Юкрич и синдикат "Несчастный случай" - Пэлэм Вудхауз

— Да.

— Я это обдумываю. — сказал Тэдди Викс.

Юкрич поплотнее завернулся в макинтош, который носил и на улице и в комнатах, в любую погоду. Он стал похож на римского сенатора, который готовится обличить врага Республики. Так, верно, Цицерон запахивался в тогу, и делал глубокий вдох, прежде чем обрушиться на Клодия. Он подергал проволочку от имбирного пива, на которой держалось его пенсне, и безуспешно попытался пристегнуть свой воротничок назади. В минуты волнения этот воротничок приобретал нервную прыгучесть, которую нельзя было укротить никакими запонками.

— И пора бы тебе это обдумать! — сурово прогремел он.

Мы одобрительно заерзали на стульях — все, кроме Виктора Бимиша, который отказался от стула и стоял, облокотившись на каминную полку.

— Ей-богу, пора бы тебе это обдумать. Понимаешь ты, что мы вложили в тебя огромную сумму денег и доверились тебе, ожидая немедленных результатов? Должны ли мы будем признать, что ты трусливо наложил в штаны, и хочешь увильнуть от выполнения своего почетного долга? Мы были о тебе лучшего мнения, Викс. Ей-богу, куда лучшего мнения. Мы считали тебя настоящим, стопроцентным мужчиной, сильным и мужественным, который готов стоять за друзей до конца.

— Да, но…

— Да кто угодно, будь у него чувство ответственности, понимай он, что это значит для всех нас, бросился бы вперед, и давно бы уже нашел способ выполнить свои обязательства. А ты упускаешь даже те возможности, что сами лезут в руки! Только вчера я сам видел, как ты отскочил, когда тебе оставался всего один шаг, чтобы попасть под грузовик.

— Не так уж легко ждать, пока тебя задавят…

— Чушь. Нужно просто решиться. Подключи воображение. Представь себе, что на мостовую упал ребенок — маленький ребенок с золотыми кудряшками, — взволнованно вещал Юкрич, — и на него катит громадный таксомотор, или еще что-нибудь. Мать беспомощно мечется по панели, страдальчески ломая руки. — "Проклятье! — кричит она. — Неужели никто не спасет моего малютку?" — "Да, черт побери! — кричишь ты. — Я его спасу!" Ты бросаешься вперед, и в одну секунду все кончено. Не понимаю, к чему тут какие-то антимонии.

— Да, но…

— Больше того, мне говорили, это даже и не больно. Просто тупой удар, и все.

— Кто это говорил?

— Не помню. Один человек.

— Можешь ему передать, что он осел. — отрезал Тэдди Викс.

— Отлично. Не хочешь грузовик — есть масса других способов. Но тебе, честное слово, и предлагать-то бессмысленно. Ты и шагу сам не хочешь сделать. Вчера я с таким трудом затащил к тебе в комнату собаку, которая бы сама за тебя все сделала — тебе оставалось просто стоять и предоставить ей действовать по собственному разумению — и что же? Ты залез на…

Тут, голосом, осипшим от волнения, вмешался Виктор Бимиш.

— Так это ты затащил в комнату проклятую псину?

— А? — отозвался Юкрич. — Ну да, я. Но об этом мы поговорим позднее. — торопливо продолжал он. — Сейчас речь о том, как убедить этого убогого червяка получить для нас деньги по страховке. Черт меня побери, я-то думал, что ты…

— А я говорю… — горячо начал Виктор Бимиш.

— Да, да. — прервал его Юкрич. — В другой раз. Сейчас речь о деле. Я говорю, я-то думал, тебе и самому не терпится с этим покончить. Ты ведь все время ноешь, что у тебя нет костюма, и тебе нечем производить впечатление на антрепренеров. Подумай, сколько всего ты сможешь купить на свою долю, стоит тебе взять себя в руки и довести дело до конца. Подумай о о жакетах, о штиблетах, о жилетах, о манжетах … Ты вечно талдычишь про свою проклятую карьеру и как тебе не хватает всего лишь хорошего костюма, чтобы попасть в вест-эндскую труппу. Так вот, это твой шанс.

Его красноречие не пропало даром. Взгляд Тэдди Викса стал задумчивым, как у Моисея на горе Нево, когда он с вершины Фасги глядел на землю обетованную. Он тяжело дышал. Мы видели, что мысленно он прохаживается по Корк-стрит, обдумывая, у какого бы знаменитого портного заказать костюм.

— Я вам скажу, что я сделаю. — сказал он вдруг. — Даже не просите меня пойти на такое на трезвую голову. Пустое дело. Я просто не смогу. Духу не хватит. Но вот если вы, ребята, поставите мне сегодня обед с шампанским — думаю, это поможет мне настроиться.

В комнате повисло тяжелое молчание. Шампанское! Это слово прозвучало, как похоронный звон.

