Запрет на тебя - Амира Ангелос

Да не в том я уже возрасте, перестань. Не говори ерунды. Готовить люблю просто так, а мужиков мне и на работе хватает.

- Да ладно, ты неровно дышишь к Стефану Карловичу, - укоряет Евгения. Римма заливается краской.

- Бред, что только тебе в голову лезет!

Антон жует молча, только улыбается мне. Я – тоже в ответ, при этом чувствую неловкость. Очень боюсь, что он начнет проявлять ко мне более чем дружеские чувства. Наверное, глупо переживать за это, но я ничего не могу с собой поделать.

Затем Римма и Евгения переключаются на меня. Начинают расспрашивать о банальных вещах, где живу, откуда переехала. Я придумываю довольно спонтанные ответы, жалея, что не подготовилась к этому. Свой родной город называть не хочу.

Антону я рассказала правду о своем неудачном замужестве, что муж преследует меня и я очень сильно боюсь, что он заставит меня снова жить с ним. По-моему, Антон до конца не поверил мне. Наверное, любой нормальный человек усомнится, что в наше время могут быть настолько ненормальные отношения между мужчиной и женщиной.

Чтож, он всегда был романтиком. Я же увидела самое дно так называемого «супружества».

После чаепития в отличном настроении провожу еще одно занятие. Учителей английского в университете на данный момент не хватает, на мою удачу. Меня взяли не просто потому что Антон попросил, реально требовались сотрудники. Римма рассказала, что двое из «англичан» были мужем и женой и спонтанно решили переехать в другую страну. Еще один недавний преподаватель был пойман на связи со студенткой, разразился жуткий скандал и его отчислили.

Итак, в данном университете крайне строгие правила насчет отношений между преподавателями и студентами. Никакие «амуры» не приветствуются.

Еще я узнала, что коллектив преподов в основе своей мужской. Так странно, обычно все наоборот. Но так сложилось, нравится мне это или нет. Евгения всячески давала понять, что от этого в восторге. Сама я пока не определилась. С одной стороны, говорят же, что женский коллектив – гадюшник. Мужчины менее склонны к сплетням.

Да по сути, какая мне разница. Главное в истории не влипать, вести себя скромно. Тишина, покой, скромная зарплата. Ни о чем больше я не мечтаю.

После занятия чувствую себя как выжатый лимон. Все же непросто держать внимание аудитории. Отправляюсь в туалет. Для преподавателей он отдельный, тут очень чисто, все сияет и никого нет.

Поправляю прическу, еще раз критично оглядываю себя, прихожу к выводу что с образом не прогадала. Снимаю очки, устала от них. Кладу на полку над умывальником, иду в кабинку.

Еще даже замок закрыть не успеваю, как слышу шум, шаги, смешки.

Становится не по себе, начинает противно сосать под ложечкой, охватывает дурное предчувствие. Решаю выйти из кабинки, нажимаю на ручку, но дверь не поддается! Дергаю сильнее, толкаю, проверяю защелку.

Нет, я не запиралась! При этом выйти не могу.

- Эй, кто там? Вы что-то сделали с дверью? Прекратите немедленно, это совершенно не смешно! Что вы делаете в туалете преподавателей? - говорю как можно строже, но не получаю никакого ответа.

Продолжаю дергать ручку двери, и тут внезапно сверху на меня хлещет поток воды.

Стою в абсолютном шоке, зажмурившись. Потом открываю глаза и смотрю на свои руки. Это не вода, мои ладони, одежда – красные. Резкого запаха нет, но похоже меня облили краской! Мои волосы! Одежда!

Не могу поверить, что все наяву!

Хлопает дверь, снова дергаю ручку и у меня получается на этот раз. Выхожу все еще в полном оцепенении. Подхожу к зеркалу в полном ужасе. Не верю, что это происходит со мной в первый рабочий день!

Интересно, тут всех преподавателей так приветствуют, или мне выпала особая честь, потому что столкнулась с сыном декана?

Меня охватывает отчаяние. Я не плакала, даже когда муж избил меня в первый раз. Надавал пощечин и закрыл в комнате на двое суток. Я не могла выйти, сидела без еды. Он лишь раз принес и кинул как собаке бутылку воды. Никакой еды, да мне и не хотелось. Вадим был страшно зол, ему показалось что на вечеринке я флиртовала с его другом.

Я не плакала, просто твердо решила, что нам не по пути. Когда все повторилось -сбежала, к тому моменту у меня уже был подготовлен план. Скопила немного денег, у меня была собрана сумка со всем необходимым, с документами, драгоценностями, которые дарил муж и которые я безжалостно сдала в первой же скупке по дешевке. Все равно денег надолго не хватило, тем более что на первое время пришлось снять гостиницу. Потом нашла дешевую комнату в коммуналке. Думала, что таких больше не существует, тем более в столице, что это призрак советского прошлого. Оказалось, еще как существуют.

На большее у меня не хватило средств.

Антон стал для меня спасением, эта работа в универе - огромной надеждой, и вот сейчас все будет разрушено из-за каких-то подонков, которым стало скучно? Или у них настолько много злости внутри, что готовы на все, чтобы унизить другого человека, просто потому что им так захотелось? Не знаю кто это. Рита, ее дружок на Харлее, или нашлись другие уроды. Какая разница?

Долго разглядываю себя в зеркале над умывальником, затем отхожу к стене, прислоняюсь, и начинаю реветь. У меня настоящая истерика.

Дело не в испорченных вещах, которых у меня впритык, а в том, что мне придется отсюда выйти и каждый будет пялиться или тыкать пальцем. Все запомнят это и будут обсуждать не меньше года. Репутация учителя – крайне важна. Похоже, я в первый день умудрилась потерять свою. Надо мной будут смеяться. Никто не станет воспринимать всерьез.

***

– Вот же… твою мать! Что здесь произошло? – раздается женский голос полный удивления.

На пороге стоит Евгения. Разглядывает меня, точно я – чудище невиданное.

– Понятия не имею, - отвечаю горько. – Вот, сходила в туалет после лекции, – меня снова душат рыдания.

– У меня просто нет слов! Неужели студенты так пошутили? Такого у нас ни разу не было. Господи, да кому ты дорогу перешла, Лин? Ангелок с виду. Ладно, прости. Что-то понесло меня не в ту степь. Сейчас не причитать надо, а решать проблему. Потом с этими гадами разберемся.

- Да уж, студенты тут не подарок, - меня начинает колотить озноб.

Я продрогла в мокрой одежде. Сначала не почувствовала, потому что от негодования в жар бросило.

– Ты,