Смертельная ловушка - Рекс Стаут

— Знаете… — тоже замялся Файф. И продолжал, тщательно подбирая слова:

— Вам, разумеется, известно, что я могу только подтвердить, что вопрос действительно идет о государственной безопасности, а, значит, и не подлежит обсуждению.

— Понятно, — согласился Шетук. — У вас полное право так заявить. — Слова «полное право» он подчеркнул.

— Позвольте мне высказать собственную точку зрения, не подлежащую оглашению, — недобрым взглядом смотрел на него Файф. — В письме нет ничего, свидетельствующего о том, что его автор располагает какой-либо полезной информацией. Человек, умеющий мыслить, не может не знать, что в нашей военной промышленности, где заняты тысячи людей, которым мы должны доверять, и где задействованы самые разные интересы и миллиарды долларов, случается многое. В том числе, вполне возможно, и такие действия, на которые намекает автор письма. Одна из обязанностей военной разведки состоит в том, чтобы предотвратить подобные инциденты.

— Разумеется, — согласился Шетук. — Я понимаю, что это письмо явится для вас громом среди ясного неба.

— Благодарю. — В голосе Файфа не было и намека на благодарность. — Вы заметили ту розового цвета штуку, которую Райдер убрал к себе в стол? Заметили. Это граната нового типа, новая не только по конструкции, но и по начинке. Кто-то пожелал ознакомиться с ней и прихватил несколько образцов. Не вражеские агенты — по крайней мере, мы так не думаем. Этим делом занимался погибший на прошлой неделе капитан Кросс. Как, впрочем, и остальные из присутствующих здесь. Вот почему мы собрались сегодня. Никто на свете, кроме нас, не знал, чем занимается капитан Кросс. Кросс напал на след, не знаем как, потому что, начиная с понедельника, мы не получали от него сведений и уже, конечно, не получим. Майор Гудвин тщательно проглядел записную книжку капитана Кросса, но не обнаружил в ней ничего, представляющего для нас интерес, и нашел ящик с гранатами в камере хранения автовокзала, где Кросс их оставил. Я рассказываю вам об этом, потому что в вашем письме упоминается Кросс, а также есть намек на то, что, если автор письма и захочет сообщить нам что-либо существенное, мы не можем быть уверены, сумеет ли он снова выйти на связь.

— Боже мой, генерал, — запротестовал Шетук, — я прекрасно знаю, что вы родились не вчера. Обычно я тут же выбрасываю анонимные письма, которые получаю. Но, получив это, решил, что вам обязательно следует о нем знать именно по причине смерти Кросса. Расследование было задействовано?

— Да. Силами полиции.

— А вами? — не отступал Шетук. Но тут же поспешно добавил: — Я понимаю, что это непростой вопрос, но задаю его, так сказать, неофициально. По-моему, расследование, предпринятое полицией, не будет эффективным, если им не сообщить, чем именно занимался Кросс, и не назвать имена тех, кто… знал об этом. Думаю, вы не решитесь этого сделать?

— Мы сотрудничаем с полицией, но не до такой степени, — медленно отозвался Файф, снова тщательно подбирая слова. — Что же касается вашего вопроса, простой он или нет, то могу вам ответить, что в расследовании нет никакой секретности, поскольку в газетах было написано, что Ниро Вулф в качестве консультанта участвует в наших проектах. Вы что, считаете Вулфа недостаточно компетентным?

— Я политик, — улыбнулся Шетук. — Поэтому с моим мнением вам вовсе необязательно считаться.

— Вулф также ведет расследование по делу о смерти Кросса. Для нас. Если вам станет известно, кто автор письма, скажите ему. Это его обрадует.

— И меня тоже, — заявил Шетук. — Вы не будете возражать, если я задам мистеру Вулфу пару вопросов?

— Ни в коем случае. Если, разумеется, он захочет вам ответить. Приказать ему я не могу. Он не в армии.

Вулф что-то проворчал. Он проявлял давно знакомые мне признаки нетерпения, раздражения, неудобства и настойчивого желания вернуться домой, где стулья были сделаны на заказ, а пиво держали на льду.

— Мистер Шетук, — брюзгливо начал он, — возможно, я сумею удовлетворить ваше любопытство еще до того, как услышу вопросы. Независимо от того будут ли они заданы просто из любопытства или из горящего в вашей душе чувства патриотизма. Капитана Кросса убили. Вы это хотели услышать?

Тишина. Никто не издал ни звука. Генерал Файф и полковник Райдер смотрели друг на друга. Полковник Тинэм снова погладил усы. Лейтенант Лоусон хмуро уставился на Вулфа. Шетук взглядом обежал всех присутствующих.

