Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя - Василий Головачев

В одной из таких трехкомнатных квартир общей площадью около ста квадратных метров жил потворник Общины северной Традиции волхв Иннокентий.

Гости не знали, один ли он живет, есть ли у него семья, но, судя по «инфраструктуре» ванных комнат, к их убранству имела отношение женщина. Однако спрашивать о семейном положении хозяина не отважился никто, а Георгий разговор об этом не поднимал.

Из Сундаковки они выбрались легко: прошли два километра по лесу, сели в самую обычную маршрутку-«Газель» с номером «28» на лобовом стекле, ожидавшую их на дороге, и через полтора часа приехали в Куркино.

Иннокентий, как и обещал, присоединился к гостям позже, когда они уже высаживались из маршрутки во дворе очень красивого современного дома с уступами разной высоты. Он провел их домой, показал расположение комнат и уединился на несколько минут с Георгием на кухне. Затем незаметно исчез.

Георгий вышел в гостиную, где расположились гости, и там наступила тишина. Сидящие на диване женщины, стоящие у окна мужчины и даже девочки Валерии притихли, ожидая, что скажет Витязь.

Георгий улыбнулся.

– Чего приуныли, громадяне? Жизнь продолжается, мы живы и здоровы, наша сила растет, община развивается. Все идет нормально.

– Нас гоняют, как зайцев по всем буеракам, и это нормально? – проворчал Антон.

Витязь не обиделся, погасил улыбку.

– Мы представляем колоссальную угрозу для слуг Морока, и они, естественно, не оставят нас в покое. Однако и мы не так слабы, как кажется. Знаете, что произошло в Сундаковке после вашего отъезда?

Гости скрестили на Георгии взгляды. Он снова улыбнулся.

– Внезапно на омоновцев налетела туча ос, пчел, шмелей и комаров. Через пять минут им пришлось убраться с территории Кремля.

Лица мужчин разгладились, женщины заговорили; слова Витязя разрядили обстановку.

– Значит, мы тоже можем договариваться с насекомыми? – сказал повеселевший Антон.

– Не только с насекомыми. Мы могли привлечь на свою сторону еще и птиц и зверей, но хватило и насекомых.

– А как же колдун? Иннокентий говорил, что с ОМОНом приехал черный.

– Это был не Хрисанф, с ним пришлось бы повозиться, но Балабонов спустил на нас одного из своих магов-телохранов, помните бритоголового? – Георгий посмотрел на Максима и Данилу. – Однако силы этого парня не позволяют ему сражаться с нашими радетелями на равных. Гораздо опаснее другой помощник Черного Вея – майор Дехкоев. Балабонов сделал из него навьего воина, и он ничего не боится, даже смерти. А колдовство на него не действует.

– Почему?

– Потому что он уже мертв, – тихо сказал Илья.

– Так точно, – кивнул Георгий. – Но не будем о грустном. Устраивайтесь пока, отдыхайте, ужинайте, все необходимое найдете на кухне. Вечером обговорим наши планы. Да, напоминаю: ни в коем случае не выходите из дома. По Куркину рыщут милицейские патрули и, что еще хуже, черные монахи. Не стоит попадаться им на глаза.

– Как им удалось выследить нас? – помрачнел Антон.

– БАЗа, – тихо сказал Илья.

Все посмотрели на него. Владислава встала, подошла к мужу, с тревогой заглянула в глаза, попыталась погладить по щеке.

– Что с тобой, Пашин?

– Ничего, все в порядке, – отвел руку жены Илья.

– Ему нужен допинг, – изрек Антон. – В этом доме найдется бутылочка коньяку?

Валерия оторвалась от детей, подняла голову.

Антон виновато посмотрел на нее.

– Я пошутил.

Георгий усмехнулся, вышел.

– Чем будем заниматься? – торопливо добавил Антон.

– Спать! – объявили Максим и Данила в один голос и озадаченно посмотрели друг на друга.

Все засмеялись.

– Что ж, давайте расходиться по апартаментам. Катя, Даша, за мной!

Девочки с удовольствием высвободились из руки матери, побежали за отцом умываться.

Владислава взяла мужа за руку, повела в спальню.

– Ты тоже спишь на ходу. Что с вами сделали там, на поляне?

– Имплантировали совесть, – пошутил Антон, оглянувшись.

Максим и Данила остались вдвоем.

– Я действительно спать хочу, – сказал Максим. – Такое впечатление, будто на мне воду возили.

– Аналогичное впечатление и у меня, – признался Данила. – Но я все же спать не пойду, порисую. Надо закончить последнюю руну. А ты лучше спой что-нибудь веселое.

Максим засмеялся.

– Ну, если я петь начну, весь дом проснется. Это у тебя работа тихая – сиди и води рукой по бумаге. Я с тобой посижу, если не помешаю.

– Без проблем. – Данила начал разворачивать свои холсты.

До позднего вечера Данила вырезал на дощечке руну, поглядывая на карандашный эскиз. Получалась интересная фигура, слегка напоминающая две соединенные основаниями куклы-матрешки. Максим наблюдал за работой художника, затаив дыхание, буквально медитируя от процесса, и даже подходившие к ним время от времени Громов и Пашин тоже подолгу разглядывали руну. Наконец, к двенадцати часам ночи руна была закончена. И, словно дождавшись этого момента, в квартире появились гости. Точнее, Иннокентий и Георгий привели человека, при виде которого мужчины оживились и заулыбались.

– Терентий! – сказал Илья, пожимая руку гостя.

– Тереха! – облапил его Антон. – Рад тебя видеть! Ты совсем не изменился.

– Я тоже рад вас видеть, – ответил Терентий Ратников, три года назад принимавший участие в схватке с бесовскими силами. – Привет, заговорщики! Ну-ка, колитесь, что вы тут задумали!

Вышли из своих комнат и женщины, обрадованные встречей не меньше мужей. Начались расспросы, воспоминания, Ратникова познакомили с Максимом, и он с удивлением вгляделся в смущенного Данилу.

– Ба, да это же младший Ломов! Ну и вымахал, однако! Встретил бы на улице, не узнал!

Внезапно одна из ламп бра на стене мигнула и почернела.

В комнате стало тихо.

– Черт побери! – с расстановкой сказал Антон. – Неужели и здесь работает эта чертова БАЗа?

В гостиной появился Иннокентий, поманил пальцем Георгия, они вышли в прихожую.

– Такие вот пироги, – развел руками Громов. – Никуда от этого не деться. Ищут нас слуги Морока, землю роют, из-под копыт искры летят. Тебе объяснили, ради чего мы тут собрались?

– Объяснили, – вздохнул Ратников. – Была бы моя воля, я бы отказался, да не могу. Я сейчас, к сожалению, не командую оперативниками, сижу в аналитическом отделе, а то бросил бы на храм своих парней.