Охота пуще неволи. Записки «городского» охотника - Сергей Ульяновский

Так случилось, что в охотничьих угодьях, где нам с друзьями доводится чаще всего бывать, основным ресурсом является именно косуля, не считая короткого периода охоты на глухаря и редкой удачи получить лицензию на лося. Кабана пока мало, только иногда забредают семьи, что тоже не всегда дает возможность взять лицензию. Поэтому основной опыт приобретается именно в добыче косули: самца «на реву» и в традиционной «загонке».

За сезон приходится участвовать примерно в пятнадцати охотах, из которых двенадцать – загонные. С учетом того, что за одну поездку мы успеваем сделать от трех до восьми загонов (в зависимости от количества имеющихся лицензий и результата), то получается, что каждый год я стою «на номере» не менее шестидесяти раз, а за прошедшие десять лет – раз шестьсот (!). О конкретных результатах умолчу, но считаюсь в нашей компании не самым неудачливым охотником.

Примерно такую же статистику и успехи имеют и три моих товарища, с которыми мы стали не только стабильной охоткомандой, но и друзьями по жизни. Причем на ум по этому поводу приходит мысль о том, что загонная охота в постоянном составе сродни преферансу в старой компании: все играют примерно одинаково, но иногда карта «прет» кому-то одному, и в этот день его никто остановить не в силах.

Так и с косулями. Если тебя выбрала удача, то куда бы тебе ни довелось встать на номер, зверь все равно выйдет на тебя.

Множество шуток родилось по этому поводу: про то, что, наверное, почистил утром зубы пастой «Лесная», а, может, даже и подмешал в нее что-то, приманивающее косулю, – и тому подобных.

Правда, нередко бывает и наоборот: как ни старайся, а в лучшем случае увидишь заветное животное только издалека. Причем, с учетом того, что наша компания чисто охотничья, а не бригада мясозаготовителей, каждый стрелок непроизвольно считает, скольких бегающих животных он видел за день. Крайне неудачным можно считать день, если не увидел ни одной живой косульки. Но таких охот я не припомню больше трех за последние десять лет. А вот если видел (иногда это бывает больше десятка животных за день), то это значительно скрашивает отсутствие конечных результатов.

Сейчас самое время поговорить об особенностях поведения косули, которые пришлось наблюдать лично. Объяснить некоторые выкрутасы, которые демонстрируют эти быстрые, элегантные животные, не всегда возможно, так как в их шкуру не влезешь и их глазами, которые, как говорят, цветов не различают, на ситуацию не посмотришь.

Несколько раз мне довелось наблюдать явление косуль, сильно смахивающее на дежавю.

Вот один из случаев. Высадился из уазика на одном из первых номеров, егеря подсказали, чтобы чуть отошел от ясно видимой косульей тропы, пересекающей лесную дорогу. Загонщики пошли не прямо на стрелков, а по диагонали. Вот их крики уже миновали мою линию, перемещаясь все дальше вправо. Вдруг, уходя от загонщиков, справа под углом градусов сорок пять, по тропе почти прямо на меня несется тройка, состоящая из «мамки» с двумя сеголетками. Пропустив самку, бью сеголетка метров с тридцати пяти (куда уж лучше позиция!), но мажу – уж больно шустро они пересекли дорогу, даже не успел стрельнуть второй раз. С номера, как и положено, не сошел. Перезарядил патрон и, расслабившись, начал ждать конца загона.

Вдруг, как в кино, тем же маршрутом, в таком же составе, опять мчится тройка. Помотал головой (не мерещится ли?), изготовился и в этот раз не промазал. Интервал между забегами троек составил не более полутора минут. В голову не могло прийти, что после первого громкого выстрела именно по этой же тропе в то же место направится другая тройка. Чудеса!

А вот еще подобный случай. Зима. Номер достался, казалось бы, бесперспективный: на острие лесного выступа, разрезанного лесной дорогой повдоль. Какой, извините, козел побежит на меня прямо по лесной дороге? Но охотничья удача сделала зигзаг. Еще не было слышно загонщиков, когда в редколесье метрах в трехстах началось какое-то движение, постепенно превратившееся в фигуру легко трусящего прямо на меня козла с очень приличными рогами. С дороги сходить было поздно, ружье давно наизготовку, поэтому переглядки с остановившимся передо мной метрах в тридцати рогачем закончились удачным выстрелом. Он спрыгнул с дороги метра на три и лег, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Поэтому второй раз стрелять не пришлось, а подбегать и резать горло – не по правилам: сократишь угол обстрела для соседних номеров или сам попадешь под выстрел. Перезарядил патрон в стволе (всегда так делаю на всякий случай). Стою, собой довольный. Начинаю слышать загонщиков. Движения нет, никто не стреляет. Вдруг той же снежной дорожкой на меня мчится невесть откуда взявшийся козел такого же размера, с такими же приличными рогами, как и первый. Даже мелькнула мысль, не тот ли самый или его призрак? Так как время подумать было, вспомнил, что лицензий у нас хватает, принял решение бить этого призрака. Оказался, видимо, родным братом первого, очень на него похожим.

