Русский царь Иосиф Сталин: все могло быть иначе - Олег Грейгь

И тут же последовало назначение на один из самых мощных военных округов — на должность командующего войсками Киевского военного округа.

До недавнего времени там руководил хрущевский лизоблюд Маршал Советского Союза Петр Кошевой. Кстати, в телефонном разговоре с отдыхавшим на даче в 5–6 км от Адлера в октябре 1964 года Никитой Сергеевичем он обещал «в случае чего…» силами войск округа поддержать друга Никиту… Но Пленум в Москве состоялся без присутствия Первого секретаря ЦК Хрущева, где Никиту Сергеевича сняли, а Кошевой словно бы забыл об обещании «в случае чего…» и наряду с другими фальшполководцами быстренько побежал на поклон к новому хозяину Кремля. Но места у кормушки ему не досталось…

Должность в Киеве главного военного руководителя соответствует званию Маршала Советского Союза. Мог ли ею довольствоваться Якубовский? Да, мог, но что-то подтачивало его сознание, что-то давало жгучую надежду, что и это — не предел.

И оказался прав. Леонид Ильич не забудет верность мятущегося дворового пса. Во главе войск братских стран Варшавского Договора ему нужен был не такой человек, как Антонов, несколько лет назад скоропостижно скончавшийся, не его последователи. Над этими войсками нужен был унтер с лампасами, который в случае чего, не раздумывая и не задавая вопросов, мог бы плетью гнать войска на подавление инакомыслия в странах войск Варшавского Договора. В общем, такой, как Якубовский.

Интриги и игры продолжаются. Иногда побеждают умные, но чаще — дураки…

И вот к этому Якубовскому начальником штаба назначают Штеменко. Ивану Игнатьевичу, скорее из-за скудости мышления, невдомек: почему Штеменко к нему первым замом? Как так? Кто позволил? Зачем?

Иван Игнатьевич поднял трубку связи ВЧ и гаркнул: «Соедините меня с министром обороны!»; и тут же до его слуха донесся знакомый голос, который он в запале не смог узнать: «Я вас слушаю, Иван Игнатьевич…».

Не знал, ох, не знал Иван Игнатьевич, что мужчины, обладающие, как и он, басом, приходят в шок от голоса мужчин, имеющих баритон, но которых они не видят, и, согласно законам физиологии, он впал в шоковое оцепенение. Он даже не сообразил, что когда бросил повелительно в трубку: «Соедините меня с…», то сработала синхронно высокочастотная связь, и на другом конце провода трубку поднял министр обороны СССР, Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко. Опешивший Якубовский поперхнулся, а из трубки снова повторили: «Я вас слушаю, Иван Игнатьевич». Но, очевидно не надеясь услышать что-либо вразумительное, министр добавил: «Иван Игнатьевич, приезжайте, я вас жду».

Якубовского охватила лихорадочная дрожь.

Знавшие его люди утверждали, что в минуты страха он истекал потом и был вонючий как кнур.

Этот животный страх появился после того как он с должности командира дивизии был выдвинут на должность командующего объединением. Нет, он боялся не подчиненных, закаленных в боях полковников и генералов.

Страх появился перед вышестоящими начальниками, ибо этими начальниками были те люди, которые в годы войны командовали армиями и фронтами, и немало из них было в фаворе у товарища Сталина еще в то время, когда он только поднялся на ступеньку старшего офицера. И оказавшись в силу обстоятельств в ранге командующего объединением, он не знал что делать, с чего начать…

Не помогало и академическое образование. Да и какое там образование, когда вместо того, чтобы осваивать тактику и стратегию, — что трудно давалось, Якубовскому достаточно было вовремя закричать преподавателю: «Я — дважды Герой Советского Союза, полковник! Я животом исползал всю войну».

Знавшие себе цену преподаватели академии просто не считали нужным перечить дважды Герою-хвастуну, бахвалившемуся, как он, пузом (и это-то сидя в танке, а чаще в «виллисе»!) пропахал полстраны. Так пролетели годы учебы в академии; знаний не прибавилось, ибо то, что говорилось на лекциях, не воспринималось, зато регулярно получаемая зарплата всегда пропивалась в попойках с такими же собутыльниками, как и Якубовский.

А в одночасье появившийся страх больше никогда его не оставлял. И когда он стал первым заместителем главкома ГСВГ, и когда командовал войсками Киевского военного округа, и вот теперь, когда возглавил войска Варшавского Договора.

Нареканий со стороны ЦК партии в его адрес не было, но то была заслуга не его, а офицеров штабов, командиров соединений и командующих объединениями. Которые не заглядывали в рот Маршалу Советского Союза, а в силу своих знаний и умения управляли тысячами и тысячами людей, причем чаще не за страх, а за совесть в деле служения Родине.

