Разведчики Зеленой страны - Георгий Тушкан

Узкое лицо командира с короткими черными усами было строго и красиво. Из-под серой кубанки выбивалась непокорная прядь черных волос. Чуть прищуренные серые глаза смотрели слишком пристально и чуть-чуть насмешливо. Во всей фигуре полковника заметны были фронтовое щегольство и безудержная удаль.

— Славный! — сказала девушка.

— Еще бы! — с гордостью ответил мальчик. — В беде не оставит, а соврешь — убить готов. На фронте обман может стоить жизни или сорвать победу, — нравоучительно сказал мальчик, видимо повторяя чужие слова, и, помолчав, продолжал с воодушевлением: — Даже в пустяках за ложь не спускал.

— Ты что же, из семьи на фронт убежал?

— Нет. Я ленинградец… родители погибли, я остался один… Голодал. Чуть не умер. Как объявят воздушную тревогу, все бегут в убежище, а я с ребятами — на Неву, на лед. Смотрим, где самолеты бомбы кинули. Попадет бомба в реку, оглушенная рыба в полынье вверх животами всплывет, ну, мы ловим… А потом в 1942 году меня ранило на льду осколком в ногу и в руку. Вот зенитчики и отнесли меня в госпиталь.

Девушка сочувственно кивнула головой. Насмешливая улыбка исчезла с ее лица.

— Попал в ленинградский военный госпиталь, — продолжал мальчик, — а там лежал раненый Сапегин, он тогда еще капитаном был. Он и сапер и авиадесантник. Его все любили, и я полюбил… Скажи он мне: «Умри», я умер бы… Ну, я и упросил его взять меня к себе в часть и стал воспитанником капитана Сапегина. Очень он любил песни петь, а у меня тоже голос, дискант…

Иногда с собой брал в наступление. Только редко. Мина летит, он упадет в ямку, а я сверху, чтобы не поранило его осколком. Он бывало сердится! А бойцы мне говорят: «Молодец, так и надо!» Да я и сам, без них, знаю… А в сорок пятом возле Эльбы перед самой победой полковника тяжело ранило. Я хотел с ним ехать, а он говорит: «Жди, обязательно вернусь из госпиталя в часть». А тут война окончилась, и его демобилизовали по инвалидности. Он мне тогда письмо написал, чтобы я к нему домой в Джелал-Буйнак ехал… А мы в Германии были, около Бунцлау… Там могила и памятник Кутузову… Знаете об этом?

Девушка отрицательно покачала головой. Мальчик охотно объяснил: Кутузов, когда преследовал Наполеона, умер за городом Бунцлау. Это между Бреслау и Дрезденом. Его набальзамированное тело отправили в Россию, а внутренности похоронили. Там, на холме, возле дороги, есть роща, и в ней усеченная колонна стоит, памятник. Ему и в Бунцлау огромный памятник немцы встарину поставили в благодарность за освобождение Германии от Наполеона. А теперь возле Бунцлау, около могилы Кутузова, устроено кладбище для погибших советских бойцов. Каждому — памятник отдельный, цветы кругом…

Мальчик помолчал.

— Я и в Берлине был, и в Вене, и в Будапеште. А теперь еду к полковнику Сапегину и Барса с собой везу.

— Кого?

— Овчарку, Барса.

Пес, услышав свое имя, спрыгнул с заднего сиденья и просунул огромную голову между седоками.

— Это Барс полковника Сапегина. Нас обоих демобилизовали. Я из-за него и задержался — его долго не отпускали. У него пять серебряных медалей.

— У собаки медали? Что-то я об этом не слышала.

— Ему наши саперы сами выбили за бесстрашие. Только эти медали я теперь не показываю, а то одну у меня взяли посмотреть и не отдали.

— А ну покажи!

— А ты сразу вернешь? Дай честное слово.

— Вот еще! — И девушка засмеялась. — Конечно, верну!

Мальчик достал из кармана гимнастерки медали. Девушка уменьшила ход машины и хотела взять их в руки, но мальчик не дал:

— Смотри так.

— Это за что же ему дали? — спросила она.

— Ого! Ты слышала, что были собаки — миноносители, разведчики, связисты, санитары?

— Кое-что слышала.

— Так он все умеет делать. — Мальчик ласково обнял собаку за шею, и пес уткнулся ему носом в плечо. — У него семнадцать ран.

— А где вы его взяли?

— Барс из Ленинграда. Его вырастил и сдал в армию пионер Борис Ладыгин. Этому пионеру полковник Сапегин письма писал о Барсе, а потом перестал: отец у Бориса был на фронте, а сам Борис уехал куда-то. Теперь пес принадлежит полковнику Сапегину.

Барс посмотрел в глаза мальчику и сморщил верхнюю губу, как будто улыбаясь. Девушка хотела погладить собаку, но юный фронтовик во-время остановил ее:

— Нельзя! Барс не любит, когда его чужие гладят, и может укусить… Барс, на место!

Пес послушно убрал голову.

— А ты откуда? — спросил мальчик.

— Я из Джелал-Буйнака.

— Вот здорово! Ты, наверное, знаешь полковника Сапегина?

— Сапегина? — Девушка задумалась. — Что-то не слыхала, — ответила она нерешительно.

— Как же ты полковника Сапегина не знаешь? — огорчился мальчик. — Он в Джелал-Буйнаке…

— Ну, знаешь, за эти годы в Среднюю Азию приехало много новых людей, всех не упомнишь. А ты что делать хочешь?

— Я? Буду пока охотиться за обезьянами.

— Что? Что?

— Буду обезьян в лесах ловить для зоологических садов, а потом осенью учиться.

— Здесь никаких обезьян нет, — уверенно сказала девушка.

— Ах, ты ничего не знаешь! Полковник Сапегин рассказывал в госпитале, как один охотник-киргиз ловил обезьян. — Мальчик даже засмеялся. — Обезьяны такие глупые!.. Охотник взял самый клейкий клей, смазал им воловью кожу, спрятал ее в мешок, сел на осла и приехал в лес, туда, где обезьяны водятся. Видит — высоко на дереве обезьянка прыгает. Охотник, чтобы ее не спугнуть, на нее и не смотрит, потому что всякий зверь человеческого глаза боится. А только он остановил своего осла под этим самым деревом и давай на седле подпрыгивать. А обезьянка сверху смотрит, как он подпрыгивает. Потом охотник слез и на седло незаметно прикрепил кожу с клеем, ушел в лес и спрятался за кусты. А мартышка увидела, что никого нет, слезла с дерева, села верхом на седло и ну подпрыгивать! Ведь обезьяны очень любят передразнивать. Это всем известно… Ну, ее шерсть и прилипла к клею… Обезьянка испугалась, хотела соскочить с седла и убежать, а не может… Так ее охотник и поймал.

Девушка от души расхохоталась. Мальчик нахмурился. Девушка продолжала смеяться, и даже слезы выступили у нее на глазах. Наконец она перестала смеяться и смахнула слезы рукавом. Они въехали в город, и надо было внимательно вести машину.

— Чего ты? — резко спросил обиженный мальчик.

— Сколько тебе лет?

— Мне? Четырнадцать.

— А как тебя зовут?

— Смоленский Егор Иванович, — серьезно ответил мальчик.

— Ну и чудак же ты, Егор Иванович, — поверил охотничьим сказкам! — И девушка опять засмеялась.