Одинокие души (СИ) - Эшли Дьюал

Я выдыхаю и продолжаю приближаться к толпе.

Значит вот как выглядит эта знаменитая банда. Свора пьяных подростков, которая не в состоянии контролировать себя. В каждом из них я вижу потенциальную угрозу. По сути им абсолютно плевать, что я прохожу рядом, пробираюсь вглубь их норы, но в любой момент, они могут сорваться, как дикие собаки. И тогда мне придется несладко.

Я оглядываюсь и замечаю костер, горящий рядом с будкой, где раньше раздавали билеты, и он не просто большой, он огромный. Языки пламени врываются в темное небо и освещают всё вокруг себя примерно на несколько метров. Несмотря на то, что я стою на приличном от огня расстоянии, я чувствую безумное тепло, и мне хочется подойти ещё ближе, согреться ещё сильней.

Внезапно толпа начинает расступаться. Меня сносит волной в сторону, и прижимает к какому-то толстому парню. Не думаю, что он замечает…

Образовывается некая дорожка. Я вытягиваю шею, чтобы увидеть, для кого её сделали, но не могу даже подняться на носочки. Все стоят так близко, что я пугаюсь, как бы не прекратить дышать.

Неожиданно толпа начинает выкрикивать: шрам! Шрам! Шрам! Люди поднимают руки вверх, девушки дико визжат, парни рычат, словно одичавшие звери. Поднимает гул. Толстый незнакомец резко взмахивает руками, и на меня едва не выливается его пиво. Он не обращает на это внимание. Впрочем, я не удивляюсь. Лишь пытаюсь отойти в сторону, правда это оказывается не так-то просто сделать.

— Шрам! — орет он. — Шрам! Ты его видишь? — внезапно он смотрит на меня, и я озадачено примерзаю к месту. — Видишь его? Он уже пришел?

Он? Я удивленно вскидываю брови. Шрам — это человек?

Девушки рядом со мной, визжат, словно их только что проткнули ножом. Означает ли это, что тайный предводитель, наконец, здесь?

— Идиотизм, — выдыхаю я, и собираюсь продолжить поиски Карины, как вдруг все резко затихают.

Я недоуменно замираю: какого черта происходит? Почему никто не двигается? Наступает такая мертвая тишина, что самым громким звуком оказывается биение моего сердца. Судорожное биение. Мне становится не по себе.

Я тянусь рукой к телефону, надеясь позвонить Леше, услышать, что он нашел Карину и немедленно сбежать, как вдруг все начинают медленно стучать правой ногой об асфальт. Будто гром, их удары эхом разносятся по парку, и я, наконец, понимаю, что означает выражение: когда кровь стынет в жилах. Не удивлюсь, если мои глаза стали огромными от шока. Выпускаю из руки сотовый и осматриваюсь: я нахожусь в центре чего-то странного, опасного и необъяснимого. Разум кричит: уходи Лия, уходи скорей! Но сердце не позволяет ему взять надо мной власть, произнося тихо и уверено: останься. Ты именно там, где должна быть.

Эта стая подростков, похожа именно на «стаю». Их первобытное желание свободы, страсти, огня пугает и завораживает одновременно, и я буквально чувствую, как мурашки пробегают по спине, как загорается всё внутри, как в глазах блестит азарт, адреналин, языки пламени. Опьяняющее состояние. Я внезапно ловлю себя на мысли, что соскучилась по такому чувству.

И только через несколько секунд, мне приходится задуматься: почему соскучилась, если я раньше никогда не испытывала ничего подобного?

— Сегодня новый день, — неожиданно провозглашает мужской голос, и я поднимаю глаза на будку рядом с костром. На её крыше стоит высокий парень. Он в тени, и поэтому я могу разглядеть лишь его расплывчатый силуэт. — Новая ночь в нашем с вами распоряжении. Как вы знаете, я не силен по части громким слов и красивых высказываний, поэтому не буду тратить время на опровержение сложившегося стереотипа, и скажу лишь одно: посвящение продолжается! — Толпа одобряюще кричит, и вновь вскидывает вверх руки. — Наши новички готовы к новым испытаниям, и уже ждут, когда же придет их время доказать свою принадлежность к нашей стае! — «Стае»? Мне становится страшно от того, что мой выдуманный термин является названием данного сборища. — Не будем томить их! Два испытания позади! Нам предстоит ещё пять, а пока… — Парень замолкает, на что толпа так же стихает. Он игриво улыбается, раскидывает руки в стороны, закрывает глаза и шагает с трех метровой будки вниз. Кто-то взвизгивает, я схватываюсь рукой за рот, не в силах контролировать бушующих внутри страх. Но в этом нет смысла. Парень спокойно приземляется на ноги, встает и вновь одаряет всех своей очаровательно улыбкой. Языки пламени освещают его лицо, и теперь я понимаю, почему люди выкрикивают слово: шрам. — Не дайте ночи пройти зря.

