зевелев

Значительно позже стали обучать специально выделенных бойцов применению противотанкового ружья, хотя это оружие, как подтвердил опыт, необходимо было знать каждому бойцу. Серьезным недостатком было то, что не изучался в должной мере уже имеющийся опыт Второй мировой войны, не обучали тактике ведения боя в условиях современной войны, действиям подразделений, мелких групп и одиночек в условиях окружения, приемам ведения фронтовой разведки. К ведению занятий не привлекались опытные офицеры-фронтовики. Все это не могло не сказаться отрицательно на уровне подготовки бойцов и командиров, их готовности к решению боевых задач. Подлинной, но тяжелой школой для них стал личный опыт, накопленный на фронте и в тылу врага.

Одной из главных задач бригады была подготовка к обороне отведенного ей сектора Москвы.

Административные здания, многоэтажные жилые дома, подвалы превращались в мощные оборонительные пункты, куда стягивались пулеметы, боеприпасы и другое оружие; создавались пулеметные опорные точки, каждая из которых имела свой сектор обстрела. Некоторые из них были расположены на подступах к Кремлю: в недостроенном тогда доме, в здании Центрального телеграфа и в других местах. Несколько пушек бригады были помещены у здания нынешнего Историко-архивного института, на улице 25 Октября, у стены бывшего Китай-города. На площади Маяковского оборудовались огневые точки с широким спектром обзора и обстрела. За Белорусским вокзалом вдоль выемки железной дороги рыли окопы. Одновременно ставились противотанковые ежи, строились блиндажи, проводилась телефонная связь и т. д. Командовал одной из этих групп испанец-интернационалист капитан Перегрин Перес Голарса {11}.

Вот характерный эпизод из жизни бригады в эти дни, рассказанный М. Ф. Орловым: «И. И. Гомберг (заместитель начальника инженерной службы бригады) ведет нас в соседний двор. Там стоят наготове противотанковые ежи. Капитан показывает нам тележку на тросах. «Мы их загрузим, – говорит он, – толом и спрячем в подворотне, а трос протянем в другую сторону улицы. Если прорвутся танки, тросом вытянем тележку на середину улицы прямо под гусеницы».

Идем дальше. На мостовой раскрытый люк. Из люка высовывается голова бойца.

– Что вы здесь делаете?

– Пробую. Отсюда по танку гранатой или бутылкой (бутылкой с горючей смесью. – Авт .). Здорово получится.

И, помолчав, вдруг спросил:

– Разрешите вопрос, товарищ полковник?

– Пожалуйста.

– Это правда, что кому-то из наших огневая точка досталась в собственной квартире?

– Не знаю, но очень может быть.

– Здорово, – сказал боец. – Выходит, война пришла прямо к нам в дом».

Диалог М. Ф. Орлов заканчивал следующими словами: «В прямом смысле» {12}.

Омсбоновцы патрулировали улицы Москвы, они прошли по ним в строю с песней бригады, сложенной коллективно бывшими студентами МИФЛИ. Но ее главными авторами были С. Гудзенко, Ю. Левитанский, В. Кардин. Вот ее слова:

Звери рвутся к городу родному,

Самолеты кружатся в ночи,

Но врага за каждым домом встретят пулей

Патриоты-москвичи!..

Мы за все сполна ответим гадам,

Отомстим за наши города.

Песня призывала ее защитников:

Нет патронов – бей прикладом.

Заканчивалась песня, исполнявшаяся на мотив «Бригантины», призывом: «В бой за Красную столицу – москвичи!»

Появление на улицах Москвы подтянутых солдат в строю с полной боевой выкладкой и их песня, утверждавшая: «Мы не отдадим Москвы», имели огромное мобилизующее и психологическое воздействие на жителей осажденной столицы. И авторы книги – свидетели того, как хмурые лица москвичей светлели, выражая надежду. Люди видели, что Москва имеет надежных и крепких защитников.

Все приведенные данные дополняют новым фактическим материалом тезис советской историографии о том, что Москва была готова усиленно и целенаправленно вести борьбу в самом городе, на ее важнейших магистралях.

Одной из славных страниц в летописи бригады было ее участие в историческом параде 7 ноября 1941 г. Каждый, кто в этот день прошел в строю по Красной площади, справедливо считает себя причастным к событию мирового значения. И действительно, парад, как известно, произвел потрясающее впечатление на всех честных и прогрессивных людей, объединившихся под знаменем борьбы с фашизмом. Для советских же граждан это было не только неким символом решимости бороться до победы над фашизмом, но и показателем возможности одержать эту победу, огромным мобилизующим фактором. Для солдат, командиров и политработников Красной Армии эти факторы удесятерялись, закаляя их решимость победить врага.

Будет ли парад? Этот вопрос задавали себе многие и многие люди как в нашей стране, так и за рубежом в первые дни ноября 1941 г. Вот как на этот вопрос отвечает интернационалист Иван Винаров:

«…Никто из нас не сомневался в том, что на этот раз парад и демонстрация московских трудящихся не состоятся… Гитлеровская авиация могла долететь до Кремля буквально в считаные минуты и превратить праздничный парад в парад смерти… Так думали мы, и никто из нас не связывал обучение отдельных войсковых соединений и их строевую подготовку с предстоящим праздником» {13}.

Такие мысли приходили в голову многим. Но парад состоялся.

Небезынтересно привести здесь свидетельство командующего парадом генерал-полковника в отставке Павла Артемьевича Артемьева (оно в литературе приводится редко): «Как командующему военным округом и Московской зоной обороны, мне каждый день приходилось докладывать Верховному Главнокомандующему оперативную обстановку. Обычно это делалось около четырех часов утра. Так было и в ночь с 31 октября на 1 ноября. Выслушав мой доклад, Сталин спросил, собираемся ли мы организовывать парад войск Московского гарнизона в ознаменование 24-й годовщины Великого Октября. Для меня это был неожиданный вопрос. Сославшись на обстановку, я высказал сомнение в целесообразности проведения этого парада. Кроме того, участвовать в нем могла только пехота, так как артиллерийские части стояли на огневых позициях, а танков вообще не было в гарнизоне.

Но решение было принято: парад 7 ноября провести. Партия считала, что проведение парада в прифронтовой Москве по политической значимости будет равнозначно выигранной фронтовой операции. О подготовке к параду никто, за редким исключением, не должен знать до исхода дня 6 ноября: нужно было опасаться вражеских ушей и глаз. Принимать парад было поручено маршалу С. М. Буденному.

На следующий день после этого разговора секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков и я, как командующий округом, вызвали командиров частей. Участвовать в параде должны были батальоны курсантов Училища имени Верховного Совета РСФСР, Артиллерийского училища, Военно-политического училища МВО, части стрелковых дивизий, формируемых из призывников Москвы и области, стрелковый и кавалерийский полки дивизии НКВД им. Дзержинского, батальон бывших красногвардейцев – участников Октябрьской революции, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, два танковых батальона из резервов Ставки и некоторые другие части» {14}.