— О, господи! — проронил лейтенант Лоусон.

2

Вулф делал вид, что ничего необычного не происходит. В чем его не мог заподозрить никто из присутствующих, кроме меня. Я же знал его слишком хорошо. Они, наверное, даже не подозревали, что его полузакрытые веками глаза не упустили ни единого движения со стороны собеседников.

— Боюсь, — сухо продолжал он, — что ничем не могу помочь вам, мистер Шетук. Не будет лишних голосов, ни фанфар, ни аплодисментов в вашу честь. Я раскрыл тайну о смерти капитана в вашем присутствии, потому что возможности доказать это не существует и, быть может, не появится и в будущем. Ни единого доказательства. Любой человек, никем не замеченный, мог подняться на лифте в номер, занимаемый капитаном Кроссом на двенадцатом этаже. Гора полицейского расследования сработала, но не родила и мыши. Окно было распахнуто, и его нашли на тротуаре мертвым. Вот и все.

— В таком случае, черт побери, — подал голос лейтенант, — почему вы утверждаете, что его убили?

— Потому. Он мог случайно выпасть из окна с таким же успехом, с каким я смогу баллотироваться в конгресс. Он не выпрыгнул и не выполз. В восемь часов вечера он позвонил полковнику Райдеру и сказал, что явится в офис утром и сам обо всем доложит, что он не спал уже две ночи и ему следует отдохнуть. Своей невесте в Бостоне он телеграфировал, что увидится с ней в субботу. И потом покончил с собой? Глупости.

— Вот как? — Генерал снова обхватил руками спинку стула. — А я-то надеялся… что вы разузнали нечто существенное.

— Разузнал, — поднял палец Вулф. — Разузнал, что его убили. Разумеется, у него на теле не нашлось никаких улик, как, впрочем, и в номере. Полиция тщательным образом все осмотрела, но ничего не нашла. Оттолкнуться следует от чего-то другого. Если причиной убийства было нечто личное, что-то из его прошлого как человека, а не как офицера, возможно, мы отыщем это в процессе дальнейшего расследования. То есть, если вы считаете, что нам стоит продолжать наши действия по мере развития событий и с теми же действующими лицами.

Файф не отрывал взгляда от стола полковника Райдера.

— Я задал вопрос, генерал, — бесцеремонно буркнул Вулф.

Файф резко повернул голову.

— Обязательно. Продолжать? Разумеется.

— Я понял, что мне не о чем вас расспрашивать, мистер Вулф, — удовлетворенно отозвался Шетук.

— Позвольте мне высказать замечание, — обратился к генералу полковник Тинэм.

— Прошу, — откликнулся Файф.

— Насчет тех же лиц, как выразился мистер Вулф. Дело это сложное и запутанное, насколько нам известно, если, разумеется, от нас ничего не скрывают. И судя по тому, что случилось с Кроссом, если мистер Вулф прав, в некотором роде опасное. Его нельзя доверить детскому саду, как изволил выразиться мистер Вулф, и если он такого мнения о нас… в частности, обо мне…

— Обиделись? — спросил Файф. — Считайте, что приказ исходит от меня.

— Я стараюсь объяснить вам существующее положение, полковник, — заявил Вулф, — а вовсе не унизить вас.

— Меня не терзает чувство обиды. — В голосе Тинэма слышалось волнение, которого я раньше у него не замечал. — Мне бы хотелось остаться в комиссии. Я просто желаю удостовериться, как следует понимать слова мистера Вулфа о «тех же лицах».

— Чтобы получить ответ, — во все глаза смотрел на него Вулф. — И получил его.

— Тем не менее, — вмешался Лоусон, обращаясь к генералу Файфу, — в вопросе полковника Тинэма есть резон. Например, сэр, вы упомянули только что, что приказы идут от вас. Оказывается, нет. По крайней мере, в течение последних двух недель моего пребывания здесь. Они идут либо от полковника Райдера, либо от Ниро Вулфа, что нас весьма смущает. Что же касается самого Вулфа, то согласно тону, которым он с нами разговаривает, ему положено иметь четыре звезды на погонах, а не щеголять в цивильном костюме.

— Боже мой! — скривился Файф. — И вы туда же. Обиделись на тон, которым Вулф с вами разговаривает! Он прав. Наша комиссия, черт бы ее побрал, действительно похожа на детский сад. Но если я отправлю вас обратно в Вашингтон или отошлю в действующую армию, то получу кого-нибудь еще хуже. Он обратился к Вулфу. — Что насчет вас и Райдера? С ним вы тоже расходитесь во мнениях?

— Нет, насколько мне известно, — терпеливо отозвался Вулф.

Файф повернулся к Райдеру.