Однако странности косульих бегов этими примерами далеко не исчерпываются.

В поведении косуль, стронутых с места загонщиками, безусловно, есть закономерности. Но знание их, по моим наблюдениям, позволит предвосхитить развитие событий в загоне лишь процентов на шестьдесят. Остальные сорок случаев из ста обязательно пойдут малопредсказуемым путем.

Прежде всего, стоит обязательно отметить, что рекомендованный в специальной литературе способ организации обклада или загона путем чтения и учета входящих-исходящих следов объекта охоты, к косулям в наших условиях почти не применим: дичи и следов обычно бывает так много, что распутывать их безнадежное дело. И используем мы его исключительно только при охоте на лося.

Могу утверждать, что направление и скорость движения косули зависят, на мой взгляд, прежде всего, от места нахождения животных в загонной зоне относительно загонщиков.

Если ближе к стрелкам, то звери, как правило, выходят на охотников шагом или легким бегом. Причем нередко бывает, что загонщиков человеческому слуху еще и не слышно. Такой вариант, конечно, удача, вероятность которой я бы оценил процентов в 15—20. Выстрел при этом почти как в тире. Как говорит один мой знакомый бильярдист: «удар – легкотня, стопроцентовшар!»

Чаще бывает так, что звери оказываются ближе к загонщикам (при расстановке номеров с машины косули отходят от шума), которые выставляются к началу гона, как правило, тише, чем стрелки. При таком раскладе зона маневра у косуль гораздо шире, могут бежать куда угодно и абсолютно не факт, что станут перемещаться по тропам. А в зависимости от интенсивности шума загонщиков, погоды и даже времени дня звери действуют совершенно по-разному. Например, осенью к девяти-десяти часам утра косули только возвращаются с мест кормежки к местам отдыха и еще не успевают лечь, поэтому могут убежать из квартала как раз перед уазиком с охотниками. А чуть позже, с отдыха звери, как и люди, поднимаются неохотно. Даже если моросит дождь или пошел снег. Бывали случаи, что косули в непогоду вели себя практически как хитрые кабаны, стремящиеся отлежаться чуть в сторонке от идущих, и поднимались уже почти из под ног загонщиков.

Пришлось быть свидетелем даже такого занимательного случая: козел проследовал вдоль линии стрелков, но далеко для выстрела; я стоял последним близко к повороту дороги и зверь должен был неизбежно выйти на стрелка, стоящего на дороге под 90 градусов от меня. Но выстрела не последовало. Подъехал егерь, оставил машину на углу, я подошел к нему и мы стали обсуждать загон. Поговорив минуты три, он двинулся к машине. Вдруг раздался резкий шум, и в полуметре от капота машины огромным прыжком из загона выскочил матерый рогач, которого мы смогли сопроводить только не совсем печатными эпитетами.

Конечно, косульи самцы гораздо хитрее «мамок» и сеголетков. Этот экземпляр, несомненно, был напуган, сидел в кустах тихо и перерабатывал адреналин до тех пор, пока рядом раздавался шум машины или говорящих людей, а решился драпать, когда изменился звуковой фон – стих разговор. Недаром в охотничьей литературе даются советы не менять темпа ходьбы и не останавливаться после обнаружения дичи, иначе она улетит или убежит. Разница лишь в том, что в описанном случае мы козла не видели и не слышали.

Вообще же, по единому мнению охотников, мужские особи гораздо хитрее и опасливей, чем их жены-подруги. Неоднократно бывало, что мамки с сеголетками давно выбегут из обклада, а рогач, как «истинный джентльмен», пропустивший их вперед, попытается тихо пересечь цепь стрелков, уже представляя, где менее безопасно.

Вышеописанные обстоятельства давно привели меня к убеждению, что стрелок, стоящий на номере, должен ждать и надеяться, как говорится, «до последнего». Пусть и один раз из десяти, но зверь выйдет в самом конце загонки, когда уже вроде бы и ждать-то нечего.