Правдивая история сочинения Это я - Эдичка - Эдуард Лимонов

Любопытно, что и четырнадцать лет спустя напечатание "просоветского произведения" не стоит на очереди ни в едином списке ни единого советского перестроившегося журнала. (Впрочем, в СССР "Эдичку", кажется, издали ограниченным тиражом, для избранных, еще при Брежневе. Согласно двум, обыкновенно безукоризненным источникам, один из них, -- журналист "Ле Монд", в середине 80-х годов "Эдичку" видели с номером на груди, в белой обложке, в камере спецбиблиотеки). Благосклонная ко многим известным книгам перестройка пока не дала оснований для надежд на опубликование приключений Эдички на его исторической Родине. Несколько позднейших рассказов автора "Эдички" появились (Ур-а-аааааа!) в советских изданиях (с отсеченными "взрослыми" словами), напечатана в "Знамени" повесть (с купюрой сцены детского секса), но страшного "Эдички" перестройка не коснулась.

В Советском Союзе в новом культурном воздухе, помимо всегда модной страсти к изделиям паутиноткачества ("викторианский" -- лишь один из узоров), образовались новые противоестественные вкусы. Утверждают, что у "передовой интеллигенции" -- модна проза Саши Соколова (стилистически близкая знаменитой фальшивке, -- подделке под старославянство. -- "Слову о полку Игореве"), "старушечья" проза Татьяны Толстой, "пробирочная" проза Андрея Битова. Народ же читает, ахая и потея ладонями, об "ужасных" и "кровавых" "преступлениях" Сталина. Так что неизвестно, когда пробьется через все это (плюс монументальное русское ханжество) к советскому читателю "Эдичка". Придется ли советскому читателю ждать "Эдичку" тридцать лет, как в свое время ждал американский "Любовника леди Чаттерлей" и "Тропик Рака" или дело обойдется парой десятилетий? Ясно лишь, что однажды советской системе придется решать, что делать с книгой "Это я -- Эдичка". Ибо книга эта -- неоспоримый символ свободы русской литературы. Она есть современная русская книга par excellence. Все более сложно будет принимать всерьез претензии советского общества на то, что оно "новое" и "демократическое", в то время, как самая революционная русская книга, осмелившаяся нарушить все основные русские табу, не опубликована в СССР. (Несправедливый и глупый ярлык "порнографической" будет отпугивать читательские массы недолго.) До тех пор, пока книга "Это я -Эдичка" издается в Соединенных Штатах Америки, в Нью-Йорке, на Бродвее, именно по этому адресу осуществляется свобода печати, но не в Москве. Пусть в Москве и осуществляются сегодня политические свободы. Акт же издания устаревшего и малоудачного традиционного романа Пастернака не есть революционный акт, демонстрирующий свободу печати, но лишь опоздавшее на тридцать лет устранение старого недоразумения.

Ясно, что Мама Россия занята, -- мазохистски копается во внутренностях своей собственной истории, плачет над задушенными в последние полсотни лет в ее материнских объятиях покойными ее детьми. Потому до младших ее отпрысков дело, кажется, дойдет не скоро... Между тем, блудный, нелюбимый сын России Эдичка второе десятилетие бродит по вечной реке Бродвея в розовых туфлях...

Констатируя живучесть своего героя, автор радуется (заметьте) не сальному успеху сочинения, ставшего бестселлером благодаря промошан-компании ценой в несколько сот тысяч долларов, но успеху сравнительно более скромному, зато стабильному, человечной, нарциссической, анархической, антиэстаблишмент книги. Книги протеста против "МЫ". Вопля одного против всех. На сегодняшний день неоспоримо, что Эдичку, -- типа в розовых туфлях на каблуках в 13 сантиметров, в белом костюме, крестик под горлом (смотрите, с нагло растерянным лицом пробирается он по Бродвею!..) -- уже не выставить из литературы. Создание русского духа, так он в ней и останется. Вместе с девочкой Лолиткой и донским казаком Григорием Мелеховым. Правильные герои коллектива-мы перестройки не затмят Эдичку от читателя, так же как не затмили его правильные и честные, как лопаты, персонажи-мы диссидентства.

Неуничтожимость же героя, -- самая большая гордость для писателя. Все остальное, -- чушь собачья и муть зеленая.