Трансформация. Проявление самости - Стайн Мюррей

Двадцатое столетие было эпохой глобальных преобразований. Большие социальные, культурные и политические сдвиги привели к уничтожению многих чтимых и известных явлений традиционных культур по всему миру: в Западной Европе, в Америках, России, Азии, Африке; две мировые войны, технологический взрыв, борьба идеологий волна за волной прокатились по человечеству во всей своей дестабилизирующей силе. Процесс глобальной трансформации нашел отражение в искусстве, использовался бизнесом и изучался социальными науками. Воздействие этого процесса на отдельных людей, на большие и малые группы продолжает углубляться и распространяться во все сферы человеческой жизни и отражается в стремлениях людей. Пороговость[12] стала постоянной темой нашего времени. Ничто более не является стабильным и безопасным. Как верно предвидел Йейтс, «основа не держит»[13].

По мере приближения к концу этого неспокойного столетия импульс к изменениям все усиливается, и люди готовятся к грандиозному финалу – не только века, но и тысячелетия. Более того, наступает окончание платоновского года, состоящего из двадцати веков, – Эры Рыб, и начинается другой этап – Эра Водолея.

История и миф в данный момент сливаются, а страхи и ожидания растут. По мере того, как скорость изменений возрастает, становится очевидным, что никто, даже те, кто обладает компьютерами, имеющими доступ в самые быстрые сети, не может фиксировать происходящие мириады событий, ни тем более в одиночку управлять ими. Время устремилось вперед, как бурная река; наша цель находится за пределами нашего понимания, нашего контроля. Начало и конец скоро станут единым целым.

Этот социальный и культурологический фон служит контекстом моей работы по психологической трансформации. Хотя я буду рассматривать в первую очередь индивида и то, как процесс трансформации подталкивает человека к особой и конкретной цели самореализации, я признаю, что существует глубокое динамическое взаимодействие между политическими и социальными сообществами, с одной стороны, и индивидуальной психикой, с другой. Множество людей проходят процесс трансформации так же, как его проходит коллектив (а возможно, отчасти и благодаря этому). Безусловно, неверно утверждать, как это делают некоторые социологи и политические мыслители, что индивид – это просто отражение коллективных действий и мнений, что он является лишь миниатюрным воплощением социального процесса и социальной структуры. С другой стороны, столь же неверно думать, что индивид изолирован от социального окружения, в котором он живет, или что его психология основывается только на собственном опыте, полученном в процессе общения с семьей и родственниками, или интрапсихических и генетических факторах. На нынешнем этапе понимания формирования психической структуры более корректно исходить из того, что индивиды и их судьбы являются сложным результатом сочетания различных факторов, одни из которых являются генетическими, другие – интрапсихическими и межличностными, третьи – коллективными.

Под коллективным я понимаю не только конкретные социальные, политические и культурные феномены, которые влияют на людей, но также мировые исторические и архетипические движущие силы, из которых складывается дух времени целой эпохи. Дух, формирующий историческую эпоху, сказывается на установках и мировосприятии каждого индивида. Можно бесконечно спорить о духе времени и том, каким он является для данной эпохи. Определить и описать его особенно трудно, когда речь идет о современности. Легче изучать Италию XIV в. и рассуждать о Возрождении или Францию XVIII в. и говорить о Просвещении. Когда же речь заходит о XX в., все оказывается тесно переплетено, не только потому, что эта эпоха нам близка, но также потому, что весь мир как таковой является следствием духа именно этого времени. Трудно охватить нечто столь огромное и сложное.

Впервые в истории войны происходят на мировом уровне. Дух Ареса распространился по всем обитаемым континентам и вовлек народы в горячие военные столкновения друг с другом. Однако эти конфликты породили глубокий обмен на всех уровнях. После того как война окончена, враги могут стать союзниками или, по крайней мере, торговыми партнерами. На протяжении своей жизни я с изумлением наблюдал, как это происходило сначала в Германии и Японии, потом во Вьетнаме и недавно – в республиках бывшего Советского Союза. «Военные невесты» вынашивают в своих утробах смешанные гены, а культуры, противостоявшие друг другу на поле брани, в конце концов развивают взаимовыгодную торговлю и обмениваются религиозными и культурными идеями. И процессы эти оказывают глубокое влияние на множество людей по всему миру.

