Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв

— Очень образно, — усмехнулся на «хрен с винтом» Юрьев. — Поторопитесь, Валерий Егорович, Рыков нас опережает не намного, всего на полшага. Но опережает. Я точно знаю, что КОП, то есть команда для особых поручений, уже сформирована, необходимо как можно быстрее выяснить ее численность и состав. Фамилии. Характеристики. Возможности.

— Постараемся, Юрий Бенедиктович.

— Я хочу дать вам еще два задания. Первое: найти известных вам лиц — Вахида Тожиевича Самандара, директора МИЦБИ, и Ивана Терентьевича Парамонова, психотерапевта и целителя, и намеренно допустить утечку информации о создании КОП. Чтобы это выглядело именно утечкой.

— Это будет нетрудно сделать, — сказал Шевченко, подумав. — У меня есть приятели в МИЦБИ.

— Второе задание — найти в Питере еще одного знакомого, Матвея Соболева, и сделать ему… — Юрьев задумался, пожевал дольку лимона, проглотил, не поморщившись. — Впрочем, это я сделаю сам.

— Почему же, я справлюсь.

— Нет, необходим паритет. — Юрий Бенедиктович растянул губы в холодной улыбке. — Он станет контактировать только с равным себе. Извините, Валерий, за уничижающую вас оценку. Но он человек Круга…

— Я знаю и не обижаюсь. Разрешите приступать?

— Да, конечно. В средствах не стесняйтесь, любой ваш заказ будет обеспечен. Не нужно ли увеличить вашу команду?

Шевченко встал.

— Не стоит пока, да и любой встречный для нашей работы не подойдет. Вот если бы вы могли отыскать давнего моего приятеля…

— Василия Балуева?

Глаза Шевченко сузились, вспыхнули.

— Иногда мне кажется, что вы читаете мои мысли, генерал. Да, Васю Балуева я бы взял в свою обойму.

— Он живет во Владимире, но в скором времени всплывет в столице. Я дам знать.

Шевченко кивнул и вышел — сжатая пружина, несмотря на хромоту. Помощником он был исполнительным и надежным при полном отсутствии воображения, и, хотя это был невеликий грех, Юрьеву пришлось приложить немало усилий, чтобы Валерий поверил, во-первых, в существование Внутреннего Круга, во-вторых, в благие намерения самого Юрия Бенедиктовича.

ОХОТА К ПЕРЕМЕНЕ МЕСТ

В это раннее утро второй половины мая Василий проснулся с чувством нетерпеливого ожидания. Однако, натолкнувшись на волевой приказ, оно отступило, затаилось в глубинах психики, зная, что каким бы ни было самочувствие хозяина, по утрам он все равно будет заниматься сведением воедино духа и чувств для усиления сознательного контроля над личностью.

Не открывая глаз, Василий мгновенно оценил положение и состояние тела, затем перешел на отдельные телесные ощущения, перебирая их одно за другим. Прочувствовав таким образом все органы, он сосредоточился на тактильных ощущениях. Через несколько минут он добился того, что даже те ощущения, которые в нормальном состоянии считались неприятными, стали для него вполне приемлемыми. Сосредоточившись на этом, Василий приказал себе все касания считать сегодня приятными, проанализировал движения мышц при дыхании и встал. В соответствии с методикой ему предстояло в течение дня три-четыре раза расслабляться до состояния сонного тяжелого «желе» и внезапно напрягать тело, чтобы добиться как можно более полного ощущения удара. Таким образом он тренировал переход на темп, состояние сверхскорости, когда все мышцы должны действовать согласованно и со скоростью, превосходящей нормальную в пять-десять раз.

Проделав обычную процедуру: купание — завтрак — медитативное расслабление с попыткой войти в состояние меоза, — Василий собрал сумку, положив туда все, что могло пригодиться в дальнейшем, в том числе и пять комплектов «тюбетеек» — генераторов защиты от «глушака», остановился на пороге, с грустью окидывая взглядом гостиную. Он знал, что больше сюда не приедет, оттого ощущение вины было острым, как никогда.

На свою беду, Василий был устроен так, что не мог радоваться чему-то один. Ему всегда хотелось поделиться приятными вещами с другими, чтобы родные и близкие, любимые, друзья и приятели радовались вместе с ним, сопереживали и чувствовали то же, что и он. Уезжая из Владимира, он, по сути, бросал Наташу, хотя ничего никогда ей не обещал, и все же…

Поколебавшись, он вырвал из блокнота листок бумаги, написал крупно: «Прости меня! Я приеду», — положил на стол, но еще с минуту боролся с собой, не зная, то ли приписать что-нибудь еще, то ли не оставлять ничего. Все же решил записку оставить. А взявшись за ручку сумки, вдруг почувствовал знакомое покалывание левой ладони, дискомфорт в одежде, будто брюки и рубашка стали ему малы. Это было явное нарушение гармонии мира, и виной этому ощущению были внешние обстоятельства. Так глубокое «я» Котова реагировало на появление опасности.

Василий глянул в дверной глазок и увидел давешних знакомцев, заставлявших Клавдию Новикову подписывать сертификат годности продуктов. Только на сей раз они взяли подкрепление — двух мордоворотов, на крутых плечах которых едва не лопались куртки из модного нынче дилюрекса с черным шелковым отливом. Один поигрывал концом толстой стальной цепи, намотанной на ладонь, у второго из-под мышки торчали нунчаки.

Остальные трое были вооружены, скорее всего, посерьезней и держали руки в карманах брюк.

Как они рано встают, подумал Василий с досадой и открыл дверь.

— Заходите, мужики. Говорят, ранние гости — к теплому лету, а уж если они к тому же незваные — к жаре.

Последовала немая сцена, длившаяся несколько секунд, и оторопевшие гости пошагали в квартиру, сбитые с толку спокойствием хозяина.

— Чему обязан?

— Ты, что ль, лезешь не в свои дела? — пришел в себя мордовороте цепью, наверное старший кодлы. — Работать мешаешь.

— Да кому ж я мешаю? — удивился Василий. — Это вы мешаете.

— Да он это, Влас, — проблеял один из парней, посещавших Клавдию. — Биндюгу руку сломал, приемы знает. Дай ему как следует!

— А может, обойдемся мирными переговорами? — поскучнел Василий.

— Т-ты, с-сука, к-кончай п-прикалываться! — заговорил второй мордоворот, умело выхватывая нунчаки. И Василий понял, что достучаться до остатков разума в головах этих качков можно лишь с помощью дубины. Он мог бы усыпить или покалечить их всех одновременно, в течение одной-двух секунд, но этот урок остался бы никем не понятым,