Книга пятая: Древний (СИ) - Злобин Михаил

– Хорошо, я понял тебя, – ответил я ровным тоном, отчего некромант слегка удивился.

– Ты удивительно быстро осваиваешься, – воскликнул он почти восхищенно, – я поражаюсь твоей стойкостью! Конечно, быть может, дело в твоей глубокой невежественности, и ты просто не совсем понимаешь, с кем именно говоришь. Но твой Дар, он должен быть гораздо умнее тебя! И он должен трепетать от одного только моего внимания. Ответь, Адепт, – голос стал вдруг вкрадчивым, – скольких Приспешников ты поднял?

– Кого?

Лич тяжко вздохнул, словно общался с самым большим олухом на планете.

– Когда ты поднимаешь мертвого человека, – преувеличенно подробно начал объяснять мне древний, будто неразумному ребенку, – то ты можешь из него сделать либо Кадавра, либо Приспешника. Некоторые называли их еще Сателлитами или fac totum. Кадавр – это просто ходячее мясо без навыков и мозгов. Нужно быть очень искусным и предусмотрительным, чтобы заставить эти тупые туши выполнять то, что ты от них хочешь. А Сателлит… это совсем другой уровень. Они не обычные мертвецы, они способны мыслить и принимать решения, словно живые. Они есть множественные продолжения тебя самого, твоих помыслов, твоих стремлений, твоих желаний, и именно поэтому к подбору Приспешников нужно подходить крайне ответственно. Они должны целиком и полностью разделять твое мировоззрение, иначе ты рискуешь сойти с ума. Твои мысли перестанут быть твоими, и не успеешь оглянуться, как твою волю начнет мотать словно флюгер на переменчивом ветру.

Слова Черного Мора едва не заставили меня истерично рассмеяться. Ах, ну да, куда же без этого! Просто очередная насмешка судьбы. Эта информация определенно очень ценна для меня, вот только пришла она ко мне с большим запозданием. Я уже на собственной шкуре сумел убедиться в том, что связь с марионетками далеко не односторонняя…

– Так ответь же, сколько Приближенных ты поднял?

Не знаю, почему Древний так настаивал на этом вопросе. Быть может, это было каким-то мерилом в среде некромантов? Может, каким-то особым показателем могущества и выдающихся способностей? Тем не менее, я не видел ничего плохого в том, чтобы ответить ему честно. Все-таки, о Даре Морты, как называет это явление лич, он знал несоизмеримо больше меня, и если для продолжения диалога мне требовалось признаться в своих многотысячных убийствах, то так тому и быть.

– Я не знаю точного количества, – предельно честно покаялся я, – но их было много.

– Тьма и лед, Адепт! – Опять взъярился некромант. – Ты что, не умеешь считать?! Не вздумай сказать мне, что ты какой-то дремучий лапотник, для которого растопыренные пальцы на его длани это уже много!

– Нет, я не лапотник, просто действительно не знаю. – Я поспешил убедить собеседника в обратном, пока тот не успел разойтись в своем гневном недовольстве. – Я поднял больше двухсот тысяч марионеток, но сколько их было на самом деле, я даже не пытался сосчитать.

Теперь мое спокойствие стало почти абсолютным. Как только я осознал, что мне нечего терять, страх перед мощью древнего некроманта заметно померк. Внутренняя дрожь дара и настойчиво стучащиеся в растрескавшейся черепной коробке опасливые мысли никуда не делись, но они уже не могли сбить меня с толку.

– Хм… – в его голосе послышалось отчетливое недоверие, которое, как мне показалось, было приправлено некоторой долей зависти. – Ты определенно знаешь большие числа, Адепт, но вот действительно ли ты можешь их сосчитать? Двести тысяч – это невероятно огромное войско. С таким количеством Приспешников, тебя не смогла бы победить ни одна армия! Чтоб ты знал, я завоевывал целые страны с армией вдвое меньше этой! И лишь каждый пятый труп был со мной связан ментально. Остальные шагали просто бездумными… как ты сказал, марионетками? Это ведь те самые новомодные неаполитанские куклы? Забавно, мне нравится твое остроумие.

Я не стал комментировать, что этим «новомодным» куклам уже лет, наверное, побольше полутысячи. Не хочу, чтобы Древний зацепился за это и принялся выпытывать у меня информацию о современном мире.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Только я имел в виду, именно Приспешников. – Вставил я реплику. – Кадавры, как ты их называешь, в это число не входят.

