Девочка бандита - Екатерина Ромеро

– Ну-ну, чего брыкаешся? Я же вижу, ты хочешь! Я буду первым.

Он тянет свои руки к моей груди, одним махом разрывая верхнюю часть платья.

– Неет! Не хоч…я не хочу! Уберите от меня свои руки! За что вы так, я ничего вам не сделала! Не трогайте, прошу вас…

От шока меня словно парализует. Мне становиться трудно шевелить губами. Пальцы рук и ног немеют, а перед глазами все плывет. Я не знаю что это, я как будто успокаиваюсь, даже становиться как-то все равно где я, и что со мной.

Мне вспоминается сегодняшний день, то как я радовалась, что сдала экзамен и сделала еще один шаг к своей мечте – стать врачом. Теперь все наладиться, теперь все…

– Эй-эй…птичка! А ну не спать. Не спать!

Чувствую грубые шлепки по щекам. Они не дают мне провалиться в такую желанную сладостную паутину, возвращая в ад происходящего. Я физически не могу больше просить их остановиться, лишь издаю истеричное прерывистое мычание, хриплю, пытаюсь кусаться. Мое сердце ломает грудь, еще немного, и я умру сама, даже раньше, чем они того хотят. От страха.

Проходит еще каких-то несколько секунд, но мне кажется, что это не заканчивается никогда. Меня бьет крупная дрожь по всему телу, и только одна мысль кругами ходит в голове – они точно убьют меня здесь, порвут, разорвут на куски…

Сумасшедший поток моих мыслей прерывает грохот распахнувшейся двери. Сразу же доносится сильный запах древесины и мускуса. Грубый, но в то же время бархатный голос заставляет этих зверей на миг остановиться и оглянуться.

А я…я не могу даже сдвинуться с места, оставаясь в таком же униженном положении, распластанная на столе, мокрая, в разорванном платье с выглядывающим оттуда белым бюстгальтером.

– Что здесь происходит, мать вашу?

Глава 3 Стася

Из-за застилающих глаза слез я не сразу могу разглядеть вошедшего, только его силуэт. Очень крупный, широкоплечий мужчина, одет во все черное. От него исходит мощная энергетика хищника, которая сразу же обволакивает всю комнату. Кажется, он их вожак…

– Что здесь происходит, мать вашу?

Мужчина подходит ближе. Я хочу прикрыться, но грубые руки все также продолжают больно удерживать меня. Вошедший точно страшнее этих головорезов. Словно зверь, он пробирается мне под кожу, заставлял сжаться от страха.

Нет, он не повышает голоса, но от его интонации мороз проступает на коже.

Один из моих мучителей, который как раз больно держит меня за руки, спохватывается первым:

– О, Север, мы отдыхаем как раз! Вот, бабочка ночная залетела к нам, сладкая крошка. Присоединяйся, брат.

После этих слов амбал наклоняется ко мне, и яростно проводит языком по моей щеке. У меня тут же наступает рвотный спазм. Я кривлюсь и отворачиваю лицо в сторону. Руки уже затекли от удерживания. Я вся мокрая, зареванная и дрожащая лежу, и люто ненавижу здесь каждого.

Мужчина, которого Фил назвал Севером, подходит ближе к столу, на котором меня держат. Он быстро окидывает мое тело ничем не выражающим взглядом. Оценивает, словно лошадь на рынке выбирает.

Кажется, ему абсолютно все равно. Только взгляд – режущий, грубый, беспощадный. Яркие зеленые глаза как у ядовитой змеи источают абсолютное презрение ко мне, словно я значу не больше, чем шнурки на его ботинках.

Черные густые волосы, четко очерченные брови и тонкие губы, изогнутые в презрительной усмешке.

Какой же он красивый, мелькает в голове почему-то. Встреться мы при других обстоятельствах, я наверняка бы тут же испытала трепет рядом с ним. Но сейчас мы именно в таких обстоятельствах, и ему откровенно плевать на меня. Он словно неживой, отрешенный. Как будто весь высечен из камня, и я боюсь его даже больше остальных.

Дамир Северов, он же Север, злиться. Я не знаю почему, то ли на то, что начали без него, то ли на то, что ожидал увидеть тут нечто иное.

– Фил, я не понял только одного. Почему вы отдыхаете именно здесь?

Мужчина обходит амбалов, и максимально приближается ко мне. Несмотря на подрагивание тела от холода, и пелену застилающих глаза слез, я отмечаю, что этот Север одет с иголочки, в отличие от остальных трех. Кожаная куртка, черная рубашка и джинсы такого же цвета. На свету отдает бликами металлическая пряжка ремня.

Я не знаю как, но все-таки нахожу в себе силы взглянуть мужчине в глаза и прохрипеть сорванным от криков голосом:

– Помогите, прошу…

Дамир быстро окидывает меня взглядом. Ссадины на моих руках и синяки на ногах уже наверняка начали проступать. Почему-то он сильно сжимает желваки на скулах. Кажется, ему не нравиться увиденное, презрительно отворачивается.

– Чика, что это?

Он указывает на меня так, словно я не больше, чем вещь. И вещь эта находиться не там, где положено.

Чика отпускает мои руки, и глубоко затягивается сигаретой, выпуская седой дым прямо мне на грудь.

– Это шлюха брат, парни устали после дела, расслабиться надо. Развлечься решили.

Ральф, который стоит слева от меня, проводит рукой по моему бедру:

– Хочешь, присоединяйся брат, поделимся. Смотри, какая красная уже, на все готовая. Отличная шкура!

Дамир молчит. Он прямо смотрит мне в глаза.

– Шалава говоришь? Я первым трахну ее. На хрен вышли все от сюда. Дело мое было, вы все в шоколаде, а я хочу взять свой приз.

После этого Север поднимает руку, и грубо проводит костяшкой кулака по моей щеке. Меня пронзает током от этого прикосновения, кожа прямо пылает. Я дрожу и закрываю глаза. Этот мужчина вовсе не добрый защитник. Он не пощадит меня.

Глава 4 Стася

Услышанное ведром ледяной воды обрушивается на меня. Похоже, что Дамир их вожак, раз эти волки вмиг отпускают меня, и отходят на шаг назад по первому его зову. Мне не верится, но они делят меня словно мясо на рынке, кому лопатку, кому филе.

Именно в тот момент я осознаю, что эти звери и за человека меня не считают, так игрушка на один раз. Или на несколько раз, тут уже как повезет. Понравиться игрушка – поиграют много раз. Не понравиться – сломают и выкинут.

Мне жутко больно физически, но еще больнее морально. За что они так со мной? Неужели я такое заслужила, и главное чем? В памяти то и дело всплывают кадры из новостей, где показывали жертв нападения. Похоже, что я стану следующей героиней такой хроники.

В комнате возникает пауза. Мужчины не ожидают, что Дамир не побрезгует,