Девастатор - Никита Велиханов

— А что же Вы предлагаете?

— В первую очередь, хорошенько подумать. Не исключено, что Вам захочется забрать свое заявление.

— Это Вы говорите потому, что Вас там не было, — грустно сказал Веничка. — Вы не представляете себе, как это страшно. А единственный способ избавиться от страха —что-нибудь предпринять.

Дежурный понимающе покивал:

— Дело Ваше. Но и я обязан, со своей стороны, соблюсти все необходимые формальности... Раз уж Вы все понимаете, думаю, Вы не сочтете оскорблением... Прежде всего, старательно подышите вот сюда...

***

На столе со времени последней уборки уже успел образоваться тонюсенький слой пыли. Ирина провела пальцем по гладкой поверхности, взглянула на него и грустно вздохнула. Не так уж часто за последние три месяца хозяйке маленькой московской квартирки довелось ночевать дома. А времени для уборки, можно сказать, и совсем не оставалось. Вздохнула она все же преувеличенно грустно, рисуясь перед собой и по привычке актерствуя, словно кто-то мог видеть её или слышать её вздохи в этих четырех стенах. Грустить-то было не из-за чего. Начав три месяца назад самостоятельную трудовую жизнь, она неделями пропадала на службе и в командировке. Но у Ирины было ощущение, что именно тогда она и начала жить. А до этого...

Кажется, это были какие-то другие жизни. Глупая и беспомощная сирота из провинции, поверившая в доброту и бескорыстие своей московской тётки. Ещё раньше —детство, родители, ещё не погибшие в автокатастрофе — но это приходило к ней только во сне. Потом студентка — ох, такая же глупая — поверившая в любовь проходимца-фарцовщика. Потом вообще какое- то время жизни не было. Не было больше веры ни в себя, ни в кого-то еще.

А потом был Лесник. Добрый ангел, оказавшийся сотрудником ФСБ. Подобрал её, как дворняжку на улице, вылечил, откормил, отучил от наркотиков и наставил на путь истинный. И вместе с верой в этого человека возвращалась вера в себя.

Тогда ей казалось, что она вновь начала жить. Восстановилась в университете, закончила его с отличием, не раздумывая, выбрала ту дорогу, которую указал ей Лесник: службу в госбезопасности. Но всё это: школа ФСБ в России и тренировочные лагеря в Англии и Африке —оказалось лишь прелюдией к тому, что началось в минувшем июне здесь, в Москве. Началось совершенно неожиданно и произвело на нее, наверное, такое же впечатление, как на героев "Золотого ключика" давным-давно нарисованная на стене дверь, про которую все и думать-то забыли, но которая отворилась — и открыла Ирине новый мир, такой огромный и настоящий, что прежний стал казаться тесным маленьким ящиком, наподобие детского манежика.

Ну, сейчас или никогда. Лейтенант Рубцова переоделась в старенькую клетчатую рубашку и тренировочные брюки, бросила кокетливый взгляд в зеркало и, убедившись, что и в этой одежде выглядит замечательно, принялась за уборку. Усталость после затянувшегося рабочего дня только подгоняла Ирину.

Закончила она ближе к полуночи. Потом приняла ванну, и закутавшись в халатик, устроилась на кухне — пить чай отравами, составленный по рецептам Лесника... Пол и мебель блестели, пахло свежестью, но ощущения домашнего уюта не было. А в ней всегда жила любовь к уюту, желание смастерить себе этакое гнездышко.

Против всякого ожидания, ощущение гнездышка стало появляться на службе. В той самой библиотеке, которую майор Борисов выделил ей в качестве рабочего кабинета. Там, среди полок, забитых в основном периодикой и специальной технической литературой, стоял у окна такой удобный старый письменный стол. Вообще, это было непривычно и здорово: своя квартира, свой кабинет, свой стол. Хотя пару лет назад она не могла бы представить, что изнуряющая многочасовая работа над переводом, а иногда и расшифровкой старинных текстов окажется таким увлекательным делом — для нее-то, с её темпераментом!

Дело было не только в том, что службу пришлось нести в маленьком сплоченном подразделении, состоявшем, не считая её, из четырех мужиков. К тому же сплошь неженатых. Хотя, безусловно, это тонизировало.

Но она могла поклясться, что не только в этом была причина.

А в том, что называлось это подразделение Группа по Расследованию Аномальных Ситуаций и занималось в целях государственной безопасности вещами исключительно неизученными и таинственными. Волей случая и рукой провидения Ирина с первых дней была заброшена в самую гущу событий, которые поначалу представлялись ей бурным неуправляемым потоком, каким-то боевиком пополам с фантастикой. А потом оказалось, что это повседневная грасовская работа. По крайней мере, такое впечатление складывалось, глядя на поведение коллег. Могло показаться, что их в самом деле не потрясло то событие, участницей которого она была: живой контакт с цивилизацией йети, целое селение которых они обнаружили на заброшенных волжских островах...

Но теперь, после нескольких недель общения с загадочными снежными людьми, Ирина многое поняла и многому научилась. Одним из этих новых умений стал астом — граничащее с магией искусство общения мыслеобразами. Этот язык не требовал слов, а в его замысловатой символике Ирина довольно быстро разобралась. С помощью астома можно было даже управлять людьми, внушать им нужные идеи и желания. А ещё гораздо легче стало понимать состояние окружающих. Иногда практически читать мысли.

Это помогло ей почувствовать, что очень большой и не менее симпатичный капитан Ларькин относится ко всем аномальным явлениям с чисто научным интересом, не удивляется чудесам, просто изучает их. Благо, образование ему это позволяет: кандидат медицинских наук, биолог, химик.

Мрачноватый служака, строгий их начальник майор Борисов воспринимает все необычные происшествия с огромной долей скептицизма и недоверия. К очевидцам относится как к взятым в плен "языкам", перепроверяет все факты. В разговоре часто переспрашивает и вообще производит впечатление тугодума. Удостоверившись, что свидетели не лгут и явление действительно имело место, он тут же начинает думать, как с ним бороться. Но в целом ведет себя так, словно раз и навсегда получил приказ ничему сверхъестественному не удивляться.

Язвительный скептик Илюша Большаков, оказывается, давно жил с "окном, приоткрытым в астрал", как он сам выразился в одном из юношеских стихотворений. На данный же момент склад мышления у него был настолько похабный, что он, скорее-всего, прицепился бы к словосочетанию "жил с окном" и заявил по своему обыкновению, что это гнусная клевета. Удивляться чему-либо в принципе он считал неприличным.

Самая непосредственная реакция была всегда у прапорщика Рената Ахмерова. Он с нескрываемым восхищением слушал рассказ Рубцовой и Ларькина об их волжских приключениях. Но и у него, насколько смогла понять Ирина, мироощущение было интуитивно-мистическим, мир он принимал таким, каким он ему