О современном состоянии современных сил и средств Японии и Китая - Михаил Венюков

Описав вкратце одежду японских войск и заметив еще раз, что она пока неоднообразна, перейдем к вооружению. Пехота вся имеет нарезные ружья, весьма часто даже скорострельные. Уже в 1862 году японцы, бывшие в Европе, успели оценить превосходство ружей Дрейзе над всеми другими, употреблявшимися тогда в европейских армиях, и в 1863 году, т. е. за три года до Садовэй, Япония имела до 10,000 скорострельных винтовок, которые, впрочем, не были из лучших и быстро приходили в негодность от небрежного обращения с ними. Теперь, т. с. в 1870 году, японцы уже не покупали совсем иных ружей, как скорострельные, хотя все еще разных систем, а не одной какой-либо определенной. Общее число ручного оружия, ввезенного в Японию с 1859 года, иностранные негоцианты-продавцы полагают свыше полумиллиона. Вероятно, впрочем, значительная часть его уже пришла в негодность, ибо японские солдаты не довольно бережно обходятся с ружьями, а для починки их имеют всего одно заведение, в Иеддо. Вторую существенную часть японского солдатского вооружения составляет национальная сабля, которая, в понятиях благородного японца, неделима с его тёлом столько же, как душа. Собственно японский самураи носит, при своей национальной одежде, две сабли: длинную и короткую, т. е. кинжал; но как последний до известной степени заменяется штыком, то японец во фронте имеет, кроме ружья, только одну саблю. Кавалеристы, сверх национальных сабель, вооружены пиками и револьверами, артиллеристы – револьверами и саблями. Орудия полевой артиллерии все четырехфунтовые, нарезные, заряжающиеся с дула, т. е. устроенные по образцу французской артиллерии 1859 года. Лафеты их очень напоминают наши горные и имеют оглобли. Такое устройство вынуждается самыми свойствами страны, которая очень гориста и имеет дороги по большей части лишь вьючные или даже пешеходные, с лестницами. Есть в полевой артиллерии и железные лафеты, ее тяжелые и с очень малою боковою поверхностью: они несколько напоминают наши железные крепостные лафеты Венгловского, только в малом размере. Каждая батарея имеет шесть орудий.

Боевое снаряжение японских войск так же разнообразно, как их вооружение. Но, вообще говоря, оно состоит из кожаного пояса, на котором с левой стороны привешивается штык и за который затыкается сабля. На этом поясе спереди малая патронная или караульная сумка, из кожи. Затем следует перевязь через плечо с большою сумою назади; наконец походное снаряжение дополняется ранцем, на мягких ремнях. Все эти предметы далеко не одинакового образца и различаются не только по княжествам, но и в войсках одних и тех же князей, что зависит от неимения в Японии туземной кожи и необходимости покупать все кожаные предметы у иностранных купцов, которые привозят в Иокогаму, Кобе и Нагасаки всякий европейский хлам. Сбруя на лошадях, кроме тех случаев, когда кавалеристы сохранили национальные седла, еще хуже чем амуниция на людях. Надобно заметить, что в отношении сбруи японцы были жестоко обмануты не только простыми европейскими торгашами, этими filoux раг profession, но и императорским правительством Франции.

Правительство это изготовило-было значительные партии седел, кавалерийских и вьючных, а также уздечек, и проч. для мексиканской экспедиции, но не успело их употребить в дело, так как экспедицию пришлось окончить раньше чем оно желало. Тогда заготовленные седла были проданы японцам, но не отделанные, т. е. необтянутые кожею, которую французские агенты покрали; и вот теперь японские кавалеристы ездят на деревяшках, которых обтянуть им нечем, ибо своей ковки у них нет, а иностранная очень дорога. Стремяна в кавалерии большею частью не европейские, а туземные подвесные, в роде башмаков, очень удобные для ездока, особенно носящего легкую обувь, при которой железо холодит ногу.