— Да где, скажи на милость, мы возьмем тебе денег на шампанское? — спросил Виктор Бимиш.

— Как знаете. Я вас предупредил — ответил Тэдди Викс. — Или так, или никак.

— Господа! — обратился к нам Юкрич — Кажется, наша компания нуждается в дополнительных инвестициях. Ну как, старики? Давайте все честно, открыто выложим карты на стол и посмотрим, что можно сделать. Я могу достать десять шиллингов.

— Что?! — вскричало почтенное собрание. — Как?

— Я заложу банджо в ломбард.

— У тебя же нет банджо.

— У меня нет, зато у Джорджа Таппера есть, и я знаю, где он его держит.

После такого энергичного старта подписка быстро пополнялась. Я внес портсигар. Бертрам Фокс решил, что его квартирная хозяйка может еще недельку подождать с деньгами. У Роберта Данхилла был дядя в Кенсингтоне, который — если найти к нему правильный подход — мог дать целый фунт. А Виктор Бимиш сказал, что если заведующий рекламным отделом из фортепьянной фирмы окажется настолько скуп, чтобы отказать ему в авансе на сумму пять шиллингов — то он, Виктор Бимиш, жестоко в этом заведующем ошибается. Короче говоря, в несколько минут наш Заем-Молния дал впечатляющий сбор: два фунта шесть шиллингов. Мы спросили Тэдди Викса, хватит ли ему этой суммы, чтобы настроиться.

— Я постараюсь. — отвечал Тэдди Викс.

Итак, памятуя о том, что наш великолепный ресторатор подавал шампанское по восемь шиллингов за кварту, мы назначили обед в семь вечера у Баролини.

Как светское развлечение, настроечный обед Тэдди Викса нельзя было признать удачным. С самого начала он показался нам утомительным. Дело было даже не в том, что Тэдди Викс тянул восьмишиллинговое шампанское, а мы должны были, за недостатком фондов, довольствоваться куда более убогими напитками. Просто это пойло оказало на Тэдди какое-то зловещее действие. Рецепт шампанского, которое Баролини подавал своим беспечным клиентам по восемь шиллингов за бутылку, был известен только его создателю и его Создателю; но хватило трех бокалов, чтобы Тэдди Викс из кроткого и даже несколько елейного молодого человека превратился в буйного хулигана.

Он стал задирать нас всех по очереди. За супом он напал на теории Виктора Бимиша об Искусстве. Рыбу подали под насмешки над взглядами Бертрама Фокса о будущем кинематографа. А к тому времени, как перед ним поставили ножку цыпленка с салатом из одуванчиков (впрочем, некоторые настаивают, что это был бобовый салат — мы до сих пор не сошлись во мнениях), сатанинское зелье до того одурманило Тэдди Викса, что он принялся отчитывать Юкрича за бесцельно прожитую жизнь. Тэдди увещевал его — так, что было слышно на другой стороне улицы — пойти, приискать себе работу, и обрести таким образом самоуважение, чтобы смотреть на себя в зеркало без содрогания. «Впрочем, сомневаюсь — добавил Тэдди Викс с излишним, как нам показалось, напором — что тебе когда-нибудь удастся обрести достаточно самоуважения, чтобы смотреться в зеркало без содрогания». После этого он властно потребовал еще одну бутылку восьмишиллингового.

Мы измученно переглянулись. Как бы не прекрасна была наша общая цель, вынести это было нелегко. Но благоразумие заставило нас молчать. Мы понимали, что это вечер Тэдди Викса, и его нужно ублажать. Виктор Бимиш смиренно заметил, что Тэдди прояснил многие вопросы, не дававшие ему покоя. Бертрам Фокс согласился, что мысли Тэдди о будущем крупного плана во многом верны. И даже Юкрич, хоть его надменный дух и был потрясен до основания нелестными замечаниями Тэдди, пообещал серьезно обдумать его проповедь и действовать сообразно его указаниям при первом удобном случае.

— И давно пора! — воинственно ответил Тэдди Викс, откусывая кончик дорогой сигары. — И вот еще что: чтобы я больше не слышал, как ты ходишь по людям и таскаешь у них носки!

— Хорошо, дитя мое, не буду. — покорно согласился Юкрич.

— Если есть в мире презренное созданье — продолжал Тэдди, косясь на преступника налитым кровью глазом — то это нарочный сор… ворочный нос… э… ну, вы меня понимаете!

Мы поспешили уверить его, что вполне понимаем, и он погрузился в длительное оцепенение. Спустя три четверти часа он очнулся и объявил, что не знает, что намерены делать мы, но лично он пошел. Мы сказали, что тоже пойдем, заплатили по счету, и пошли.

Негодование Тэдди Викса, когда он обнаружил, что мы окружили его на мостовой у ресторана, было велико, и он высказал его сполна. Помимо прочего, он сказал — без всяких оснований — что у него в Сохо есть репутация, и он не позволит ее испортить.