За тебя, Родина! - Илья83
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Радостные крики, которые разнеслись над позициями британских солдат между разрушенными домами и сараями, прервал ожесточённый огонь очнувшихся немцев. Они словно пытались отойти от шока и отомстить за своих сбитых товарищей из Люфтваффе, павших жертвой собственной беспечности. Снова среди развалин построек и остатков садовой растительности появились десятки стреляющих серых фигурок в ненавистных касках, опять мелькнул в дыму покатый узкий корпус эсэсовского броневика, изрыгающего смерть. Раздались отдалённые крики на лающем немецком языке, где-то взревел танк… Но это уже было не страшно.
То и дело посылая очереди из пулемёта по медленно наступающим немцам и часто меняя позиции Юджин поймал себя на том что улыбается. Улыбается, несмотря на весь тот праздник смерти который бушевал вокруг него. Если ему доведётся выжить он дал себе мысленное обещание что спустит всё своё жалованье, одолжит у других офицеров, но поставит ящик лучшего пива ребятам на «Bofors»… Ну и тогда ещё один такой же для парней на двадцатипятифунтовых гаубицах. Если бы не они то, возможно, ублюдки из СС уже вышибли их из города. А может и самого Питерса не было бы в живых, кто знает?
Да, они по-прежнему отступают и не могут остановить настырных нацистских тварей, но артиллеристы и зенитчики только что убедительно доказали и продолжали доказывать немцам значение слов «пиррова победа». Может, и даже скорее всего, они всё-таки захватят Ватандам уже сегодня, и Юджину с товарищами придётся снова отходить на север, к Дюнкерку… Но прямо сейчас и те и другие дали пехотинцам надежду что на войне не всегда бывает полная жопа. Иногда приходит долгожданная кавалерия и даёт врагу хорошенько просраться кровью. Пусть и ненадолго. А пехота… пехота сделает всё что сможет. Будет сражаться за каждый фут этого города и покупать своими жизнями время для тех счастливчиков которые сейчас садятся на корабли и плывут к мамочкам, наслаждаться виски и элем в пабах, чтобы хоть чуть-чуть забыть этот французский ад… В конце концов, это судьба, кто-то выживет а кто-то нет… Там, на небесах, разберутся кто, кого, куда. А ему, лейтенанту британской армии Его Величества Юджину Питерсу, сейчас некогда об этом долго размышлять. У него в прицеле тевтоны с двумя колючими близняшками на касках и хороший пулемёт для поздравительной речи незваных гостей. Пора бы уже заняться ими вплотную и в который раз показать как тут не любят Гитлера и его сторонников…
Он поудобнее прижал приклад к плечу и снова открыл огонь, чувствуя как в душе поселилась уверенность. Как бы не сложилась его дальнейшая судьба ему себя упрекнуть не в чем. Убивай и не будь убитым! Боже, храни Короля!..
Глава 47
г. Ватандам, Франция.
25 мая 1940 года. В течении дня.
Гюнтер Шольке.
Всё пошло кувырком с того момента как его штурмовые группы ворвались в те два дома. Внезапно вспыхнувшая стрельба, крики… потом начали взрываться гранаты. Проклятье, он так и знал что британцы обязательно устроят им горячую встречу! Отсюда, с улицы, были видны всего три окна левого дома, да и то под углом. Гюнтер чуть повернул башню на десять часов и затаил дыхание, надеясь что какому-нибудь островитянину хватит дурости выглянуть в окно. Но, несмотря на продолжавшуюся стрельбу, обстановкой за окном так никто и не поинтересовался. Совершенно ясно что отделение, в котором служил сорванец Ханке, попало в серьёзный переплёт и, скорее всего, не обошлось без раненых и убитых… Пяти человек на один дом определённо не хватало и Шольке по радио приказал вызвать подмогу из того батальона который составлял второй эшелон. В конце концов, именно для этого он и придан.
Но просто стоять на месте и ждать было не в его характере. Там умирают его подчинённые и было бы полным свинством не попытаться хоть как-то им помочь. Поэтому Гюнтер выкрикнул приказ водителю и «Здоровяк», взревев как пришпоренный рысак, рванул налево. С треском повалив деревянный забор броневик объехал крыльцо и приблизился к углу дома. Шольке глубоко вздохнул и крепче сжал кнопку спуска 2-cm орудия. Если там, за углом, у англичан есть что-то серьёзное то у него всего одна попытка…
— Зигель, слушай внимательно! Передай водителю чтобы он по команде резко выехал из-за стены на полкорпуса! Как только я дам очередь то сразу назад! Понял? — проинструктировал Гюнтер командира машины, зная что тот сам проследит за действиями водителя.
— Слушаюсь, оберштурмфюрер! — крикнул снизу Мариус. — Не беспокойтесь, он не подведёт!
— Надеюсь… — буркнул Шольке, чувствуя как во рту пересохло от волнения.
Если там пушка, да ещё с опытным расчётом, то ему конец. Правильнее и безопаснее было бы послать какого-нибудь пехотинца заглянуть за угол, но если его увидят и британцы поймут что немцы уже здесь то всякая надежда на внезапность будет потеряна. Так, отбросить рефлексии, это война, дружище… Здесь иногда умирают.
«Хочешь прожить долго и любым способом выжить? Валяйся в ногах у Зеппа и просись обратно в Берлин, ценой вечного позора и унижения. Или дезертируй, спрячься в самом глухом углу Германии и сиди тихо-тихо… Не нравятся оба варианта? Тогда вперёд, солдат, и засунь себе в задницу страх сдохнуть, если ты мужчина а не дерьмо собачье!»
Короткий приказ и «Здоровяк» буквально вылетел из-за угла, остановившись точно так как Гюнтер хотел. Задняя часть корпуса с мотором была за стеной, зато башня уже могла стрелять. Мгновенный взгляд на то что было в глубине двора, заросшего всякими мелкими кустами и парой яблонь, дал ему возможность определить опасность и действовать соответственно.
Прежде всего бросилась в глаза короткая траншея, судя по состоянию бруствера, отрытая совсем недавно. Несколько мелькнувших в ней характерных английских шлемов и… крупнокалиберный пулемёт, направленный прямо на него! Вот проклятье! Сердце ушло в пятки от страха, потому что на таком расстоянии был вполне реален шанс что чёртов «Vickers» прошьёт его машину если попадёт в уязвимые места в лобовой проекции. Но спасло его то что для вражеских пулемётчиков, видимо, его появление тоже оказалось внезапным и они потратили драгоценную пару секунд на разглядывание «Здоровяка».
И прежде чем британцы успели прийти в себя Шольке уже
