Хеллтаун - Мария Минаева

перед очередной возникшей проблемой, женщина закрывает руками лицо, готовая расплакаться в который раз за этот день. Мысленно, она удивлялась собственной реакции на обыкновенные вещи — чуть что и она либо ревет, либо психует. Это точно ненормально, но поделать с собой ничего женщина не могла. Наверно, это у нее, не у Коры, синдром нервной возбудимости. И знала женщина единственное действующее лекарство для себя.

Из шкафа достала новую бутылку виски. В первый попавшийся стакан налила себе порцию алкоголя и залпом выпила. Далси ненавидела алкоголь и алкоголиков, считала их недостойными уважения, абсолютно пропащими людьми, которые собственноручно разрушили свою жизнь. Но все эти характеристики полностью подходили под нынешнюю жизнь миссис Каннингем. После недолгого жжения в горле, по животу, а потом и по мышцам, растеклось тепло. Только этот мерзкий виски, много виски, мог сделать так, чтобы существование не казалось ничтожным. За фальшивой алкогольной веселостью все проблемы ушли на второй, третий и четвёртый планы, но с протрезвлением возвращались в двойном или тройном масштабе.

Бросив идею приготовления ужина, Далси взяла бутылку, стакан, и пошла в комнату, где спала Кора. За три месяца жизни девочки, Далси поняла, что нужно всегда быть поблизости новорожденной — это проще, чем бежать через весь дом, если она опять заплачет. На софе под тихий шум телевизора, и с недопитой бутылкой в руках, женщина и уснула.

Разбудила ее открывающаяся дверь соседней комнаты. Муж пришел с работы. Не сказав ни слова Далси, он направился в спальню. Далси поднялась, последовала за ним.

— Дэниел! — вскрикнула она, видя как мужчина выполняет заученные до автоматизма движения — нажимает кнопку на удлинителе, затем кнопку на системном блоке, после чего идет снимать рубашку и берет в шкафу чистую футболку, стараясь уложиться во время загрузки операционной системы. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Ну, к примеру, что-то вроде «Здравствуй, любимая! Как у тебя прошел день? Как наша дочь?» О, ну естественно, тебе плевать — как я могла забыть!

Дэниел сел в компьютерное кресло и нажал на ярлык на рабочем столе, запускающий очередную тупую стрелялку. Он просто молчал, не реагируя на крики жены.

— Какого черта ты молчишь, а? Эй, ты оглох?! — тон голоса Далси стал еще громче.

— Ты же спала когда я пришел. Не кричи, — поморщился мужчина на ее слова.

— Я не спала! — еще громче вскричала, доказывая ложное мнение буквально до хрипоты в горле. — Если бы ты работал как я здесь… В этом доме я и домработница, и кухарка, и нянька для нашего общего ребенка двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю! Одна, понимаешь? Всегда одна, ты в этом не принимаешь никакого участия.

— Я работаю. Приношу деньги. У нас неоплаченный кредит за дом на десяток лет, как ты помнишь, — все так же спокойно отвечал он, полностью уверенный в своей правоте.

Именно фраза про кредит всегда сводила эти ежедневные дежурные ссоры на нет. Так случилось и сегодня. Глуша в себе злость на мужа, Далси силилась промолчать и не накалять обстановку, но не могла:

— Твой кредит мне до лампочки, понял! На кухне кран сломался, в кладовой лампочка перегорела на прошлой неделе — и почему у нас в доме нет мужчины, что бы это починить? Зачем мне жить здесь, где я должна быть и бабой, и мужиком, да еще и не забывать про ребенка?

Далси душило чувство несправедливости, а недавно выпитый алкоголь придавал смелости. Но продолжать разговор дальше было невозможно, так как Дэниел надел наушники и больше ничего не мог слышать, тем более отвечать. Нет, они с ним больше не семья, а сожители. Чужие друг другу люди, которых связывает этот маленький комочек жизни, их дочь. Этот самый ужасный сон, который только мог присниться Далси, теперь стал ее повседневной реальностью. Она в браке-тюрьме с человеком, который ее не любит.

Сегодня ночью женщина опять спала на софе в детской, поближе к Коре. Хотя на неудобном твердом диванчике невозможно было нормально заснуть, да и девочка опять плакала всю ночь без причины. Только под утро удалось кое-как ее успокоить, и мать с дочерью уснули рядом — девочка у мягкой стенки софы широко раскинув ручки, как ей было удобно, а Далси тихонько примостившись с краю в позе эмбриона.

2

Перетерпеть истерику Далси было просто: нужно всего лишь отгородиться от ора обычным звуковым барьером наушников. Хотя, уж какой бы истеричкой ни была его жена, но ведь компьютер днем не выключила до окончания загрузки — к вечеру игра полностью загрузилась. Уже с начальной заставки мужчина понял, что вторая часть «Эпохи мертвецов» будет ничуть не хуже первой. Делать предположения, что игра лучше, Дэниел пока боялся, всякое может случиться. Например, излишняя толерантность.

Вот, правда, Каннингем не был противником геев, но чтобы максимально угодить этому уязвленному меньшинству, героев с нетрадиционной ориентацией и плавающим гендером в каждой игре больше, чем традиционных мужчин и женщин. Ради бога, пусть они будут, но себя-то Дэн считал мужчиной, которому нравятся женщины, и чтобы ассоциировать себя с героем игры, сопереживать ему максимально, он хотел бы видеть мужчину с такой же ориентацией и предпочтениями, как и у себя. А не полуженщину или полумужчину, который любит только себе подобных.

Но, нет, «Эпоха мертвецов» — это удивительная игра даже в вопросах толерантности. В центре сюжета суровый мужик, главный герой, ему приходится спасать свою бывшую жену, на вид типичную необремененную умом блондинку, из заполненного мертвецами офисного здания. Попутно характер главного героя раскрывается полнее, а блондинка оказывается далеко не такой простой, да и в офисном здании не только трупы и боссы-монстры находятся, но и другие выжившие. И вот этих-то выживших, Дэниел это кожей чувствовал, нужно бояться больше всего — больно они подозрительные.

Механика попадания в головы зараженным стала куда интереснее, но сложнее: мало того, что само оружие, даже огнестрельное, стало разрушаемым и могло после постоянного использования сломаться, так еще и для прицеливания приходилось три кнопки на клавиатуре поочередно зажимать, а потом только стрелять. Но чтобы лицезреть то, как бошки трупов красочно разрываются, разлетаются кусками в разные стороны, и не такое бы Дэн сделал! Черт, как они смогли сделать убийство настолько реалистичным? У мужчины создавалось ощущение, что для этого нужно убить кого-то в реальной жизни — это, наверно, единственный способ добиться такого уровня «живости» картинки.

Вот, Каннингем вместе со спасенной бывшей женой героя бежит через парк аттракционов. Погода пасмурная, вокруг лежит густой серый туман,