Горацио Спаркинс - Чарльз Диккенс

— Нѣтъ, не скажу, чтобы мнѣ знакомо было это имя, возразилъ Фламвелъ тихимъ голосомъ и съ такимъ выраженіемъ, какъ будто дѣло было безпредѣльно важное. — Но при всемъ томъ, мнѣ кажется, что я знаю его. Скажите, онъ высокаго роста?

— Нѣтъ, средняго, сказала миссъ Террза.

— Съ черными волосами? спросилъ Фламвелъ, стараясь отгадать во что бы то ни стало.

— Да, у него черные волосы, подтвердила миссъ Тереза.

— Съ немного горбоватымъ носомъ?

— О, нѣтъ, сказала Тереза: — у него самый правильный римскій носъ!

— Ну да! вѣдь я и хотѣлъ сказать, что у него римскій носъ, подтвердилъ Фламвелъ. — И не правда ли, что онъ самый свѣтскій молодой человѣкъ?

— Правда ваша, правда.

— Съ весьма любезнымъ, привлекательнымъ обращеніемъ?

— О да, да! въ одинъ голосъ сказало все семейство. — Вы непремѣнно должны знать его.

— Я такъ и думалъ, что ты знаешь его! торжественно воскликнулъ мистеръ Малдертонъ. — Какъ же ты думаешь, кто онъ такой?

— Судя по вашему описанію, сказалъ Фламвелъ, углубляясь въ размышленія и понижая голосъ свой почти до шопота: — онъ имѣетъ удивительное сходство съ высокопочтеннѣйшимъ Огустусомъ-Фицъ-Эдвардомъ-Фицъ-Джономъ-Фицъ-Осборномъ. Это чрезвычайно талантливый молодой человѣкъ, но только немного эксцентриченъ. Весьма вѣроятно, что для какой нибудь цѣли онъ перемѣнилъ свое имя.

Сердце миссъ Терезы забило сильную тревогу. Могла ли она ожидать, чтобы это былъ высокопочтеннѣйшій Огусгусъ-Фицъ-Эдвардъ-Фицъ-Джонъ-Фицъ-Осборнъ! Какое чудное имя будетъ красоваться за двухъ лакированныхъ карточкахъ, связанныхъ вмѣстѣ бѣлой атласной ленточкой! «Высокопочтеннѣйшая мистриссъ Огустусъ-Фицъ-Эдвардъ-Фицъ-Джонъ-Фицъ-Осборнъ!» Мысль была восхитительная.

— Однако, безъ пяти минутъ пять часовъ, сказалъ мистеръ Maлдертонъ, взглянувъ на свои часы: — я не думаю, чтобы онъ~обманулъ насъ.

— А вотъ и онъ! воскликнула миссъ Тереза, въ то время, какъ кто-то сильно ударилъ два раза въ уличныя двери.

Каждый изъ присутствующихъ старался показать видъ (какъ и всегда это дѣлается при ожиданіи гостя), что вовсе не знаетъ о приближеніи ожидаемой особы.

Дверь гостиной отворялась.

— Мистеръ Бартонъ! сказалъ лакей.

— Несносный человѣкъ! пробормоталъ Малдертонъ. — Ахъ, любезный другъ, здоровъ ли ты? что новенькаго?

— Пока еще нѣтъ ничего, простодушно возразилъ лавочникъ. — Ровно нѣтъ ничего. Рѣшительно не знаю ничего. Ну, что, какъ поживаютъ дѣвицы и молодцы? Мистеръ Фламвелъ! сэръ, очень радъ видѣть васъ.

— А вотъ и мистеръ Спаркинсъ, сказалъ Томъ, который все это время пристально глядѣлъ въ окно: — и на какой огромной черной лошади!

