Управлять дворцом не просто - Юлия Васильева

Итак, я ждала, наблюдая за изумительными переливами цвета на лице дворецкого. Сначала он покраснел еще сильнее (я даже испугалась, что скоро буян сольется с бордовыми обоями), но затем, видимо, в голову ему пришла какая-то гениальная мысль, и цвет его кожи стал стремительно приближаться к общечеловеческому.

— Добрый день, леди Николетта. — Дворецкий не только поздоровался, но еще и выдавил из себя вялую улыбку. Я была, мягко говоря, поражена столь резкой перемене.

— По вашему поведению незаметно, что он добрый. — Удержаться от шпильки было невозможно.

— Это все от перенапряжения, дел-то последнее время предостаточно. — Видимо, господин Гальяно решил сделать вид, что ничего необычного не происходит, да к тому же завести светскую беседу. — Хотя кому я рассказываю, теперь-то вам будет известно обо всех делах во дворце.

Элегантный намек, ничего не скажешь.

— О, так вы уже слышали. — Я сделала круглые глаза. — Для меня это неожиданность и честь.

— Примите мои искренние поздравления. — Поздравления были настолько «искренними», что господин Гальяно все же не совладал с собой и слегка поморщился. — Если вам понадобится совет или помощь, вы всегда можете обратиться ко мне.

— Конечно-конечно, — елейно улыбнулась я. — Всегда знала, что на вас можно положиться.

— А теперь вынужден откланяться. — Дворецкий стал бочком пробираться к двери. — Сами понимаете — дела…

Мне доставило большое удовольствие дождаться, когда он доберется до выхода, и запустить вслед:

— Господин Гальяно, а ущерб вам все же придется возместить.

— Непременно.

— Из своего личного кармана. — Это был завершающий удар по противнику.

— А как же иначе. — Дворецкий скрылся за дверью.

Я обреченно вздохнула. Не к добру. И поклялась глаз с него не спускать.

То, что все самое страшное еще впереди, я поняла, когда спустилась на кухню. Можно бороться против пьянства, лени и явной агрессии, но поделать что-либо с неотвратимо приближающейся к своему логическому концу беременностью я не могла.

— Тетя Кларина, — простонала я умирающим голосом, глядя на огромный живот королевской поварихи. И как только раньше мне удавалось ничего не замечать? Кларина, конечно, женщина в теле, но моей слепоте не было оправдания.

— Привет, Ники. Разве отец тебе не говорил, что через неделю мне придется оставить работу? — Кларина безмятежно улыбалась, а я безвозвратно теряла нервные клетки.

— Ни слова. — Вот уж не думала, что так скоро буду готова отдать медальон управляющего, только бы избавиться от всей этой ответственности.

— И, значит, наверняка не удосужился подобрать замену, — вздохнула повариха и тяжело села на стул. — Ох уж эти мужчины, умудряются не замечать совершенно очевидных вещей.

Месяц восьмой-девятый — реальная оценка ситуации погрузила меня в уныние. Я проскулила что-то неразборчивое, носком туфли подтянула к себе трехногую табуретку и тоже села, скорбно положив подбородок на край стола. На кухне мне нравилось, особенно в такое время, как сейчас, когда обед только-только закончился, а делать ужин еще не начинали. Поваров на кухне было мало, а те, что оставались, готовили безо всякой спешки. Но сегодня близость к еде оказалась не в радость.

Наверное, лицо у меня приняло щенячье-грустное выражение, потому что Кларина сжалилась и сказала:

— Ники, может, еще не поздно? У меня есть племянник, год назад окончил академию доктора Плинуса по поварскому направлению, младший лорд, кстати (сестра моя поудачней, чем я, замуж вышла), пусть он меня заменит, пока ты не найдешь хорошего повара.

— Ну какое мне будет дело до его титулов, если гостям подадут несъедобные кушанья? Год назад окончил академию, сколько ему, двадцать два?

— Двадцать три, — поправила Кларина.

— Какая разница, чтобы быть королевским поваром, нужен опыт, не мне вам об этом рассказывать. К нам приедут иностранные принцессы и прочая знать, а у нас повар-мальчишка. — Я почувствовала в своем голосе незапланированную слезливость и вовремя заткнулась, чтобы не слишком разжалобить саму себя.

— И что, мои поварята не подкачают, тут, скорее, нужен контроль, чем умение готовить. — Повариха подошла и погладила меня по плечу.

— Ну так, может, и оставите вместо себя одного из своих… мм, — я запнулась, глядя на бородатого мужика, разделывающего огромным тесаком коровью тушу, — кхм… поварят.

