Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Впрочем, отнимал у меня в сию осень много времени и доставлял мне много хлопот бывший в сию зиму рекрутский набор. Я принужден был опять выбирать и назначать из крестьян рекрут и для меня всегда составляло сие превеликую комиссию. Ибо как я при таких случаях всего более удален был от того, чтоб при сих наборах чем–нибудь от крестьян интересоваться, то и имел только при том превеликое беспокойство и принужден провождать многие часы сряду в превеликой духоте в комнатах, набитых множеством крестьян, страдавших душевно с семействами тех, коим по очереди доставалось иттить в рекруты.

 Наконец, в исходе декабря, наступило и то время, в которое назначен опять всему дворянству съезд для выбора судей новых, и мы услышали, что приехал для сего в Тулу и сам наместник. Как мне до него была опять надобность и надлежало не только отвезть все собранные денги, но отдать и отчет во всем том, что мною исдолнено (к тому ж, писал ко мне и командир мой г. Давыдов, чтоб я приехал в Тулу), то и отправился я туда к тому времени, как надлежало начаться выборам, и расположился в сей раз, для лучшей свободы в своих делах и упражнениях, квартировать у знакомца своего Пастухова.

 Мое первое дело было, по приезде в Тулу, явиться у своего командира г. Давыдова и донести ему обо всем мною, с отбытия его от нас, сделанном, а потом явиться я к самому наместнику. Сей принял меня по прежнему очень благосклонно и был доволен всем, что мною ни было сделано, и говорил мне, чтоб я пожил во все время в Туле, не только взял во всех будущих увеселениях, но и в самых выборах соучастие, и спросил меня, в котором уезде имею я настоящее свое жительство. И узнавши, что в Алексинском, ибо наше селение, по вновь сделанному между уездами разделению, вошло уже в пределы Алексинского уезда, сказал, чтобы по моему уезду я баллотировал вместе с прочими. А сие и принудило меня почти против хотения сие действительно исполнить.

 Выбор сей производим был все еще в прежней красной палате, ибо вновь строющиеся для присутственных мест огромные из камня корпусы не были еще совсем готовы; уездные же баллотирования производимы были, для лучшей удобности, в разных домах. Итак, я впервые еще тогда имел соучастие в выборах, при которых имел случай спознакомиться не только со всеми вашими алексинскими дворянами, но и со многими другими и, между прочим, лично узнать и усердного своего и давнишнего корреспондента Василия Алексеевича Левшина и свести с ним дружбу, которая у нас с ним и поныне еще продолжается.

 Что касается до моей квартиры, то она была для меня не только спокойна, но и весела тем, что как хозяин мой был тогда у оружейников головою, то по вечерам бывали у него превеликие сходбища лучших людей из оружейников, с которыми, как с любопытными людьми, не было никогда мне скучно провождать свое время.

 Как все сие было уже при самом конце 1783 года, а письмо мое достигло до своих почти пределов, то окончу и я сим сие мое письмо, сказав вам, что я есмь ваш, и прочее.

(Генваря 26–го дня 1810 года).

ЕЗДА В МОСКВУ И РАЗВЕДЕНИЕ САДА

1784 ГОД

ПИСЬМО 216–е

 Любезный приятель! Прошедший год кончил, а новый 1784 год начал я провождать, находясь в Туле один, без жены и детей, которых оставил в Богородицке. Мое первое дело было в первый день сего года, чтоб ехать на поклон и поздравление с новым годом к наместнику, где я нашел страшное множество дворян и судей, съехавшихся к нему за тем же. Потом ездили мы все в собор к обедне, где божественную службу отправлял тогда приезжавший к тому случаю сам старичок, наш коломенский архиерей Феодосии. Обедать же удалился я к другу моему и прежнему хозяину Алексею Андреяновичу Албычеву, обрадовавшемуся тогда, что он освободился, наконец, от гражданской службы, и собиравшемуся ехать в свою деревню для доживания последних дней своих в мире, тишине и покое. Тут по всегдашней его ко мне приязни, обед был для меня весьма приятнейший, нежели в каких вельможеских чертогах. Тут не было никакой принужденности и этикетов. Не многие из наших общих друзей и знакомцев собеседовали с нами, и дружеские разговоры и шутки услаждали нам яства. После обеда съездил я на свою квартиру для небольшого отдохновения. По наступлении вечера поехал в маскарад, где нашел превеликое множество съехавшегося дворянства обоего пола; где находясь, пожалел я, что не взял с собою также в Тулу и своей жены и дочери. Для сей последней мог сей случай быть не бесполезен в том отношении, что пришла она уже в совершенный почти возраст и могла быть уже невестою. И как она была собою очень недурна и расцветала тогда как роза, то мне не стыдно б было показаться с нею в публике. Итак, могла б она легко, по красоте своей, сделаться приметною и обратить на себя взоры всего молодого нашего тульского дворянства и подать повод к сватовствам. Но с другой стороны, ведав характер нашего наместника и особенную его ко всем красавицам приверженность, рад был, что ее тут не было, а то легко бы могло что–нибудь подать повод к злословиям и послужить ей ко вреду. Но как бы то ни было, но я был без них и один, и как в лесу, между множеством по большей части мне незнакомого дворянства, почему, не находя дальнего в тесноте сей удовольствия, я рад был, что маскарад продолжался не долго и все стали разъезжаться рано.

 Таким же образом в беспрерывных разъездах то туда, то сюда, на вечеринках то у наместника, то у командира моего г. Давыдова, то у других разных особ, провел я и все последующие три остальных дня наших святок, которые, несмотря на беспрерывные разъезды и бывания у многих в гостях, были мне далеко не таковы приятны, как бы бывали в прежние годы в Богородицке во время дружеского нашего со всеми судьями сожительства. Я более от езды сей со всегдашней принужденностью уставал, нежели почувствовал удовольствие, почему, желая отдохнуть, не поехал даже в театр, тогда бывший.

 Наконец, кончились наши святки, и наступило 5–е число января, и как в сей день насилу попал у досужного наместника заняться нашими волостными делами и об них со мною в кабинете своем поговорить, то и провели мы с ним в том более часа времени. Я ему доносил как о всех распоряжениях, мною сделанных, так и о прочем, что исполнено мною по его приказанию, и он совершенно был всем доволен и, приказав мне еще кое–что вновь, отпустил меня от себя, очаровав меня вновь своим ко мне благоволением. И как мне после сего не оставалось ничего более в Туле делать, и я сего только дожидался, то возвратясь от него на свою квартиру и пообедав, пустился еще в тот же день в любезный свой Богородицк.

 Я приехал туда на Крещение еще до света и нашел всех своих домашних в добром здравьи и успел еще с ними побывать у обедни и на водоосвящения, производимом у нас на пруде с нарочитым великолепием, и потом обедать и попиршествовать вместе с ними у нашего городничего. И как тут, равно как и в церкви, имел я случай видеть всех наших новых судей, то, не ходя далее я замечу и здесь, кто–и–кто они были в сей третий числом выбор, и какая перемена произошла оттого в нашем бывшем до того приятном Богородицком общежительстве.