Шпион, который спас мир. Том 2 - Шектер Джеролд

На группу произвели впечатление информация, сообщенная Пеньковским, и высокий ранг его информаторов. Полная мобилизация советских войск и резервов служб тыла могла значить лишь одно: Хрущев всерьез готовится воевать с Западом за Берлин в том случае, если союзники выразят протест против его плана подписать мирный договор и передать Восточной Германии административный контроль над Берлином. Эта информация была очень важна для президента и служб Объединенного комитета начальников штабов.

Пеньковский располагал также важной информацией о недавно возобновленных Советами ядерных испытаниях в атмосфере. Хрущев, обещавший Кеннеди в Вене, что не будет возобновлять испытания, если Соединенные Штаты не сделают этого первыми, не сдержал слова.

— Хрущев чувствовал, что не продолжать испытания невозможно, — сказал Пеньковский.

В первой, начальной фазе испытаний отдельные ядерные боеголовки поднимались на башню и взрывались или сбрасывались с самолета. Следующим шагом был запуск ракеты обычного типа с зарядом тринитротолуола в боеголовке в учебную мишень. Если все проходило удачно, ядерная боеголовка помещалась в ракету и проводился запуск в ту же цель. В текущей фазе испытаний, объяснил Пеньковский, ядерные боеголовки будут, в сущности, сняты с ракет{10}.

Он сообщил о существовании «огромной ракетной базы» на островах Новая Земля за Северным полярным кругом, между Баренцевым и Карским морями, оборудованной для испытаний ракетных боеголовок — для ракет R12 и R14, по терминологии НАТО известных как ракеты среднего радиуса действия СС-4 и СС-6. R12 (СС-4), по его словам, «уже одобрена и находится в серийном производстве. Ее радиус действия — 2500 километров. R14 (СС-5) готовится к серийному производству. Ее радиус действия — 4500 километров. Обе этих цифры относятся к ракетам с атомными боеголовками»{11} .

В Красноводске (на Каспии) и в Кировабаде (в Азербайджане), по сообщению Пеньковского, существовали ракетные установки, нацеленные на Иран и Пакистан.

Пеньковский рассказал о планах Хрущева создать второй фронт, чтобы усилить давление на Соединенные Штаты, если ситуация в Берлине начнет перерастать в открытый конфликт. Близость Советского Союза к Ирану, несомненно, ставила США в неблагоприятное с военной точки зрения положение. Хрущев сделает Иран выгодной целью для захвата Советами района, который считался исторической сферой их интересов. Со времен Петра Великого (1672—1725) цари искали южные теплые порты, и в конце XIX века Россия захватила северную часть провинции Персии, Азербайджан, включая нефтяные районы в Баку. Пеньковский сказал:

— Хрущев собирается связать Иран и немецкий вопрос. Он планирует послать войска в Иран, если в октябре возникнут сложности в Германии. Хрущев собирается это сделать потому, что в Иране расположены крупные американские военные базы.

Кроме того, Пеньковский выяснил, что советское командование готово использовать Иран как исходную точку воздействия на Запад{12}.

— Наша разведка сообщает, что сейчас ввод советских войск не будет отрицательно воспринят местным населением. Хрущев обдумывает возможность поставить ультиматум типа того, который не так давно выдвинул Турции и Пакистану: если с их аэродромов взлетит еще хоть один У-2, аэродромы будут атакованы. В ультиматуме Ирану будет сказано, что, если из Ирана не будут убраны американские базы, Советы введут войска на территорию Ирана. Ясно, что никто ничего не собирается убирать, и, если Хрущев введет войска, начнется война. Возможно, конфликт не будет развиваться обычным путем, так как в Турции и Пакистане находятся американские базы; таким образом, скорее всего, это отложат до октября, а тем временем займутся подготовкой{13}.

