'Современная зарубежная фантастика-2'. Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

отец раньше… – Он замолчал. – Я имею в виду моего отца в прошлой жизни. Не в этой. В этой я не знаю своего настоящего отца.

– Я начинаю думать, что помнить свои прошлые жизни – не такое уж преимущество.

– Ну, не совсем. Но впоследствии… – Он кисло и самоуничижительно усмехнулся: – Рано или поздно все благословения становятся проклятьями.

– Именно. – Я наклонилась к нему и…

Ну…

Скажем так, мы приступили к «более близкому знакомству», и пусть это останется нашей тайной[372].

На следующее утро я проснулась в хорошем настроении.

Примерно на две секунды.

И я даже не могла винить в своем плохом настроении Йор за то, что я проснулась на его землях. Однако я могла винить странную, склонившуюся над моей кроватью женщину.

Она была очень стара. Но не той приятной, грациозной старостью, которая есть у Дорны и которая дарует приятный облик любимой бабушки с теплыми глазами и милыми улыбками[373]. Эта же старуха выглядела так, будто она представляла опасность для любого ребенка. У нее была морщинистая кожа, как у ящерицы, если, конечно, существуют ящерицы-альбиносы с водянистыми карими глазами. При взгляде на ее волосы невольно вспоминались сплетенные крысиные хвосты и перепутанные шнурки.

От ее усмешки у меня по коже побежали мурашки.

– Я приготовила тебе завтрак, дорогая. – Она поставила на прикроватную тумбочку блюдо с овсянкой, яблоками, обжаренным хлебом и тушеным мясом.

Я уже потянулась за хлебом, но в этот момент в комнату вошла Сенера. Бросив всего лишь один взгляд на старуху, она рявкнула:

– Не ешь ничего, что она тебе дает! – и резко перевернула поднос, разбрызгав тушеное мясо и овсянку по всему полу.

Я заморгала, а старуха огрызнулась:

– Сука! Я пыталась быть милой!

Сенера дала ей пощечину.

– Эй, подожди…

– Чье мясо ты использовала, Вирга? Котенка? Щенка? Или, может, младенца, оставленного местной женщиной на морозе?[374]

Я перестала протестовать и замерла, охваченная ужасом. Но еще больший ужас я испытала, увидев радостное выражение, которое появилось на лице старухи.

– О, ты портишь все мои игры. Прошлой ночью я нашла мертворожденного жеребенка.

Я отодвинулась от нее, борясь с подкатывающей к горлу тошнотой.

– Проклятье, Вирга! Сколько раз нам еще говорить, чтоб ты все это прекратила?

– Вечно! – прорычала старуха. – Не мешай мне веселиться!

Сенера поморщилась:

– Давай, Джанель. Мы все равно уходим. Вирга, убери это все!

– Я не твоя служанка! – отрезала старуха. – Сама уберешь! – Стоило мне встать, и она вновь обернулась ко мне: – Я знаю тебя. И в далекие времена я знала и твою мать. Она была шлюхой. Ты тоже шлюха?

– Во имя Восьми! Что же произошло, отчего ты стала таким отвратительным созданием? – И, уже произнеся эти слова, я вспомнила, где ее видела. Она поддерживала огонь на банкете. Это была та самая старуха, чья ненависть была так же остра, как копье.

Она захохотала:

– Ха-ха-ха! О, вот так история! Лучший вопрос, который кто-либо задавал мне за последние годы. – Она указала на меня костлявым пальцем: – Приходи ко мне как-нибудь, и я тебе все покажу!

– Вирга, не смей! – рявкнула Сенера и вновь потянула меня за рубашку: – Пошли. Давай уйдем, пока я не сделала чего-нибудь такого, о чем потом пожалею. Вирга – одна из любимиц герцога по причинам, которые от меня ускользают.

Старая карга оскалила зубы. Ни один не пропал – напротив, казалось, у нее их было слишком много, и все – острые.

– Ему нравится, что я умею делать ртом!

– О, я очень в этом сомневаюсь. И вообще ты просто отвратительна.

Я совершенно не была против того, чтобы уйти, хотя, технически говоря, я даже не была одета. Для начала, меня даже не волновало, что я оставляю одежду, которая не была моей.

– Куда мы направляемся? – спросила я, когда мы оказались вне пределов слышимости.

– Я возвращаюсь к работе, с которой, как мне кажется, ты вряд ли захочешь иметь что-то общее. И, поскольку мне не хватит смелости оставить тебя здесь одну, я помещу тебя к женам герцога. Это самая охраняемая территория во всем дворце. Там ты будешь в безопасности.

– Подожди, что? Я не хочу быть…

Сенера остановилась и повернулась ко мне:

– Две минуты. Ты вляпалась в неприятности менее чем через две минуты после того, как тебя оставили здесь наедине с мужчинами. У меня нет причин думать, что на этот раз все будет иначе. И ни меня, ни брата Коуна, ни лорда Вара не будет рядом, чтобы исцелить твою руку, когда ты снова разобьешь ее о чье-нибудь лицо. Поэтому я бы предпочла поместить тебя в какое-нибудь безопасное место.

– Ладно.

– Тебе это даже может понравиться. Несколько жен находятся под смехотворным впечатлением, что герцог оплодотворит их, но большинство женщин просто наслаждаются тем, что их не заставляют иметь ничего общего с мужчинами. У них даже есть книги.

– Звучит фантастически. Но у них нет конюшни?..

– В этом климате? Нет. Честно говоря, одна мысль о том, что Вирга могла здесь где-то найти лошадь, заставляет меня содрогаться. Она могла солгать. Самое близкое, что можно найти среди этих гор, – это снежные гиены, которые тянут сани, и иногда мамонты.

Я кивнула и напомнила себе, что мне нужно найти копье, выяснить, у кого гаэш брата Коуна (и, если уж на то пошло, где сам брат Коун), и сбежать.

И чем скорее, тем лучше.

Мне еще предстояло получить настоящее представление о том, как выглядит дворец снаружи. Все стены без окон были созданы из одного и того же черного камня, отчего создавалось впечатление бесконечного и извилистого лабиринта, освещенного лампами магического света. Хотя воздух казался свежим, я предположила, что это из-за магии. На самом деле я бы не удивилась, узнав, что множество слуг ходит по залам, рисуя эти проклятые воздушные знаки под каждым стулом и за каждой картиной.

Единственный охраняемый вход в покои жен привел нас в огромный зал, одна стена которого состояла из того же прозрачного кристалла, который я видела в главной столовой. Несколько выступающих прямо в бирюзовое небо балконов прерывали его почти невидимое пространство. Вдоль стен зала расположились зеркальные пруды, окруженные цветами. Комната казалась олицетворением ставшей мягкой и уютной зимы. Повсюду были разбросаны подушки, меха и шелка, какие только можно было пожелать.

Несмотря на то что холод меня обычно не беспокоил, мне по-прежнему было зябко, но жены герцога, казалось, ничего не замечали.

Все они были разного возраста: от моих ровесниц до ровесниц Нинавис, старше не было. И все они