Черный ящик - Майкл Коннелли

– Боже правый, так она еще и белая?

Это был Эдгар. Он пристроился за спиной у Босха, глядя на труп, как бейсбольный судья смотрит из-за спины кэтчера.

– Похоже на то, – ответил Босх, медленно перемещая луч вдоль тела.

– Как, черт возьми, сюда занесло белую девчонку?

Босх не ответил. Он заметил что-то под правой рукой женщины.

Пришлось положить фонарь и натянуть перчатки.

– Направь свет ей на грудь, – попросил он Эдгара.

Уже в перчатках Босх снова склонился над трупом. Убитая лежала на левом боку, а ее правая рука была прижата к груди, прикрывая предмет, свисавший на ремешке с шеи. Босх осторожно достал его.

Это был ярко-оранжевый пропуск для прессы, выданный полицейским управлением Лос-Анджелеса. За многие годы Босху часто приходилось видеть такие удостоверения. Но это выглядело совсем новым. На пластике, в который его заламинировали, не было ни пятен, ни царапин. Он увидел паспортного типа фотографию светловолосой женщины. Внизу значились ее имя, фамилия и название издания, на которое она работала:

«Аннеке Йесперсен

“Берлингске тиденне”».

– Она – иностранная журналистка, – сказал Босх. – Аннеке Джесперсен[4].

– Откуда?

– Не знаю. Возможно, из Германии. Здесь написано «Берлин…». Короче, что-то берлинское. Я толком не разберу.

– Зачем им посылать сюда кого-то аж из Германии? У них там что, своих проблем мало?

– Я не могу с уверенностью утверждать, что она именно из Германии. Мне это пока неясно.

Босх отключился от болтовни Эдгара и вгляделся в снимок на пропуске. Даже на куцей паспортной фотографии женщина выглядела привлекательной. Ни улыбки, ни косметики, все по-деловому, волосы стянуты на затылке, а кожа такая бледная, что кажется почти прозрачной. Но в глазах заметна отрешенность. Такие глаза Босху доводилось встречать у знакомых копов или солдат, слишком многое успевших повидать за короткое время.

Босх перевернул удостоверение. Никаких сомнений в подлинности. Он знал, что пропуска для прессы обновляли ежегодно, наклеивая специальную этикетку, чтобы журналист мог посещать пресс-конференции в управлении и проходить через кордоны к местам преступлений. На этом пропуске присутствовала свежая наклейка с цифрой 1992. Это означало, что жертва получила его не ранее ста двадцати дней назад, но, судя по безукоризненному глянцу, это произошло совсем недавно, заключил Босх.

Затем Гарри возобновил осмотр тела. На жертве были синие джинсы и, поверх белой рубашки, жилет с многочисленными накладными карманами. Отсюда напрашивался вывод, что женщина работала фотокорреспондентом. Но ни при ней, ни рядом фотокамер он не обнаружил. Стало быть, их забрали, если они вообще не стали поводом для убийства. Ведь большинство профессиональных фотографов носят при себе дорогие камеры и прочие аксессуары.

Гарри потянулся к жилету и открыл один из нагрудных карманов. При обычных обстоятельствах он предоставил бы изучение личных вещей криминалистам, поскольку официально труп после внешнего осмотра поступал в окружную лабораторию судебно-медицинской экспертизы. Но Босх сомневался, что они появятся на месте этого убийства, а наводить справки не оставалось времени.

В кармане он обнаружил четыре черных контейнера с кассетами. Естественно, он не мог знать, отсняты эти пленки или еще нет. Снова застегивая молнию на кармане, он почувствовал под ним что-то твердое. Трупное окоченение не длится вечно. Проходит всего лишь день, и мертвое тело снова делается мягким и податливым. Поэтому он откинул полы жилета и постучал кулаком по груди жертвы. Звук подтвердил, что ее действительно покрывало нечто твердое. Убитая женщина носила пуленепробиваемый жилет.

– Эй, только глянь на этот списочек! – окликнул его Эдгар.

Босх поднял взгляд. Луч фонаря Эдгара высвечивал верхнюю часть стены. Граффити прямо над головой жертвы представляло собой перечень имен членов банды, павших в уличных боях. Кен Дог, Джи-Дог, Оу Джи Нэсти, Некбоун и так далее. Место преступления находилось на территории, подконтрольной «Роллинг-Сикстиз», входившей, как уже было сказано, в состав огромной группировки «Крипс» и постоянно воевавшей с бандой «Семь троек», тоже, как ни странно, являвшейся частью «Крипс».

