Перед бурей (СИ) - Артем Лунин

— А мы тоже! — провозгласила Мона. Рабыня промолчала.

— Войко… — неуверенно начала Мона. — Раз уж мы всё равно туда идём… покажешь тот приём?.. — повела перед собой рукой.

— Который? — Войко поморщилась. — Локоть ниже держи, не в танце… и вообще, я вам не наставник!.. — спохватилась.

— Ну Во-о-о-о-о… — дружно заныли дети. Рабыня раздражённо фыркнула.

— Ладно, не во-о-ойте!.. Если мне не найдут других дел, покажу. Только, чур, слушаться, а не как в прошлый раз!..

Мона и Гарий обещающе вскинули ладони.

Игровая поляна располагалась недалеко от посёлка. Топоры поселенцев проредили здешнюю растительность, но пощадили несколько вековых деревьев. Небольшие домишки на могучих ветвях соединялись канатными мостами. В стороне была полоса препятствий, поле камней, рвы с тухлой водой, жердяные стенки, механизмы с подвесными грузами и палками.

Игрушечная крепость — лишь в три-четыре раза больше деревенской избы, — часто переходила из рук в руки в военных игрищах, которые затевали войи.

Стойки с потешным оружием. Палки, обмотанные паклей, копья с мягкими наконечниками, деревянные тупые ножи. Деревянные же мечи, шинаи, вырезанные нарочно небрежно, корявые и неудобные, больше похожие на дубины. Другие шинаи — тяжелые, гладкие и ладные, игрушки старших учеников и войев. Попадались мечи, которые не вдруг отличишь от настоящих — да это и было настоящее оружие, с таким опытные войи выходят против стальных клинков и побеждают.

Шинаи совсем лёгонькие — детские, учебные, связанные из прутьев, а то и свитые из тростника.

И, конечно, круги игр, куда же без них на игровой поляне?..

Неровно очерченные круглые площадки от десятков шагов в диаметре до таких, где двум вооружённым и доспешным войям было тесно. Некоторые из них были земляными, вытоптанными до крепости камня, другие действительно вымощены каменной плиткой или засыпаны галькой, иные — устланы крупными каменными осколками, хищно-острыми, такими, что проворачиваются под ногами, рвут сапоги и ранят босые ступни.

Круг с нарочно насыпанным песком, круг с корявым пнём внутри, почти не дающим места бойцам, круг с лужами, с вязкой грязью…

Войко по дороге подхватила деревянное ведро, набрала изо рва тухлой воды и выплеснула в этот круг, под ноги одному из войев.

Высокий боец лишь взглянул мельком, босые ноги продолжали с чавканьем месить грязь. Меч спокойно "висел" в руках клинком вниз, покачивался. Его противник держал меч в диагонали. Оба бойца были затянуты в войлочные нагрудники, запястья их охватывали широкие кольца из грубой кожи с металлическими вставками. Высокий вой вместо шлема напялил драную собачью шапку, её уши со свалявшейся шерстью тяжело болтались. Пот стекал по лицу, длинный шрам на щеке выделялся алой полосой, глаза смотрели прицельно.

Его противник был в войлочном "наморднике", сплошь закрывающем голову, только глаза блестели из прорезей. Он заметно уступал шраму в росте и ширине плеч, что не мешало ему вполне успешно держать атаку и самому теснить длинного.

Интересно, кто это такой прыткий, подумала Мона, всматриваясь. Бьется с одним из лучших войев, да ещё в таком доспехе, как ещё не свалился от усталости, от давящей жары?..

Потом узнала воина.

Воительницу.

Кажется, бойцы сражались уже долго и успели здорово измотать друг друга. Кто-то из зрителей неуверенно крикнул ничью, но его не поддержали. Отмеченный шрамом обрушил удар, женщина-вой бросила свой меч навстречу. Шинаи ударились с деревянным треском, слитно взметнулись, снова столкнулись…

Должны были столкнуться.

В последнее мгновение шрам чуть качнул корпус, войя "срубила горизонт" кистевой подкруткой, и мечи минули друг друга. Снова одновременно метнулись и снова не встретились. Казалось, шинаи плывут в воздухе, лишь обозначая удары, как в показательном бою — но воздух стонал, вспарываемый деревянными лезвиями. Попади кто под такой удар — и дух вон.

— Что они делают? — спросил Гарий недоумённо.

Мона подумала:

— Избегают столкновения мечей.

— Зачем? Затупить, что ли, боятся?

Деревяшки всё же столкнулись, и войя отступила, потеряв на мгновение равновесие.

— Вот зачем, — пояснила Мона. — В такой грязи потерять равновесие — значит…

Она болела за женщину, но отмеченный шрамом уверенно теснил её. Атаковал, отбил неверный удар, снова взмахнул шинаем… и отскочил, ругаясь и отирая лицо рукавом. Войя на исходе движения зацепила лужу мечом и подняла тучу брызг, окатив не только противника, но и толпу.

Зрители недовольно вопили. Поединщики стояли напротив друг друга, сцепившись взглядами, тяжело дышали.

— Ничья, — уверенно приговорил кто-то.

Длинный длинно сплюнул, не в знак презрения — просто никак не мог отплеваться от грязи. Кивнул. Войи вместе сделали шаг из круга, женщина протянула шинай в толпу, не глядя, кто-то забрал деревянный меч. Раздражённо дёргала завязки шлема, наклонилась, позволяя Моне развязать.

Нетолстый войлок, промокший мало не насквозь, был зашнурован тряпичными завязочками. Мокрый узел наконец поддался, хлынули тёмные от пота волосы.

Вики подставила горящее распаренное лицо слабому ветерку. Сдёрнула нагрудник, уронила на руки Кнопке, тряхнула головой, попыталась расчесать гриву пальцами.

Пальцы эти были татуированы странными знаками. Умеющий их понимать с лёгкостью прочтёт многое. Непосвящённый в тонкости узнает главное — девушка носит меч по праву. И если найдётся человек, который вовсе не слышал о древнем обычае воличей, он всё поймёт, глядя на её ладони, не татуированные, но несущие не менее выразительные письмена — бугорки жёстких мозолей.

Одна татуировка была "моложе" остальных и отличалась по исполнению. Вместо знаков смерти и скорби, вместо рун, перевитых колючим терновником, стрел, скрещённых мечей и языков пламени — зелёная ветвь. Символ новой жизни.

— Дерек у хозяйки, — сказала ей Войко. Девушка кивнула.

— Что он?

— Веселится вовсю, — ответила рабыня. — Кэрри.

— Ну?! — радостно отозвалась войя. — Жалко, я не видела…

— Ещё увидишь, — посулила Мона. Вики улыбалась, мать, довольная успехами сына, но вдруг отвернулась, и по щекам её побежали слёзы. Все "ничего не заметили". Подошёл её противник, уже избавившийся от оружия и доспехов, потом от него шибало будь здоров.

— Кэрри? — переспросил Гераж, старательно отворачиваясь от Вики. Красивое лицо молодого мужчины было перечёркнуто неправдоподобно ровной линией шрама, идущего от левого виска через всю щёку. Вой "остыл", шрам уже успел побелеть.

— У всех сразу в детском саду, — уточнила Войко.