И дѣйствительно, предъ окнами дома мистера Малдертона красовался мистеръ Гораціо Спаркинсъ на огромной черной лошади. Послѣ продолжительныхъ поддергиваній и натягиваній за узду, съ обыкновенными акомпанементами фырканья и брыканья, животное согласилось наконецъ остановиться шагахъ во ста отъ воротъ, гдѣ мистеръ Спаркинсъ спѣшился и поручилъ лошадь попеченію грума мистера Малдертона. Церемоніялъ представленія совершонъ былъ по надлежащей формѣ. Мистеръ Фламвелъ поглядывалъ сквозь зеленыя очки на Гораціо Спаркинса, съ видомъ таинственной важности, между тѣмъ какъ Гораціо бросалъ невыразимые взгляды на Терезу, которая, въ свою очередь, старалась казаться непостижимою.

— Дѣйствительно ли это высокопочтеннѣйшій мистеръ Огустусъ…. какъ вы тамъ называли его? шопотомъ спрашивала мистриссъ Малдертонъ Фламвела, въ то время, какъ онъ повелъ ее къ обѣду.

— О нѣтъ…. этого нельзя сказать, возразилъ знаменитый авторитетъ: — совсѣмъ это не онъ.

— Такъ кто же онъ наконецъ?

— Тс! тише! сказалъ Фламвелъ, съ важнымъ видомъ кивая головой, какъ будто поясняя этимъ, что онъ зналъ его очень хорошо, во что нѣкоторыя весьма основательныя причины не позволили ему открыть важную тайну: легко могло случиться, что въ особѣ мистера Спаркинса былъ одинъ изъ государственныхъ министровъ, который лично хочетъ познакомиться съ видами и желаніями народа.

— Мистеръ Спаркнисъ, сказала восхищенная мистриссъ Малдертонъ: — не угодно ли вамъ сѣсть между дѣвицами?… Джонъ! поставь для джентльмена стулъ между миссъ Терезой и миссъ Маріанной.

Слова эти относились къ человѣку, который при обыкновенныхъ случаяхъ исправлялъ должность полу-конюха, полу-садовника; но на этотъ разъ, чтобы произвести впечатлѣніе на мистера Спаркинса гораздо сильнѣе, одѣли его въ бѣлый галстухъ и башмаки, приладили, принарядили и заставили дѣйствовать въ качествѣ камердинера.

Обѣдъ былъ превосходенъ; Гораціо оказывалъ величайшее вниманіе миссъ Терезѣ; и вообще всѣ чувствовали себя въ самомъ пріятномъ расположеніи духа, исключая мистера Малдертона, который, зная за своимъ родственникомъ, мистеромъ Бартономъ, извѣстный недостатокъ, испытывалъ то мучительное состояніе души своей, которое, какъ выражаются журналы, «гораздо легче вообразить, нежели описать».

— Ну что, Фламвелъ, давно ли ты видѣлъ своего друга, сэра Томаса Ноланда? спросилъ мистеръ Малдертонъ, бросая косвенный взглядъ на Гораціо, чтобъ увидѣть, какое дѣйствіе произведетъ на него имя упоминаемой особы.

— Нельзя сказать, чтобы недавно, а вотъ третьяго дня такъ я видѣлъ лорда Гоблтона.

— Надѣюсь, что его превосходительство здоровъ? сказалъ Малдертонъ съ величайшимъ участіемъ.

Едва ли нужно говорить, что до этой минуты мистеръ Малдертонъ вовсе не зналъ о существованія подобной особы.

— Слава Богу, онъ совершенно здоровъ. Прекрасный человѣкъ этотъ лордъ! я встрѣтилъ его въ Сити и долго разговаривалъ съ нимъ: вѣдь я въ довольно короткихъ сношеніяхъ съ нимъ. Я не сталъ бы такъ долго разговаривать, еслибъ у меня не было къ тому желанія, — и тѣмъ болѣе не сталъ бы, что торопился въ кто время къ одному банкиру, очень богатому человѣку, члену Парламента, съ которымъ я также очень коротко знакомъ.

