Драко наносит ответный удар - Al Azar

вёл неторопливую беседу с Люциусом и Нарциссой, которые счастливо улыбались друг другу и радовались, что не были организаторами приёма. Сейчас Драко понимал их как никто другой.

Школа Чародейства и волшебства Хогвартс прислала директора Минерву Макгонагалл и её заместителя Филиуса Флитвика. Точнее, их пригласил Драко; оба профессора относились к нему вполне прилично, а молодому лорду предстояло ещё два года находиться в стенах школы, поэтому хитрый слизеринец решил немного подольститься и начал налаживать долгосрочные связи.

Ещё со школы были Нотт, Паркинсон, Крэбб и Гойл, но все они были больше, чем одноклассники — друзья детства останутся таковыми навсегда, даже если это не комплимент. Панси повисла на руке Тео, живо стреляя глазками по сторонам и нашёптывая своему спутнику что–то игривое, наверное, делясь впечатлениями. Друг детства наконец-то выглядел полностью расслабленным. Теперь, когда он получил внимание Паркинсон, он перестал злиться на Драко, которому настойчивая девушка прежде не давала прохода.

Винсент и Грегори были в своем репертуаре. Хотя закуски ещё не подавали, они где-то раздобыли что–то съедобное (похоже, они наведались на кухню и наладили, или, вернее, возобновили контакты с эльфами мэнора, совсем как в детстве). Но сейчас, дожёвывая свою добычу, они внимательно смотрели на Драко, и он знал, что во всём может на них положиться — сделают всё в лучшем виде, не задавая вопросов. Винс привёл свою девушку с Хаффлпаффа, с которой он до сих пор встречался. Миллисент Булстроуд постоянно была рядом, чтобы никто не обидел чувствительную девушку. Та же Панси, когда себя не сдерживала, могла оказаться настоящим символом своего факультета.

Верный друг Гарри Поттер, лорд Слизерин стоял в передних рядах и просто ждал. Он прекрасно знал, ради чего Драко сегодня собрал вместе таких непохожих волшебников. А вот Гермиона транслировала сдержанное любопытство вместе с гордостью от того, что она находится в Малфой-мэноре рядом с Гарри. Такое сочетание эмоций поистине было гремучей смесью.

Ещё двое гостей — оба светловолосые — предпочитали, пока Драко отсутствовал, затеряться в массовке на заднем плане. Ни Ксенофилиус Лавгуд, ни, тем более, Луна, не были завсегдатаями подобных мероприятий. Им хватило общения с четой Малфоев, которые, хоть и держались дружелюбно, смотрели изучающе и, казалось, всё время задавали вопрос: «А достойна ли мисс Лавгуд чести быть рядом с нашим сыном?»

— Друзья! — заговорил наконец Драко, и его голос свободно разнёсся по огромному залу. Акустика тут всегда была прекрасная. — Я бесконечно рад, что смог собрать вас сегодня в моем родном доме, в Малфой-мэноре! С каждым из вас меня связывают тёплые дружеские и деловые отношения, поэтому я очень ценю наше общение. Кроме того, я бы хотел, чтобы мои друзья и единомышленники были в хороших отношениях не только со мной, но и друг с другом. Это не только поднимает настроение, но и полезно для дела. Позвольте мне представить вас друг к другу.

Драко называл имена приглашенных, предлагая остальным поприветствовать друг друга. Он никого не забыл и сказал несколько теплых слов про каждого. Времени на это ушло совсем немного, а пользу принесло огромную — исчезла напряженность и скованность, теперь все улыбались, ведь каждому приятно услышать подтверждение своей значимости для хозяина. Только Луну Драко никак не представил, потому что это очень личное. Он не собирался предъявлять эту милую девушку общественности даже в таком узком кругу. Её отец, мистер Лавгуд, знал, как смущается от назойливого внимания Луна, и был только рад, что их фамилия не прозвучала в этом зале.

В конце Драко назвал имена крёстного, отца и матери. Сначала он хотел перечислить многочисленные научные заслуги Снейпа, непрекращающуюся борьбу Люциуса с наследием Тёмного лорда, но посмотрел на мать, про общественные достижения которой так с ходу ему ничего не пришло в голову, и сказал чуть дрогнувшим голосом:

— И ещё сегодня здесь со мной мой крёстный Северус Снейп и родители — Люциус и Нарцисса Малфой. Я их очень люблю.

Раздались аплодисменты, такие же, какими приветствовали каждое новое имя до этого. Драко получил немного времени, чтобы взять себя в руки. С детства он считал, что нельзя показывать посторонним свои слабости и подлинные чувства.

— Все вы знаете, какой непростой год у меня выдался, но также вам известно и то, чего я достиг. И мои достижения касались не только меня одного, они в конечном итоге затронули многих, — продолжал Драко с новыми силами.

На этих словах он посмотрел на большую группу волшебников, которые были обязаны лично ему своим освобождением из Азкабана. По сложившейся традиции они подчинялись Люциусу Малфою, многие годы являвшемуся их лидером, но Драко знал, что стоит ему попросить, они с радостью окажут ему любую помощь. Кроме личной благодарности, их связывали родственные отношения, как с Лестрейнджами, а также дружеские — дети многих из них были в команде Драко. Сейчас бывшие узники набрались сил, привели себя в порядок и в компании своих жён (у кого они были) бросились компенсировать нехватку светской жизни.

Были в зале и другие волшебники, на которых положительно отразились поступки Драко. Например, Седрик получил редкое лечение благодаря его помощи. Гарри тоже было за что благодарить Драко — тот вопреки желанию Дамблдора помог ему стать дееспособным, не дожидаясь совершеннолетия. Сам Драко не считал, сколько и чем он помогал Поттеру, поскольку тот был его лучшим другом и почти родственником. У Малфоев и Блэков было не принято считаться между своими.

— Но я чувствую, — голос Драко окреп, вся его фигура излучала непоколебимую уверенность в выбранном пути, — что я в силах сделать больше. У меня масса идей, а главное, есть возможности для их реализации. Я не один, я чувствую вашу поддержку, с ней я способен покорить любые высоты. Уверен, вы тоже не сомневаетесь в моих талантах. — Драко скромно улыбнулся. — Поэтому вы не удивитесь, если я скажу, что хочу превзойти достижение моего лучшего друга Гарри Поттера, лорда Слизерин. Нет, я имею в виду совсем не то, что вы подумали. Наверняка вы вспомнили,