Делать, что должно! - Анатолий Новгородцев

Страшно даже представить, что старшие узнали, куда она бегает на самом деле…

Аккуратно сплетенные лапоточки без стука бойко несли свою десятилетнюю хозяйку сквозь чащу. Здесь не было никакой тропы, но Ксанка отлично помнила дорогу, с самого первого раза, когда, собирая грибы, нечаянно отделилась от остальных детей.

Великаны сосны сменились сумраком и прохладой густого ельника. Среди могучих вековых елей с мрачными лапами густых ветвей росли и молодые весёлые деревца, ярко-зелёные и пушистые. Под ногами запружинил мох, а в воздухе потянуло болотной гнильцой. Отсюда рукой подать было до Глухих топей, мест, куда категорически запрещалось ходить детям, и дело было отнюдь не только в опасности забрести в трясину. Да и не всякий взрослый охотник сунулся бы сюда.

Вот и полянка – небольшая, круглая проплешина среди царства колючей, остро пахнущей хвои. В самом центре – большой валун, как вспучившаяся из-под земли спина сказочного чудовища. Ксанка ловко взобралась по округлому боку и уселась на нагретой за день, широкой, как обеденный стол, верхушке. Провела рукой по сухому лишайнику, густо залепившему поверхность камня. Перевела дух.

Она и сама не могла сказать, почему её тянет сюда. Было ли виной простое детское любопытство и тяга к чудесным приключениям, а, может, влекло ощущение чего-то необычного, прикосновение к настоящей, недоступной для других, тайне? Или дело было в другом?

Под низко нависшими над землёй тяжёлыми ветвями бесшумно скользнула серая тень. Ксанка не могла её видеть – движение произошло за её спиной, но девочка безошибочно повернула голову и радостно позвала:

– Это я! Я здесь! Выходи, киска!

Она всегда ощущала её присутствие, словно мягкая, бархатистая лапа аккуратно гладила кожу между лопаток. Было немного щекотно и очень приятно.

Одним упругим прыжком мантихора выметнулась из сгустившегося под еловыми лапами сумрака и оказалась на валуне рядом с девочкой.

– Моя хорошая!

Тонкие ручонки зарылись в густой мех, такой мягкий и тёплый, что это казалось невозможным. Больше всего мантихора напоминала рысь из лесов дальше на севере – Ксанка видела одну у проезжающих через хутор звероловов. Кошачья морда и лапы, но при этом – короткое тело и высокие ноги, больше подходящие собаке, к тому же ещё и трогательные кисточки на ушах. Однако эта «рысь» размером не уступала их племенному быку Вольке.

Под пушистой шубой перекатывались твёрдые, как камень, но одновременно упругие мышцы. Мантихора, перевернувшись на спину, мурлыкала, словно довольная кошка, и от низкого, басовитого урчания Ксанке казалось, что у неё вибрируют волосы на голове.

Прикасаясь к зверю, она ощущала невероятное блаженство, покой, абсолютную безопасность; словно тёплые струи омывали и пронизывали всё тело, наполняя его силой и лёгкостью.

Играющая с девочкой мантихора была разумным магическим существом. Уже много веков её предки обитали в здешнем лесу на окраинах непроходимых болот. Непроходимыми они казались лишь незнающему человеку, на самом же деле незаметные для непосвящённого тропы с твёрдым, скальным дном вели к затерянным в трясине островкам. Там обитало Зло, ждущее появления человека.

Тьма знала много путей к завладению человеческой душой, будь то жажда власти либо богатства, честолюбие или обида, несчастная любовь или ненависть. Человек был необходим Тёмной энергии, чтобы вырваться в здешний, светлый мир. И мантихоры не давали людям приближаться к опасному месту.

Вопреки преданиям, они вовсе не были людоедами, предпочитая отпугивать незваных гостей. Однако же, мантихора помнила времена, когда к топям стремились даже не просто случайные путники, а люди, жаждущие встречи с Тёмной энергией, мечтающие увеличить свою силу за её счёт. Жадные, честолюбивые глупцы! Они готовы были на всё, лишь бы исполнить свои желания.

Тогда мантихоре приходилось убивать. Ибо мир и так шатался в пламени магических войн, и очередной толчок в сторону Тьмы мог оказаться последним камешком, обрушивающим беспощадную лавину.

Перевернувшись на живот, мантихора сладко зевнула. В ярко алой пасти сверкнули белизной клыки, способные вмиг сокрушить позвоночник лося. Огромная голова улеглась на колени девочки, которая принялась гладить выпуклый лоб, нашёптывая ласковые слова. От удовольствия жёлтые хищные глаза зажмурились. Из мягких подушечек лапы показывались и прятались острые, как нож, когти, длиной не уступающие пальцам взрослого мужчины. Толстый, упругий хвост, медленно елозил по поверхности валуна. Ксанка знала, что его конец может ощетиниваться чёрными иглами длиной с её руку до локтя и толщиной в палец. Не знала она того, что каждая игла содержала мгновенно убивающий яд, а также того, что взмахом хвоста мантихора могла отправить иглу либо их дюжину в смертоносный полёт, поражая цель на расстоянии в два десятка шагов.