— А! я знаю про кого ты говоришь, сказалъ хозяинъ дома, хотя въ дѣйствительности столько же зналъ о сущности дѣла, сколько и самъ Фламвелъ.

— Онъ ведетъ славную торговлю.

Предметъ разговора сдѣлался самымъ опаснымъ для Малдертона.

— Вотъ кстати заговорили о торговлѣ, возразилъ мистеръ Бартонъ изъ средины стола. — Джентльменъ, съ которымъ ты, Малдертонъ, былъ очень хорошо знакомъ, пока еще не удалась тебѣ первая счастливая спекуляція, зашелъ какъ-то разъ въ мою лавку….

— Сдѣлай одолженіе, Бартонъ, передай мнѣ картофель, прервалъ несчастный хозяинъ дома, стараясь уничтожить разсказъ въ самомъ зародышѣ.

— Изволь, отвѣчалъ лавочникъ, вовсе не помышляя о намѣреніи своего родственника: — да, такъ этотъ джентльменъ зашелъ во мнѣ въ лавку и просто-на-просто сказалъ….

— Передай мнѣ, пожалуста, цвѣтной картофель, снова прервалъ Малдертонъ, опасаясь окончанія анекдота и страшась повторенія слова «лавка».

— И сказалъ мнѣ просто-на-просто, продолжалъ откровенный Бартонъ, передавъ картофель: — «ну, что, какъ идетъ твоя торговля?» — Ничего, отвѣчалъ я шутливо — вѣдь вамъ извѣстна моя манера — ничего, говорю я, торговли я не обременяю, да надѣюсь, что и она не обременитъ меня. Ха, ха, ха!

— Мистеръ Спаркинсъ, сказалъ хозяинъ, тщетно стараясь скрыть свое смущеніе: — не угодно ли вамъ выпить со мной рюмку вина?

— Съ величайшимъ удовольствіемъ, сэръ!

— Очень радъ васъ видѣть за моимъ столомъ.

— Благодарю васъ.

— Въ прошедшій разъ, снова началъ хозяинъ, обращаясь къ Гораціо, частію съ той цѣлью, чтобы выказать передъ собраніемъ талантливость своего новаго знакомца, а частію и для того, чтобы прекратить дальнѣйшіе разсказы лавочника: — въ прошедшій разъ мы разговорились съ вами о человѣческой натурѣ. Ваше доказательство произвело на меня весьма сильное впечатлѣніе.

— И на меня тоже, сказалъ мистеръ Фредерикъ.

Гораціо граціозно наклонилъ свою голову.

— Мистеръ Спаркинсъ, скажите намъ пожалуйста, какого вы мнѣнія о женщинахъ? спросила мистриссъ Малдертонъ.

Дѣвицы улыбнулись.

— Мужчина, отвѣчалъ Гораціо: — мужчина, переходитъ ли онъ свѣтлыя, веселыя, цвѣтистыя равнины второго эдема, или безплодныя, пустынныя и, даже можно сказать, весьма обыкновенныя страны, къ которымъ мы обречены пріучить себя въ нынѣшнія времена, — мужчина, говорю я, при какихъ бы ты ни было обстоятельствахъ и въ какомъ бы то ни было мѣстѣ, придется ли ему выносить сильныя бури холоднаго пояса, или сгарать подъ палящими лучами тропическаго солнца, — мужчина безъ женщины всегда былъ бы одинокимъ созданіемъ.

— Мнѣ весьма пріятно слышать, мистеръ Спаркинсъ, что вы имѣете такое благородное понятіе о женщинахъ, сказала мистриссъ Малдертонъ.

— И мнѣ тоже, присовокупила миссъ Тереза.

Гораціо взорами выразилъ свои восторгъ, а молодая лэди раскраснѣлась какъ піонъ въ полномъ своемъ цвѣтѣ.