Толпа вновь дико орет, а я никак могу оторвать взгляд от огромного шрама на лице предводителя. Рана начинается около левого глаза и неровной, бесформенной линией идет вниз по щеке, подбородку, шее… Мне и в голову не может прийти, что же должно было случиться с человеком, чтобы оставить после себя такой отпечаток. Наверно, нечто ужасное.

— Лия! — я ощущаю на себе чью-то руку и с силой выворачиваю её в сторону. — Ты что делаешь?!

Недоуменно поднимаю глаза и понимаю, что передо мной Леша.

— Прости, я… — отпустив локоть парня, растеряно хмурюсь. — Понятия не имею, как я это сделала…

— Не важно, — отрезает Астахов и взволнованно выдыхает. — Карины нигде нет.

— Что?

— Я не смог её найти.

— Она не могла уйти далеко. Эта толпа перемещается вместе, они будто зависят друг от друга…

— Зря мы пришли, — шепчет Леша, и я замечаю, как напрягается его лицо. — Я не должен был позволять тебе.

— Перестань. Похоже, им всё равно, есть мы или нет нас…. Этих подростков занимают совсем другие мысли.

— Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь!

— Господи, Леш, что за паника? — я недоуменно хмурюсь. — Всё идет гладко, так что перестань пугать меня.

— Мы должны найти Карину и как можно скорей убраться отсюда!

— Я и так этим занимаюсь, если ты не заметил…

— Лия, просто…

— Хватит! — настороженно смотрю на друга. — Если тебе страшно, жди меня в машине. Я найду сестру, и приду к тебе.

— Ты даже не пытаешься услышать меня!

Восклицание Леши тонет в новой порции криков. Люди начинают двигаться за Шрамом, и я недоуменно вскидываю брови: что заставляет их прислуживать ему? Почему подростки — неуправляемые, свободолюбивые эгоисты, слушают какого-то странного парня с отпечатком жизни на лице?

— Жди меня в машине, — напоследок отрезаю я, и уверенно иду за толпой. — Я найду Карину и вернусь к тебе.

Возможно, Астахов говорит что-то ещё, но я не обращаю внимания. Его страх не должен помешать мне, найти сестру.

Новое столпотворение не предоставляет мне возможности даже издалека увидеть, что же происходит в центре. Я подпрыгиваю: бесполезно. Осматриваюсь в поисках места повыше: так же безрезультатно. Тогда мне приходится воспользоваться стандартным методом.

— Пропустите, — отрезают я, и словно угорь начинаю извиваться между людьми. — Дорогу освободите.

Мой тон выше нормального, движения резкие, просьбы — вовсе не просьбы. Я понимаю, что веду себя так, как ведут себя члены этой стаи, но так же осознаю, что пришла в место, где свои законы. Иного способа пробраться к центру просто не существует, так что приходится быть наглой и нахальной.

— Пропустите! — в последний раз восклицаю я, и, наконец, оказываюсь в первом ряду. Передо мной стоит огромная квадратная установка. Первое, что приходит мне на ум — это гигантский аквариум. Я бы рассмеялась, если бы не видела данное сооружение своими же глазами. Стеклянный куб доверху наполнен водой, внутри колеблется чье-то тело. Люди вокруг отсчитывают время, Шрам стоит с секундомером в руке, и тогда я понимаю: черт подери — вот оно посвящение новичков. Их испытывают на прочность. Правда, каким способом? Пытаясь утопить?

Становится не по себе. Вряд ли обычный человек сможет продержаться без кислорода слишком долго. И кто пойдет на подобное? Это же чистой воды самоубийство!

Я присматриваюсь: внутри находится девушка. Ну и не сладко ей приходится. Этот куб выглядит устрашающе, как и толпа, обволакивающая его. Неожиданно в моей голове возникает вопрос: сможет ли адреналин прибавить несколько минут без кислорода, когда страх воды, людей и закрытого пространства нагло их отнимает?

Я скрещиваю перед собой руки и осматриваюсь: ну же, Карина? Где ты?

Неожиданно тело в аквариуме шевелится, и начинает медленно всплывать вверх. Однако когда девушка вытягивает руки, то она и все люди, окружающие куб понимают: проход закрыт.

— Нет, нет, нет, — кричит Шрам и указывает на секундомер. — Ещё двадцать пять секунд, милочка.

Я озадачено хмурюсь. Он её не выпускает?

Девушка начинает сильней бить по люку, теребить ногами в стороны, но парень даже не шевелится.

Сначала я ощущаю глупое недоумение: почему он не поможет ей?