Дисморфомания - Владимир Сорокин

ГОЛОС. Больная К., 35 лет. Библиотекарь. У деда по линии отца были "какие-то припадки", родственники упоминают эпизод длительного, в течение 5 суток, сна. У брата матери больной отмечались "полуобморочные" состояния с резкой потливостью, побледнением, кратковременной оглушенностью. Мать по характеру стеничная, общительная. Отец вспыльчив, но быстро "отходит", деятельный, после выхода на пенсию стал злоупотреблять алкоголем. Брат, 28 лет, без характерологических особенностей. Больная до школы росла и развивалась правильно, посещала ясли, детский сад. В школу пошла с 7 лет. Училась очень успешно, всегда считалась лучшей ученицей в классе. Отличалась аккуратностью, пунктуальностью, стремилась к организованности, систематичности своих знаний. В детстве часто болела простудными заболеваниями, ангинами. Перенесла дизентерию, свинку. В 6-летнем возрасте - ушиб головы без потери сознания. Менструации с 13 лет. В 14 лет появились мысли о том, что у нее чрезмерно полные ноги и бедра, была этим очень удручена, не поддавалась никаким убеждениям. Особенно "застряла на этих мыслях", когда не была принята в хореографическое училище. Непоступление в училище связывала только с "уродливо жирными ногами", хотя объективно никаких способностей в плане хореографии не имела. С этого времени стала ограничивать себя в употреблении мучных и крупяных продуктов, не обедала в школе, заявляя, что там невкусно готовят. Стала много времени проводить на ногах, больше сил отдавать учебе и общественной работе. В этот период было впервые отмечено, что масса тела у больной не прибавляется. В связи с учащением головных болей в 7-м классе лечилась амбулаторно у детского психоневролога с диагнозом "неврастения". По окончании 8 класса находилась в трудовом лагере, где похудела за месяц на 2 кг. Однажды услышала, как мальчики ее отряда обсуждали девочек и по поводу ее ног сказали, что они "сделаны из сала". Была потрясена услышанным, три дня совсем ничего не ела. Вернувшись домой, старалась мало есть, отказалась от хлеба и жиров. Ежедневно проходила пешком по 10-15 км, уроки готовила стоя, изнуряла себя длительными физическими упражнениями. Во время новогоднего школьного бала ни разу не была приглашена на танец. Три дня после этого плакала, ничего не ела, говорила, что у нее "ноги, как тумбы", что она "вечная уродина". Была показана детскому психоневрологу, направлена в НИИ эндокринологии, а оттуда в детскую психиатрическую больницу При росте 159 см масса тела 35,5 кг. После трехмесячного лечения была выписана с массой 42 кг. После выписки под строгим надзором со стороны родителей за питанием больной около 2 месяцев удавалось удерживать прежнюю массу тела. Каждое кормление сопровождалось истериками: больная кричала, плакала, уступок удавалось добиться с большим трудом. В течение двух лет масса тела больной была в пределах 40 кг. После окончания десятилетки поступила в Институт инженеров гражданской авиации. Первый курс окончила успешно. Летом поехала со своей группой на практику. Во время практики молодой человек, нравившийся больной, предпочел ее подругу. Была подавлена, опять перестала есть, с трудом дождалась конца практики. Дома снова сильно ограничила себя в еде, перестала есть хлеб, масло, сырники выжимала в промокашке, "чтобы удалить вредный жир". Под угрозой стационирования в больницу согласилась есть хлеб и мясо. Каждое кормление больной сопровождалось криками, плачем, угрозой самоубийства. Несколько раз после почти насильственного кормления искусственно вызывала у себя рвоту, после которой "наконец-то испытала блаженство", улыбалась, говорила родителям, что ни в чем их не винит. Вскоре была стационирована в психиатрическую клинику. Физический статус: крайне истощена (масса тела 36 кг при росте 160). Подкожный жировой слой отсутствует. Кожа истончена. Акроцианоз, повышенная ломка ногтей. Лануго. Артериальная гипотония. Явления миокардиодистрофии. Пульс 55-60 в мин. Энтероптоз. Стойкие запоры. Анацидный гастрит. Неврологический статус: явления вегетодистонии, повышение сухожильных рефлексов. Психический статус: при поступлении в ясном сознании, в контакте несколько скована. Ориентирована правильно. Тяготится больничной обстановкой, требует выписать домой. Со слезами на глазах просит "не раскармливать ее", обещает есть нормально. На ночь регулярно вызывает у себя рвоту, после чего лежит неподвижно, повторяя, что теперь ей "очень хорошо", что это "лучшее, что у нее есть в жизни". После лечения аминазином, витаминами и общеукрепляющей терапией рвоту вызывать перестала, масса тела за месяц возросла до 39 кг. Стала общительна, контактна, питается нормально, но от сливочного масла по-прежнему отказывается, хлеба ест мало. Много читает, охотно занимается трудотерапией. Выписана через три месяца после стационирования с массой тела 43 кг. Первый месяц после выписки питалась нормально, воздерживалась только от сливочного масла и мучных изделий. Стала ходить на занятия в институт, со студентами общалась нормально. Неожиданно "вспомнила о своем уродстве" во время просмотра по телевизору чемпионата мира по фигурному катанию. Впала в депрессию, ограничила себя в еде, стала пропускать занятия. Неоднократно в течение суток вызывала у себя рвоту Вскоре стала есть все подряд, после чего искусственно вызывала рвоту. С родителями непрерывно скандалила, грозила покончить с собой, если они не прекратят ее "уродовать едой". Переехала жить к бабушке. Ходить на занятия совсем перестала, старалась находиться дома, усердно занималась домашним хозяйством, готовила еду для бабушки. Себе же два раза в день варила "персональный суп", состоящий из воды, муки и накрошенного хлеба. Съедала за раз до 3-х литров супа, затем запиралась в ванной, вызывала у себя рвоту, подолгу разглядывала рвотные массы. После рвотного акта становилась благодушной, ласковой, целовала бабушку, говорила, что теперь ей "очень, очень хорошо", что "каждая складочка желудка чистенькая". Наполняла рвотными массами стеклянные банки, держала их в холодильнике, периодически открывая холодильник и рассматривая. Говорила, что ей приятно видеть эти банки, что от этого "в сердце сладко". Вскоре была снова стационирована. За последующие 6 лет стационировалась в психиатрическую клинику 4 раза. Банку с рвотными массами постоянно носит при себе, периодически обновляя ее содержимое.