Пришедшему к руководству Вооруженными Силами СССР после смерти Маршала Советского Союза Родиона Яковлевича Малиновского весной 1967 года его первому заместителю Маршалу Советского Союза А. А. Гречко, в соответствии с задачами и требованиями сегодняшнего дня, ЦК партии поставил задачу: более активно и напористо, чем его предшественник, взяться за оснащение новейшими вооружениями вверенных ему Вооруженных Сил. Должность обязывала его встретиться и с важным силовиком — председателем КГБ СССР; на встрече прозвучало мнение, во многом совпадавшее с позицией самого маршала. Руководитель КГБ Андропов прежде всего ориентировался на смену кадрового состава руководства Министерства обороны, Генерального штаба и командования видов, округов и флотов. Были названы имена советских военачальников, использование которых комитет не считал целесообразным. Прозвучало и имя Якубовского, но председатель комитета, снизив голос до полушепота и наклонившись к Гречко, произнес: «Но, Андрей Антонович, вы же понимаете, что Ивана Игнатьевича уважает Леонид Ильич. Я надеюсь что вы деликатно решите этот вопрос. Но а если…»

Никаких «если» быть не могло; Андрею Антоновичу Гречко тоже надо было формировать свою команду, тут они сошлись. По лицу маршала пробежала светлая тень и его уверенный баритон заполнил пространство большого кабинета: «Это вполне решаемый вопрос, Юрий Владимирович». «Ну и прекрасно, Андрей Антонович». На том и расстались.

Вернувшись в свое министерство, маршал вызвал начальника Главного управления кадров и высказал ему уже принятое решение: «Подготовьте проект постановления Совета Министров о назначении на должность начальника штаба войск Варшавского Договора — 1-го заместителя Верховного Главнокомандующего войсками… генерала армии Штеменко Сергея Матвеевича». И добавил: «Согласовывать ни с кем не надо, министры обороны братских стран хорошо знают генерала. Я думаю, что Леонид Ильич позитивно отнесется к его кандидатуре, потому что в недавнем разговоре он лично спросил меня, почему Малиновский не представил Штеменко к званию Героя Советского Союза на юбилейную дату окончания войны. И еще… вместе с назначением подготовьте материалы на восстановление его в воинском звании генерала армии».

Назначение и восстановление состоялось через несколько дней в Кремле. Возвращая Бриллиантовую Звезду генералу армии, Брежнев сказал: «Товарищ Штеменко, я думаю, мы вскоре прикрепим сюда алмазы Маршала Советского Союза». Леонид Ильич, плохо выговаривающий «р», не сказал: мол, еще бриллианты прикрепим, когда очередное звание дадим, а сказал: «алмазы». Присутствующий при этом маршал Гречко понял, что попал в яблочко.

Вошедший адъютант произнес: «Товарищ министр, маршал Якубовский в приемной». — «Зови», — коротко ответил тот.

Вошедший Иван Игнатьевич стараясь казаться молодцеватым, щелкнул каблуками и, задрав оплывший подбородок, гаркнул на всю мощь своих легких: «Товарищ министр обороны СССР, Главнокомандующий войсками государств —  участников Варшавского Договора, 1-й заместитель министра обороны СССР Маршал Советского Союза Якубовский прибыл по вашему приказанию!»

Министр дал ему возможность выкричаться, надеясь тем самым расположить его к человечному разговору, а не долдонить по обыкновению раз и навсегда заученные слова о верности ЦК КПСС; но Якубовский, как всегда в таких случаях, раскрыл папку, вынул из нее лист бумаги с подготовленной офицерами-операторами сводкой по состоянию дел во вверенном хозяйстве. Министр вышел из-за стола, жестом руки остановил попытку маршала зачитать текст информации и подойдя к нему, забрал лист, сложил его и положил на стол заседаний. Затем взял Ивана Игнатьевича под локоть и провел за журнальный столик, усадив в мягкое кресло. Грузная фигура 1-го зама министра обороны, казалось, заполонила пространство большого кабинета, она не потерялась даже когда он оказался в этом массивном кресле.

«Иван Игнатьевич, я пригласил вас для того, чтобы успокоить вас в связи с назначением начальником штаба генерала армии Штеменко. Как вы понимаете, его кандидатура одобрена Леонидом Ильичом». «Но я… я член…» — «Да-да, вы как и я, Иван Игнатьевич, член ЦК КПСС, и я, принимая это во внимание, задним числом каюсь. Наверное, следовало предварительно оговорить назначение с вами. Но давайте рассудим: фигура Сергея Матвеевича разрешалась выше, чем мы с вами находимся, — в Политбюро. И я как член ЦК КПСС обязан подчиниться рекомендациям и пожеланиям товарищей из вышестоящего партийного органа… Надеюсь и вы, Иван Игнатьевич…» «Но вы знаете, Андрей Антонович…» —  невнятно произнес Якубовский, отпил несколько глотков воды из поданного ему министром стакана, было слышно как хрусталь стучит о его зубы. — Но вы знаете, он доносил на меня Сталину в годы войны». — «Иван Игнатьевич, побойтесь Бога, — спокойно и убедительно продолжил министр, — Сергей Матвеевич в годы войны был в столь высокой должности, что лично вас, старшего офицера, он знать не знал и ведать не ведал. Да и с какой стати ему на вас доносить?»