Греческих мифотворцев посетило высочайшее озарение, когда они увидели Ареса, бога войны, и Афродиту, великую богиню любви, как возлюбленных, породивших дитя – Гармонию. И в это темное столетие мировых войн мы стали свидетелями того, что – как ни иронично это звучит – они породили мировое сообщество. Идею эту символизирует и доныне крайне противоречивая политическая концепция Объединенных Наций. Та же мысль эффективно конкретизирована в транснациональных корпорациях. Понятие единого мирового сообщества хотя и находится все еще на самых ранних стадиях развития, демонстрирует явные признаки роста и неизбежности, пусть даже сопротивление ему тоже набирает силу и порождает беспорядки. XX в., без сомнения, останется в истории как эпоха, в которую интегрированное сознание единого мира было рождено на глобальном коллективном уровне; и это не утопия, а простая констатация факта.

В то же самое время мы приучились быть осторожными с большими организациями, коллективами и с бюрократическим аппаратом, которые пытаются использовать массы и, в конце концов, душат человеческие проявления, человеческий дух. По мере того как мы все больше и больше признаем взаимосвязь наций и народов, мы понимаем также, что индивидуальная инициатива, свобода и ответственность – это ключевые элементы прогресса, культурной и социальной эволюции. Мир един, но все лучшее – в малом. Мы живем парадоксами.

Рождение сознания XXI в. не было легким. В действительности это была продолжительная агония, которая потребовала от лучшей части человечества ста лет родовых потуг. Это агония трансформации, типичная для исторического периода, в котором знакомые, старинные структуры ломаются, а затем следует долгий период хаоса, смут и тревог. У. Х. Оден называет наш век Эпохой Тревоги, чьими священниками и раввинами стали психоаналитики. Пороговость – вот имя нашего коллективного опыта на протяжении большей части этого уходящего века. В будущем паттерны целостности, несомненно, проявятся сквозь ныне бесструктурную и разлагающуюся смесь традиции, идеологии, обычая и установок. Основанные на глубоких, уходящих корнями в архетипы образах и формах, они наберут энергию и направят ее в художественные, культурные, социальные и религиозные структуры, которых сейчас мы еще не можем видеть. С того места, на котором мы находимся сейчас, нам хорошо видно прошлое: потерпевшие крушение традиционные паттерны, десятилетия деструкции, войн и разъедающего интеллектуального анализа, свободное экспериментирование с образом жизни, семейными паттернами и сексуальностью, неотъемлемо присущее глубокой пороговости; но мы все еще не можем с точностью распознать возникающие паттерны целостности.

В этой книге я не буду пытаться подробно разобрать это грядущее мировое развитие, которое, без сомнений, потребует многих десятилетий. Вместо этого я сконцентрирую свое внимание на понятии психологической трансформации как таковой и на последствиях трансформации для отдельного человека. Трансформация никоим образом не осталась позади. Индивиды и коллективы все еще находятся во власти мощных трансформирующих сил, это влияние сохранится и в обозримом будущем. Нам важно понять природу и цели индивидуальной психологической трансформации, во-первых, чтобы справиться с сопровождающей ее тревогой, во-вторых, чтобы обозначить основные ее черты, без чего ее не отличишь от простого деструктивного нигилизма, с одной стороны, и утопических заблуждений – с другой. Жизненно важно начать видеть каждую индивидуальность как непреложное целое, а не как шестеренку гигантской машины или песчинку на берегу океана человеческой общности. Более того, можно провести важную аналогию между индивидуальной трансформацией и коллективным процессом перемен. Как только станет понятен индивидуальный процесс, могут быть созданы и модели изучения коллективных процессов.