– Что-о-о?! – Некромант вскричал так, что мертвецы вокруг меня испуганно заскулили, впервые подав голоса с начала нашей с Древним беседы. – История знавала величайших Жрецов, которые могли поднимать мертвых клевретов сотнями тысяч, но они зашли по пути Перерождения так далеко, что жалкому Адепту не могло даже и сниться! И ты смеешь говорить, что приблизился к их уровню?!

– Я говорю только то, что было, – я мысленно пожал плечами, не проникшись пылкой речью лича, – разве в моем положении есть смысл врать?

Тот факт, что лишь величайшие из некромантов могли управлять таким количеством мертвых, меня нисколько не вдохновил и не заставил возгордиться. Скорее всего, они просто не додумались до иерархической модели подчинения, а те, кто додумался, скрывал это знание, как величайший секрет своего могущества. Кроме того, даже так воля павших солдат чуть не смяла меня, подобно девятому валу. Так что я не питал никаких иллюзий на счет своей исключительности и выдающегося таланта в управлении мертвой плотью.

– Но где бы ты взял столько сырья для своих Приспешников? Где ты наберешь столько людишек?

– В городе с двенадцатью миллионами жителей это не представляет большой проблемы.

– Все-таки, ты сумасшедший… – грустно констатировал лич. – Ты просто бездумно называешь самые большие числа, которые тебе известны, надеясь выглядеть умнее, чем ты есть. Невозможно населить один город двенадцатью миллионами смертных!

– Очень даже возможно, – заспорил я, понимая, что вплотную подхожу к той черте, за которой находятся длительные лекции об устройстве нашего общества. – Мир сильно изменился, и есть города еще крупнее этого. Сейчас этим никого не удивить, ведь все население Земли давно уже превышает семь миллиардов.

– Что ж, – ответил некромант после непродолжительного молчания, которое, по-видимому, означало задумчивость, – похоже, ты действительно честен. По крайней мере, я чувствую, что ты сам веришь в свои слова. Выходит, ты из аристократов?

– Что? Я? Нет. – Во мне даже не было сил, чтобы удивиться, с чего Древний сделал такой вывод.

– Странно… я был готов поручиться, что ты из высшего сословия. Ты держишься со мной, как с равным, а твоя манера речи не похожа на простолюдинскую. И даже несмотря на то, что ты не знаешь мерсийского языка, ты говоришь на каком-то его подобии, а кроме этого, умеешь складывать большие числа. Это определенно говорит о твоем высоком образовании, которое не по карману даже многим преуспевающим ремесленникам. Так кто же ты?

– В нашем обществе нет привычного тебе деления на сословия, – неохотно признался я некроманту, чем, похоже, вверг его в состояние полного шока. – Такое образование получает каждый ребенок, и в наше время это не является чем-то выдающимся. Ну а твой мерсийский… я не особо владею историей, но такого языка уже давно нет. В наше время он является невероятно устаревшей версией английского.

– Тьма… в каком же варварском королевстве ты живешь, Адепт, что у вас даже нет вельмож? Впрочем, не отвечай! – На долю секунды я даже обрадовался, что он не хочет выслушать от меня обо всем, что происходило во время его заключения. – Я не хочу ничего знать об этом отсталом крае. А про то, что мерсийский давно канул в лету, мне и самому прекрасно известно. Проклятые уэссекские псы покорили Мерсию еще тогда, когда я был безусым юношей. И они же насадили свой мерзкий несуразный язык.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я крепко задумался, пытаясь прикинуть, сколько же моему собеседнику на самом деле лет? Я действительно почти ничего не знал об истории Британии, но где-то в моем мозгу занозой сидело убеждение, что само королевство Мерсия прекратило свое существование во времена крещения Руси, а может даже и раньше. Но вместе с тем, некромант утверждает, что Черным Мором был не кто иной, как он сам. А эти события разделяет пропасть, если память мне не изменяет, лет в четыреста, а то и все пятьсот. Могло ли существо, подобное мне, прожить полтысячи лет, и еще столько же пролежать в запертой гробнице, ожидая освобождения? Ведь если я правильно понял его, то именно этого он и ждет все эти годы. Черт, да ведь вполне может! Если даже мой дар, впервые познавший убийство лишь несколько месяцев назад, не замечал пулевых попаданий, а потом еще и выдержал близкий ядерный взрыв, то на что способен тот, кто шел по пути Перерождения десятки или даже сотни лет?