Пеньковский сообщил также о первом взрыве новой боеголовки в шестнадцать килотонн, пущенной с ракеты R12 (СС-4). Именно это испытание загрязнило атмосферу радиацией, двигавшейся по Европе {14}. Пеньковский сказал, что выяснил в связи с ядерными испытаниями следующее: 17 августа 1961 года партия и правительство издали указ о создании подразделения граждан-ской обороны. В документе было семнадцать страниц. «И я держал его в руках минут пятнадцать — двадцать», — сказал Пеньковский. Он пообещал передать суть документа и сфотографировать его при первой же возможности. Сразу по возвращении в Москву он это и сделал, предоставив Соединенным Штатам все подробности о всеобщей советской гражданской обороне, созданной для того, чтобы страна как можно меньше пострадала при ядерной атаке. Передавая информацию о системе гражданской обороны, он также рассказал группе, где расположены бункеры командования, давая таким образом Соединенным Штатам возможность превратить их в мишени{15}. Разрушив центры командования, Соединенные Штаты парализовали бы Советскую армию и не позволили бы ей нормально функционировать и координировать действия против Соединенных Штатов.

Планы по гражданской обороне, полученные от Пеньковского, усилили впечатление, что Советский Союз серьезно готовится к ядерной войне. Его сведения подтолкнули правительство Соединенных Штатов к тому, чтобы создать лучше организованную программу по гражданской обороне. Вначале и Кеннеди, и общественное мнение поддерживали программу, но идея не была воплощена в жизнь. Ядерные боеголовки размножались быстрее убежищ. А бедные школьники, сжавшиеся под партами, закрыв головы руками, только подчеркивали тщетность попыток выжить во время ядерной атаки{16}.

Во время встреч в Париже Пеньковский буквально ни на минуту не замолкал. Он подробно рассказал и о том, как член Центрального Комитета Чураев, гордившийся своим личным цветником в 20 000 кустов роз, напился у Варенцова. Чураев рассказал всем собравшимся о голодных бунтах за чертой Москвы, во время которых 400 человек атаковали милицию. Милиционеры делали предупредительные выстрелы в воздух и в землю, но толпа не расходилась. Только когда были вызваны войска, демонстрацию удалось разогнать. Если верить Пеньковскому, и Малиновский, и Варенцов были поражены, что столь высокопоставленный чиновник, как Чураев, распространяется о таких мрачных подробностях за обеденным столом{17}. Группа была захвачена рассказами Пеньковского о застольных беседах. Он обрисовал внутреннюю экономическую и политическую ситуацию в Советском Союзе. Важное общественное положение его информаторов, их уязвимые места были для разведки уникальными сведениями. Такие истории не были известны ни дипломатам, ни журналистам.

После возвращения из Лондона в Москву, по словам Пеньковского, Серова дважды приглашала его к себе домой, в квартиру на улице Грановского, 3, рядом с Военторгом, напротив Кремлевской больницы. Он рассказал группе, что в доме, где находится квартира Серовых, живут также маршал Жуков, члены Президиума Михаил Суслов и Екатерина Фурцева, военные маршалы и главный прокурор Советского Союза. Пеньковский привез из Лондона Серову рубашку, подарил его жене и дочери сувениры. По иронии судьбы, сказал, улыбаясь, Пеньковский, «икра, которую я вам привез, от Серовых. Они мне дали икру и колбасу. Я колбасу не привез, потому что ее можно купить и здесь, во Франции»{18}.

Пеньковский рассказал, что, когда он был в гостях у Серовых, начальник ГРУ сообщил ему об увольнении полковника, критиковавшего Хрущева на партийной конференции. Полковник, начальник отдела в Военной академии имени Фрунзе, сказал, что Хрущев правильно критиковал культ Сталина, но теперь сам поощряет свой культ. Полковника прервали, и первый секретарь райкома КПСС немедленно предложил, чтобы его осудили. У него отобрали делегатский мандат и выгнали с конференции за то, что он осмелился критиковать Хрущева. (Пеньковский не упомянул имени офицера, но Серов имел в виду дело генерал-майора Петра Григоренко, военного, много раз награжденного, который после своей речи был разжалован и позже направлен в психбольницу и тюрьму для сумасшедших на пять лет, а в 1977 году, получив разрешение покинуть Советский Союз, уехал в Соединенные Штаты, где в 1988 году умер{19}.)