Лабиринт теней - Джонатан Уайли

— Нет… — выдохнул Варо. — Только не здесь… Нет!

В голосе его звучала боль, мольба — но все было напрасно.

Бростек первым обрел способность двигаться. Сбросив с плеч котомку и отшвырнув волчью шкуру, он ринулся к родительскому дому, стоявшему почти в самом центре деревни. Крепкая деревянная дверь была сорвана с петель и отброшена далеко в сторону.

— Мама! — отчаянно закричал он. — Па… Юноша ворвался в дом — и окаменел. Глаза его после яркого солнечного света не сразу привыкли к полумраку, но вот… Он опрометью кинулся прочь, словно задохнувшись, потом согнулся пополам в приступе неудержимой рвоты.

Наконец тело его перестало содрогаться, и он силой заставил себя вновь войти в дом. Тотчас же юноша убедился, что зрение не подвело его. Разумеется, он, как и всякий горец, слышал подобные ужасные истории, но лишь теперь впервые столкнулся с делом рук людей-ножей из Бари.

Его родители бок о бок лежали на столе, но теперь в них трудно было распознать людей. Кожа и сухожилия плотно обтянули иссохшие тела. В невидящих глазах застыло выражение нечеловеческого ужаса, меж белых словно мел губ виднелись оскаленные в страшной усмешке зубы… На их шеях и руках заметно было несколько тонких надрезов, но нигде ни капли крови. Да, вся кровь до последней капли исчезла, словно улетучилась куда-то…

И нервы юноши не выдержали.

— Нет! — закричал он. — Нет!!!

Выхватив меч, Бростек изо всей силы рубанул по дверному косяку, утопив лезвие в дереве, потемневшем от времени. Потом рубанул снова, потом еще и еще раз… Он отчаянно кричал и бранился, словно вымещая на бездушном дереве злобу и ненависть к ускользнувшему врагу. Из его зеленых глаз градом катились слезы — слезы горя и ярости. Но ему требовалось хоть как-то избавиться от мук, душивших его. Он рубил и рубил ни в чем не повинное дерево, злобно рыча и изрыгая проклятия, и остановился, лишь совершенно обессилев. Тогда он отшвырнул меч, рухнул на колени и громко зарыдал.

Некоторое время спустя за спиной у него послышались неторопливые шаги. Мальчик обернулся и увидел товарища. На красивом лице Варо ничего нельзя было прочесть.

— Ты… видел? — спросил Бростек.

Голос его дрожал от ужаса.

Варо кивнул. Ни один мускул его лица не напрягся, во взгляде ничто не переменилось. Казалось, он глубоко ушел в себя, и тело его двигалось механически. Когда Варо заговорил, Бростек даже удивился.

— Со всеми остальными случилось то же, — спокойно произнес юноша.

— А с твоими… родителями?

— Мать исчезла, — тем же монотонным голосом ответил Варо. — И сестры тоже. Отец мертв. По крайней мере, он умер, сражаясь. В ранах запеклась кровь.

Меч в руках Бростека судорожно дернулся.

— А родители твоего отца? — прошептал он. — Они тоже?..

Дед и бабка Варо слыли одними из самых уважаемых деревенских старейшин.

— Да.

— И они… тоже вот так? — Бростек указал на двери своего дома.

— Да.

Бростек яростно выбранился и уронил голову на грудь. Нет, такого не должно было случиться! Сегодня им следовало веселиться и праздновать. А вместо этого…

Лишь одно осталось незыблемым. Теперь волей-неволей придется стать мужчиной — выбора ему не оставили.

— Вставай, — сказал Варо. — Надо сжечь трупы.

До Бростека не сразу дошел смысл слов друга, но когда он понял, в чем дело, сейчас же вскочил на ноги. Он знал, что если тела жертв людей-ножей не предать огню незамедлительно, они станут быстро разлагаться и вызовут страшную эпидемию в округе.

Юноши не покладая рук трудились до самого вечера. Сооружая колоссальный погребальный костер, они безжалостно разрушали не тронутые врагом строения, теперь все равно никому не нужные. Потом они сложили мертвецов — и тех, кто стал жертвами страшных людей-ножей, и тех, кто погиб в бою, пытаясь защитить свое жилище, — на груду досок и веток. На закате Варо и Бростек, не сговариваясь, бросили туда же и свои драгоценные трофеи. Страшная кабанья морда и оскаленная волчья пасть делали скорбное зрелище еще мрачнее. И вот юноши запалили дрова и отступили, глядя, как рвутся последние ниточки, связывавшие их с прошлой жизнью. Они не смыкали глаз всю ночь, и она казалась им бесконечной. Они следили, как в ночное небо взлетают снопы оранжевых искр, головы их кружились от запаха паленой плоти, а сердца щемило от беспокойства за односельчан, избежавших горькой участи тех, чьи тела пылали сейчас на погребальном костре. Те, кто не умер, сгинули без следа. Люди-ножи забирали с собой лишь молодых и сильных, и никого из их пленников, будь то мужчина, женщина или ребенок, никогда больше никто не видел…

Наутро юноши собрали скудные пожитки — кое-что на память о безвозвратно ушедшем прошлом, да еще охотничьи принадлежности — и приготовились отправиться в путь. Но прежде Варо подвел товарища к самому большому из уцелевших домов и указал ему на знаки, которые, казалось, выжжены были на дверном косяке. Большая окружность очерчивала семь символов, ни один из которых ровным счетом ничего не говорил Бростеку. Один из семи знаков еще раз повторялся внизу, под самой окружностью. Это был перевернутый треугольник, вершина которого указывала вниз.

— Запомни эти знаки, — сказал Варо товарищу.

Они пристально вглядывались в символы — и вдруг по темным их контурам пробежали таинственные сине-зеленые искры и вскоре угасли. Бростек содрогнулся — он знал, что никогда уже не забудет этих колдовских знаков, ибо только они могли навести их на след врага и помочь совершить возмездие.

Друзья молча покинули деревню и двинулись на запад, прочь от горного хребта, в самое сердце земли Левиндре. Ни один из них так и не оглянулся.

А шагах в десяти позади юношей, слегка хромая, семенил волчонок — маленькая серая тень…

Часть первая

ТРЕВАЙН

Глава 1

Тень, лежащая на полу, беспокойно покосилась на людей — пол слегка колыхался. Она всегда испытывала некоторую неуверенность, находясь в этом странном доме, а в присутствии его еще более странной хозяйки прямо-таки нервничала. Волчица вообще лишь изредка понимала, что и зачем делают люди, ведь ее волчий мир был много проще, но здешняя хозяйка была для нее неразрешимой загадкой. Теперь Тень легко узнавала ее по запаху — от нее пахло женщиной, старыми книгами, а еще вокруг нее вечно витало облачко аромата невидимых цветов. Именно этот цветочный запах более всего смущал волчицу — но, похоже, людям он нравился.

К тому же эта женщина говорила не закрывая рта. Даже хозяин Тени в сравнении с нею казался молчуном.

— Но разве вы уже не достаточно сделали? — с волнением в голосе спросила Магара.