Среди рядовых обывателей бытовало представление, что войны между уличными бандами Южного Лос-Анджелеса, в которых одни убивали других чуть ли не каждую ночь, сводились к разборкам и дележу территорий между «Бладз» и «Крипс» – двумя крупнейшими и старейшими группировками города. На самом же деле куда более кровавыми и оставлявшими за собой значительно больше трупов являлись столкновения мелких банд внутри одной и той же группировки. И самыми непримиримыми среди них считались «Роллинг-Сикстиз» и «Семь троек». Члены обеих банд действовали по принципу: увидел врага – стреляй! А счет жертвам обе стороны вели вот в таких настенных мемориалах, где в одной графе значились собственные потери, а рядом тщательно вписывались в колонку клички уничтоженных противников.

– Так что тут у нас все как в сказке «Белоснежка и “Семь троек”», – хихикнул Эдгар.

Но Босх в ответ лишь раздраженно покачал головой. В городе шла настоящая гражданская война, и перед ними лежала одна из ее жертв – женщина, которую поставили к стенке и расстреляли. А его напарник, кажется, до сих пор не воспринимал происходящего всерьез.

Эдгар прочитал мысли партнера.

– Это всего лишь глупая шутка, Гарри, – поспешно сказал он. – Встряхнись. Нам нужно сохранять хоть какое-то чувство юмора. Пусть это и юмор висельников.

– Хорошо, я встряхнусь, – ответил Босх, – но только после того, как ты вызовешь по радио штаб. Доложи, что мы тут обнаружили, и непременно вдолби им в головы, что погибла представительница иностранной прессы, и убеди прислать сюда полноценную следственную бригаду. Или в самом крайнем случае хотя бы судебного фотографа с осветительными приборами. Объясни, что это дело заслуживает особого внимания и нам нужна помощь.

– Почему? Только потому что она – белая?

Босх глубоко вдохнул, прежде чем ответить. На этот раз Эдгар перешел все границы. Понятно – его задело, что Босх не оценил каламбура с Белоснежкой, но все же…

– Нет. Вовсе не поэтому, – медленно и внятно проговорил он. – А потому, что она не из числа мародеров, не принадлежит к уличной банде, и можешь мне поверить и внушить нашему начальству – вся репортерская братия слетится сюда, как только узнает об убийстве коллеги. Понятно? Или для тебя этих причин мало?

– Да понял я, понял.

– Вот и хорошо.

Эдгар направился к машине, чтобы воспользоваться передатчиком, а Босх снова взялся за работу на месте преступления. Он первым делом обозначил его границы, распорядившись, чтобы два национальных гвардейца переместились вниз и вверх по проулку, создав таким образом свободные зоны в двадцать футов по обе стороны от жертвы. Две другие естественные границы образовали боковые стены сгоревшего магазина бытовой техники и салона автопокрышек.

Занимаясь этим делом, Босх обратил внимание, что проулок пересекал небольшой жилой квартал, расположившийся на задворках магазинов, фасадами смотревших на бульвар Креншо. Причем в проулок выходили задние дворы жилых домов, огражденные чем бог послал. Некоторые хозяева воздвигли мощные каменные стены, другие ограничились деревянными заборчиками или простыми металлическими сетками.

Босх понимал, что при нормальных условиях непременно обошел бы все эти дворы, постучал во все двери, но в нынешней ситуации этим придется заняться много позже, если вообще придется. Сейчас следовало сосредоточить все внимание непосредственно на месте убийства. И ему очень повезет, если он успеет переговорить хотя бы с парой соседей.

В какой-то момент Босху бросились в глаза фигуры Роблето и Делуина, стоявших со своими ружьями у входа в проулок со стороны бульвара. Они оживленно беседовали, вероятно, жалуясь друг другу на начальство или на жизнь вообще. В те времена, когда Босх воевал во Вьетнаме, такую позицию шутники называли «два по цене одного для снайпера».

По периметру проулка постоянно дежурили восемь национальных гвардейцев. Кроме того, Босх заметил, что в дальнем его конце начала собираться небольшая пока толпа зевак, и жестом подозвал солдата, показавшего им дорогу к месту преступления.

– Как ваша фамилия?

– Брабанд, но все здесь зовут меня Барабан.

– Хорошо, Барабан. Я – детектив Босх. Скажите, кто ее обнаружил?

– Вы о трупе? Это был Доулер. Он заскочил сюда, чтобы отлить, и наткнулся на нее. Говорит, что сначала почуял запах. А этот запашок ему уже знаком.

– Где сейчас находится Доулер?

– Думаю, на южной баррикаде.

– Мне нужно с ним побеседовать. Можете вызвать его сюда?

– Так точно, сэр.

И Брабанд двинулся к выходу из проулка.

– Постойте, Барабан. Я еще не закончил.