В девочке мантихора чувствовала Силу, которая наверняка превосходила скрывающееся в топях Тёмное зло. Внутри её горел яркий голубой огонёк, тепло которого ощущалось даже на расстоянии. Греться в его лучах было тем приятнее, что уже несколько месяцев мантихора чувствовала несущуюся по нитям мироздания угрозу, могильный холод неотвратимо надвигающейся беды. Зло на болотных островах радостно клубилось, словно грозовые облака в летнем небе. Оно нетерпеливо ждало, зная, что час его близок.

– Мне пора, киска! – Ксанка с сожалением сняла с колен голову смертоносного существа и поднялась на ноги. Мантихора опустила подбородок на валун, глядя на девочку внимательными глазами.

– Я приду, моя хорошая! Пока!

Спрыгнув с валуна, легкая девчоночья фигурка в светлом домотканом платьице мелькнула между елями и исчезла. Мантихора поднялась на ноги одним плавным движением, без малейшего перерыва перетёкшим в длинный прыжок. Чаща пропустила могучее тело, даже не шелохнувшись.

Равнодушные в своем суровом величии ели продолжали выситься вокруг опустевшей поляны.

Людям племени Орла не суждено было узнать о том, что пару часов назад дозор из трёх воинов, охраняющих тропу через болота, услыхал из топей человеческий стон. Повинуясь знаку старшего дозора, молодой воин ужом скользнул сквозь высокую траву в направлении шума, а двое оставшихся приготовили луки и стали ждать.

Однако, спустя несколько минут, они увидели, что из болот, шатаясь, выходят два человека – недавно ушедший воин и незнакомец, которого соплеменник буквально тащил на себе. Когда они приблизились, старший дозора с изумлением признал в израненном человеке Чёрного Быка.

Всё его тело было покрыто коркой из грязи и высохшей крови, набедренная повязка превратилась в лохмотья, а из оружия остался лишь один нож. Казалось, он вот-вот потеряет сознание от истощения.

– Мне нужно к Вождю, – тяжело проговорил он, оказавшись в месте расположения дозора, – предупредить. Очень важные вести… Для всего племени Орла!

– Опасность? Нападение? – быстро спросил старший.

– Нет, – обессиленно помотал головой бывший соплеменник, – сейчас непосредственной угрозы нет… Но вести очень важные!

Старший воин бросил взгляд на гигантский барабан, изготовленный из огромного выдолбленного пня, обтянутого звонкими буйволиными шкурами. Звук, издаваемый тревожным там-тамом разносился на многие мили вокруг. Один удар – и Железный Корень поднимет всё племя по тревоге…

Старший дозора поморщился, представив, как атмосфера весёлого праздника сменяется тревогой и воинским сбором. Ведь непосредственной угрозы нет!

Он принял решение.

– Тиг-тиг, беги в деревню. Сообщи обо всём Железному Корню. Пусть пришлёт воинов с носилками. А ты, Винторог, помоги…

В этот миг глаза Чёрного Быка вспыхнули мрачным торжеством. Выхватив нож, он молниеносно полоснул по горлу сидящего около него Винторога, и, одним прыжком оказавшись у сигнального там-тама, ногой отбросил в сторону вырезанную из дерева дубинку-колотушку.

Старший воин мгновенно понял свою ошибку. На болотной тропе, среди зарослей камыша, замелькали фигуры людей. Не медля, он бросился прямо на предателя, надеясь схватиться с ним и дать возможность Тиг-тигу подать сигнал тревоги.

Он ударил Чёрного Быка всем телом и сбил с ног, но не сумел перехватить его вооружённую руку. Получая удары в спину острым лезвием, он сосредоточился лишь на том, чтобы удержать предателя как можно дольше. Но Тиг-тиг, молоденький воин, не заработавший даже ещё взрослого имени, растерялся. Он схватил лук и стал выцеливать набегающих по тропе чужаков, но затем увидел среди них гигантскую мохнатую фигуру, и растерялся ещё больше. Когда он наконец понял, что надо сделать, и развернулся к барабану, в спину ему вонзились сразу три длинных стрелы с синим оперением.

Чёрный Бык, отбросив в сторону труп старшего дозора, поднялся на ноги. Неподвижно стоя у так и оставшегося немым там-тама, он мрачно смотрел, как по указанной им тропе на берег трясины один за другим выходят воины. В отличии от лесных жителей, все они были высокого роста, кожа – угольно-чёрная, а не каштановая, а волосы образовывали множество мелких колец-кудряшек, причём головы – бриты наголо, оставлена лишь спускающаяся от макушки к затылку полоса волос. У всех – овальные тяжёлые щиты из кожи гиппопотама, за спиной – мощные луки и колчаны со стрелами, на поясах – длинные ножи, а в руках – боевые топоры с трезубыми обухами. Особняком держалась группа странных существ. Их фигуры напоминали человеческие, но тела сплошь покрыты густой и короткой, блестящей шерстью – чёрной, серой, рыжей, пятнистой. Пальцы пятипалых рук заканчивались когтями, а голова напоминала волка и тигра одновременно. Все они были на две, а то и три головы выше самого рослого воина, и в полтора раза шире в плечах. На поясах набедренных повязок висели короткие широколезвийные мечи и кинжалы.