Упомянув об одежде, вооружении и снаряжении, скажем еще об обучении и о моральных качествах войск. Пехота и артиллерия очень часто занимаются практическою стрельбою, и, по отзывам иностранных инструкторов, сделанные успехи очень значительны. Затем некоторые части войск, например гвардия микадо, сделали большие успехи в эволюциях. Но выправки, подобной английским или прусским солдатам, японцы не имеют, что, впрочем, и понятно, ибо вне военных действий, учений и караулов они – граждане, носящие невоенную одежду. Японского солдата вообще нужно представлять себе немножко сибаритом; он к этому имеет наклонность и все средства, ибо, за исключением английской и американской армий, нет на свете солдат лучше содержимых, как японские. Еще недавно вы, мм. гг., могли прочесть в журналах официальный отзыв о том нашего адмирала, начальника эскадры в Тихом Океане. Жилище солдата обыкновенно казенное и по-японски очень комфортабельное; жалованье, разом, дается в таком количестве, что даже семейный якунин продает значительную его часть. Простой рядовой получает несколько десятков мешков, каждый в 3½ пуда.

То обстоятельство, что японская армия составлена из людей одного сословия, стоящего высоко на общественной лестнице, естественно служит причиною высокого развития в ней нравственных качеств. В самом деле, если воин настолько дорожит своим званием, что исключение из него равно почти осуждению на смерть или, по крайней мере, вечному позору, то понятно, что в войсках point de honneur должен быть очень высок. И действительно, мы видим, что японцы исполнены самого пылкого мужества и высокого чувства чести. Напомню здесь, для доказательства, хоть один эпизод, бывший в 1869 году. В городе Хакодате в это время шло междоусобие приверженцев микадо с партизанами сиогуна. Последние были очень слабы числом, по сравнению с своими противниками, и во время битвы понесли огромные потери; но они положили оружие только в числе 247 человек – перед 3,000 неприятеля – и не раньше, как расстреляв все патроны. С своей стороны империалисты, неустанно сражаясь, но узнав, что у противников их нет продовольствия, посылали им таковое от себя……. С такими войсками, мм. гг., можно, кажется, сделать все, лишь бы у них были достойные начальники.

Но какие же средства имеет Япония к образованию этих начальников, т. е. офицеров не только храбрых, но и искусных? Средств к этому два: обучение в туземных военных, школах и командирование множества молодых людей лучших фамилий заграницу. Военные школы ныне находятся в Иеддо и Осаке. Первый город имеет военное училище в составе местного университета или кайседжио. Тут преподают военные науки иностранцы, преимущественно французы, и школа эта в 1870 году постановлена на довольно хорошую ногу, хотя все еще бедна средствами. Другая школа была первоначально основана одним частным лицом, Кавадзуки, бывшим министром сиогуна, вышедшим в отставку и поселившимся близ Иокогамы. Она, впрочем, ныне взята в казну и переведена в Осаку, где также имеет учителей французов. В обеих учится от 150 до 200 молодых людей. Кроме того, как я уже сказал, много молодежи посылается в Европу и в Америку. Нужно заметить, что многие военные упражнения, например езда верхом, фехтование и т. п., в большой чести у всех благородных японцев, и потому хорошо знакомы каждому самураи уже в 14–15 лет; затем получившему общее образование молодому человеку остается заграницею приобретать только специально-военные сведения. А как успешно они достигают этого можно видеть из отзывов многих английских, бельгийских и американских журналов. В Японии есть уже теперь несколько офицеров, кончивших полный курс военных наук в Вест-Пойнте, школе Гранта, Томаса, Ли и других генералов американской войны 1861 и 1865 годов.

Самые солдаты на столько все образованы, что свободное от службы время, даже в караулах, проводят в чтении. Пьянство совершенно им неизвестно, и хотя японцы любят повеселиться и выпить, но делают это дома. Появиться же на улице под хмелем значило бы навлечь на себя несмываемый позор.

Патриотизм японских войск выше всякого сомнения. В случае внешней войны они будут драться с мужеством, которого, конечно, не встретишь ни у одного народа Востока и которое на самом Западе немного найдет себе подобных. Японец с детства убежден, что отечество его – лучшая страна в мире. Это может показаться несколько смешным; но горе народу, который думает иначе!