— Да ну тебя, не смеши, — махнула рукой женщина. — Эти балбесы и двух слов-то связать не могут, а ты хочешь, чтобы с ними общались гости. Они и меню составить не сумеют.

— Пойду, — еще жалобнее простонала я, не двигаясь с места.

— Куда?

— Вешаться. Думаю, с этим медальоном можно не только топиться, но и абсолютно удачно вешаться. Незаменимая вещь, в сущности.

— Вот за что тебя люблю, так это за твой оптимизм. — Меня по-медвежьи обняли. — Ну, так написать племяннику?

— Пишите, — сдалась я под напором поварихи. — Когда он приехать сможет?

— Да через неделю и приедет, у них имение недалеко от Грелады, — радостно защебетала женщина, довольная тем, что так хорошо пристроила родственничка. Замена заменой, а так ведь и за место при дворе зацепиться можно. — Ты не пожалеешь.

Я уже жалела. Просто великолепно! В управляющих замка сопливая девчонка, главный садовник — пьяница, дворецкий — буйнопомешанный, так еще и королевским поваром станет зеленый юнец, у которого все рецепты до сих пор в студенческих конспектах!

Мама, мама, забери меня отсюда! Поеду в деревню, буду нянчить братьев и интересоваться урожаем брюквы в этом году!

Я оставила Кларину радостно строчить письмо племяннику, а сама поплелась по бесконечным коридорам замка, думая, что бы еще такое сделать и не достаточно ли на сегодня. На втором этаже слышались вопли казначея: «Людоед проклятый!» — у него в отсутствие дворецкого прорезался почти что оперный бас. И как только этот голос помещается в тщедушном теле?

На третьем этаже мимо меня промелькнула фигура короля. Уж не померещилось ли? Монархи редко крадутся на цыпочках. Любопытство повело меня следом. Ратмир II совсем не величественно шмыгнул в одну из малых гостиных, но я заглянуть туда не решилась. Да и сзади раздался звук шагов: по коридору гуськом шествовали министры, восемь штук, у каждого в руках какие-то бумажки. Кхм, странно, эти типы редко вылезают из своих кабинетов.

— Добрый день, леди Николетта. — Министр сельского хозяйства, как всегда, оказался самым вежливым, или просто он единственный, кто из всей этой компании знал, как меня зовут. — Вы не видели его величество?

— Добрый день, — улыбнулась я и встала ровнехонько на проходе в гостиную. — Нет, к сожалению, сейчас не видела.

Министры зашуршали и посеменили дальше по коридору, потеряв ко мне всякий интерес.

— Спасибо, — раздался из-за тяжелой портьеры монарший голос.

— Не за что, — ответила я и поспешила убраться с этого места. А ну еще его величество возмутится, что управляющая праздно шатается по коридорам — это им, коронованным особам, можно бегать от работы, а мне ни-ни.

Не желая больше искать приключений на свою голову, я поплелась к кабинету своего отца, а вернее, теперь уже к моему кабинету. Но войти в него мне было не суждено, под дверью дежурили… Портниха и две ее помощницы. Не заподозрив подвоха, приблизилась к ним без всяких опасений и тут же была подхвачена под руки с двух сторон.

— А поздороваться? — обиженно протянула я, вовсе не представляя, что им от меня надо.

— Некогда, — безапелляционно отрезала мадам Лизет, — нам еще нужно снять с тебя кучу мерок и определиться с тканями.

— Для чего? — Я уперлась пятками в пол, но помощницы портнихи были дамами атлетического сложения и бесстрастно продолжали волочить меня за собой. — У меня дел много! Куда меня тащат?

— А новый гардероб вы откуда брать собираетесь? — хмыкнула моя мучительница.

— А мой старый чем вам не нравится? — не сдавалась я врагу.

— Позорище! — припечатала мадам Лизет. — Разве можно в этом появиться при дворе, а уж тем более перед иностранными гостями?

Я невольно перестала сопротивляться и критически оглядела себя. Платье как платье. Ну что им всем от меня надо?

Следующее утро оказалось еще безрадостнее, чем предполагалось. Отец уезжал в деревню. И если раньше я как огня боялась того, что он увезет меня с собой, сейчас с радостью уехала бы с ним, хоть в чемодане. Отец был подозрительно бодр, за резные столбики крыльца не цеплялся, оставить его при дворце не упрашивал. Я позевывала, вчерашний обмер для гардероба затянулся допоздна — ох, не так себе представляла будни управляющего.

— Ники, ты, главное, не отчаивайся, — ободряюще начал отец. — Уследить за всем все равно невозможно, просто работай.