Больная сидит, закрывшись руками от яркого света.

ГОЛОС. Разденьте больную.

Санитары раздевают больную догола, бросая одежду на пол. Больная сопротивляется, удерживая в руках банку.

ГОЛОС. Заберите у больной банку.

Один санитар держит больную за руки, другой отнимает у нее банку. Больная плачет. Ее усаживают на табуретку, она плачет, закрываясь руками. Санитар ставит банку на маленькую табуретку, стоящую перед больной, после чего оба санитара становятся позади больной. Дверь в середине задника открывается, и на сцену выходит молодой человек в больничной пижаме в сопровождении двух санитаров. Один из санитаров несет мешок и маленькую табуретку, другой большую табуретку. Все трое проходят вперед и останавливаются возле больной К. Санитар ставит большую табуретку на пол, молодой человек садится на нее. Другой санитар ставит маленькую табуретку на пол перед сидящим и бросает рядом мешок. Затем оба санитара становятся позади сидящего. Внезапно яркий луч света освещает его. Молодой человек закрывает лицо рукой.

ГОЛОС. Больной Т., 20 лет, студент. Отец больного злоупотреблял алкоголем, умер от туберкулеза, когда больному было 14 лет. Мать - раздражительная, вспыльчивая. Рос и развивался нормально. С детства отличался очень общительным характером, но в то же время был несдержанным и раздражительным. С 7 лет пошел в школу Учеба давалась легко, увлекался спортом, принимал участие в общественной работе. Лет с тринадцати присущая больному склонность к раздражительности стала проявляться все более отчетливо. Во время учебы в 9-м классе (больному 15 лет) постепенно стал замечать, что окружающие как-то слишком внимательно, а иногда и подозрительно смотрят на него и смеются. Сначала никак не мог понять, отчего это происходит, но однажды, посмотрев на себя в зеркало, "понял" причину насмешек: "нижняя челюсть стала безобразной, очень большой и широкой". Решил, что челюсть увеличилась "в связи с переменой климата" (больной некоторое время жил у дяди в Архангельске, а затем вернулся в родной Подольск). С этого времени старался как можно реже фотографироваться. Подолгу рассматривал себя в зеркале, занимался "массажем" челюсти. Бывая в общественных местах, закрывал лицо рукой. Стал более замкнутым, но учился по-прежнему успешно. Окончил десятый класс, пытался поступить в вуз, но не мог сдать вступительных экзаменов. В течение года работал подсобным рабочим, почтальоном, сторожем. Поступил в Московский институт стали и сплавов, неплохо справлялся с учебой. По характеру становился все более злобным, раздражительным и вспыльчивым. Мысли о челюсти не оставляли больного. Приехав в Москву, он первым делом обратился к хирургам с просьбой сделать ему косметическую операцию. Получив совет "выбросить дурь из головы", не успокоился, постоянно об этом думал. Очень тяготился своим состоянием, плакал, старался не бывать в многолюдных местах, избегал товарищей. Еще более резко изменился по характеру: конфликтовал по каждому пустяку, стал крайне грубым и злобным, общительность сменилась замкнутостью и угрюмостью. Своим неправильным поведением часто давал сокурсникам повод обвинять его в хулиганстве. Вскоре "заметил", что неприятно действует на окружающих, вызывает у них "какое-то напряжение". Связывал это с челюстью, которая "настолько уродлива", что действует на людей, как локатор, передавая им плохую энергию. Пытался отпустить бороду, но почувствовав "усиление насмешливости", перестал. На II курсе сумел проучиться только 3 месяца. В связи с тем, что больной откровенно грубил студентам и преподавателям, устраивал скандалы и драки, а также носил под верхней губой изготовленную им пластину, якобы компенсирующую тяжесть нижней челюсти, был стационирован в психиатрическую клинику Физический, неврологический статусы: норма. Психический статус: полностью ориентирован. Вначале о своем состоянии говорит неохотно, во время беседы с врачом старается закрыть нижнюю челюсть. Постоянно носит под верхней губой пластмассовую пластину. Может часами рассуждать о предстоящей пластической операции, перечисляя "советы хирургу", как лучше "обточить челюсть". В отделении мало общителен, ничем не занимается, часто вступает в пререкания с персоналом, нарушает режим. Больному назначено лечение шоковой терапией, аминазином, антидепрессантами. Стал мягче, общительнее, перестал закрывать нижнюю челюсть, но пластинку продолжает носить под верхней губой. Об операции почти не вспоминает, однако говорит, что "с хирургами поговорить придется".