Слабые страны японских военных сил суть следующие. Во-первых, недостаток единства в вооружении, снаряжении, обучении и, что всего важнее, в управлении. Японские войска вполне национальны; но они не составляют одной армии и в последний раз общую службу несли только в конце XVI столетия, при завоевании Кореи. Затем следует недостаток дисциплины. Кто сколько-нибудь знаком с духом европейских армий, тот знает, что столпы дисциплины суть унтер-офицеры: если они хороши и строго исполняют свои обязанности, то можно быть спокойным за военный дух солдат, за субординацию и прочее. Но в Японии солдат относится к унтер-офицеру без всякого почтения, хотя и вежливо. Он видит в нем равного себе по званию, подобно польским шляхтичам, столь знаменитым тем, что умеют только командовать, но не повиноваться. Конечно, в строю рядовой понимает свои обязанности по отношению к старшему: он на столько развит, чтобы знать необходимость в этом случае безусловного повиновения; но вне строя, даже в казармах, чувства его совсем не те, что у наших солдат к их фельдфебелям, капральным и даже ефрейторам. Чувство личной чести и соревнование в бою едва ли искупят этот важный недостаток японских войск в случае их столкновения с строго-дисциплинированными европейцами. Я имел честь сейчас упомянуть, мм. гг., о широком развитии общего образования между японскими солдатами, об их любви к чтению и т. п. Я сказал также, что правительство всячески заботится о том, чтобы иметь сведущих офицеров и, конечно, одни старания не заслуживали бы большего внимания, если бы об успехе их нельзя было судить по результатам. Персидское правительство тоже старается иметь хорошо-организованные войска, образованных офицеров, искусных военных техников и пр.; однако ему все это не удается. У японцев дело идет успешнее, и мы уже видели на сколько в строевом отношении. Теперь посмотрим на доказательства интеллектуального развития и распространения тех практических сведений, которые в наше время необходимее чем когда-либо не только офицерам, но и нижним чинам, как доказывают нам успехи германских армий. Перед вами большая карта Японии, в масштабе 10½ верст в дюйме. Вы изволите знать, что Российская Империя, даже европейская ее часть, не имеет подобной для целого своего протяжения. А Япония имеет, и не только для густонаселенных частей государства, т. е. островов Нипона, Киусиу и Сикокфа, но и для Мацмая, этой японской Сибири, населенной, кроме берегов, одними дикарями-аинами. И уже 250 лет назад японцы имели карты целого своего государства: об этом упоминается в их законах; с этих карт срисованы были европейские, например Кемпферова, в конце XVII столетия. Карта, которую вы здесь видите, есть специальная для целой империи; но есть еще более подробные, несколько образцов которых я имел случай доставить в военно-ученый комитет, но не мог их там ныне найти, чтобы представить вниманию вашему. Одним словом, я думаю, что скажу все, если скажу, что целая Япония имеет кадастровые съемки, на основании которых определяются размеры поземельных участков для обложения их податьми. И администрация поставлена в обязанность внимательно следить за их исправлением, соответственно происходящим в топографии страны переменам. Подробных этих съемок я, разумеется, не мог достать: они держатся в секрете; даже настоящая специальная карта не есть что-либо очень доступное иностранцам. Не так давно она была запрещена в самой Японии, и автор в свое время был сослан за ее составление почти как государственный изменник. Только по мере распространения европейских понятий в правительственных сферах, карта стала общедоступною и даже была издана самым правительством. (Автор ее, Иноками, тем временем однако умер в изгнании, а потому почтим, мм. гг., память его здесь, за 12,000 верст от его родины). Уже то, что я в короткий срок моего пребывания в стране успел купить открыто, в магазинах, свидетельствует, что топографическими сведениями о своей стране японцы не бедны. А вот карта, которая до известной степени служит и статистическим данным: на ней обозначены все селения, где довольно значительной массе людей, например отряду войск или свите князя, можно найти удобный ночлег, с обеспеченным продовольствием. Ее можно назвать маршрутною, а есть и еще собственно дорожная, где назначены только главные населенные пункты, но за то есть все дороги до шести фут шириною. Есть маленькие складные карты, очень подробные, но изготовленные в виде карманных атласов, которые могут быть особенно полезны офицерам не только генерального штаба, но и строевым. Планы городов, образчик которых вы тут видите, мало оставляют желать, и мне здесь можно только прибавить, что все они очень дешевы: маршрутная карта 1 р. 35 к., и даже большая специальная всего 8 р. 50 коя.