Энциклопедия «Литература и язык» (с иллюстрациями) - Издательство Росмэн

«ФОРМА́ЛЬНЫЙ МЕ́ТОД» в литературоведении, общность идейных установок, принципов и приёмов анализа, ориентированных на изучение «имманентных» законов литературы, присущих ей как художественному творчеству: «Предметом науки о литературе является не литература, а литературность, т. е. то, что делает данное произведение литературным произведением» (Р. О. Якобсон). Формальный метод позволил выделить в качестве объекта исследования литературный текст, который приобрёл самостоятельную научную ценность. Вопреки традиционному представлению о том, что литературное произведение важно не само по себе, а благодаря его «отражающей» способности, сторонники формального метода совершили кардинальный поворот к литературе как словесному искусству, желая получить ответ на вопрос, как оно устроено. Отсюда характерное убеждение в том, что литературоведение должно стать строгой и точной наукой. Ему следует обращаться непосредственно к произведениям литературы, а не к условиям и обстоятельствам их создания. Этот исследовательский аскетизм ограничивал предметную область литературы изучением формы и приёма, исключая из сферы рассмотрения мировоззренческие, социальные и нравственные проблемы. Писание стихов, считал В. Б. Шкловский, – это «танец артикуляционных органов». Поэтическая речь, утверждал Б. В. Томашевский, отличается от практической тем, что в ней коммуникативная функция отходит на второй план, а языковые структуры приобретают самостоятельное значение. Сосредоточив усилия на изучении художественной формы, последователи формального метода в то же время настойчиво опровергали представление о форме как о готовой «оболочке», в которую облекаются те или иные идеи. В пылу полемики с традиционным литературоведением русские формалисты эпатировали академические и обывательские круги, утверждая, что формальный метод «не отрицает идеологического содержания искусства, однако рассматривает так называемое содержание как один из аспектов формы» (В. Б. Шкловский). Возражая на упреки в том, что формальный метод сводит сущность литературы к сумме приёмов, Томашевский писал: «Можно не знать, что такое электричество, и изучать его. Да и что значит этот вопрос: “что такое электричество?” Я бы ответил: “это такое, что если ввернуть электрическую лампочку, то она загорится”. Таким образом, по мнению адептов формального метода, для успешного изучения явлений „вовсе не нужно априорного определения сущностей. Важно различать их проявления и осознавать их связи“ (В. П. Руднев).

В России формальный метод получил самое яркое воплощение. Он приобрёл организационные формы и дал целое созвездие блистательных имён. Душой нового направления стал В. Б. Шкловский – оригинальный мыслитель, яркий полемист, талантливый стилист, автор программных работ по поэтике «Воскрешение слова», «Искусство как приём» и др. В Петрограде формальная школа была представлена ОПОЯЗом (Общество изучения поэтического языка), куда входили Шкловский, Б. М. Эйхенбаум, Ю. Н. Тынянов и Государственным институтом истории искусств, где работали В. М. Жирмунский, В. В. Виноградов, С. И. Бернштейн, Б. В. Томашевский. В Москве возник Московский лингвистический кружок: Г. О. Винокур, Р. О. Якобсон, Б. И. Ярхо и др. Участники формальной школы успешно занимались проблемой поэтического языка, изучали сюжет и эпические жанры, стиль и композицию, интересовались пародией, литературным бытом и литературной эволюцией. Один из постоянных объектов внимания – стихотворная речь, структура стиха, отличающая его от прозы. Конструктивным принципом поэзии Тынянов считал «деформацию значения ролью звучания», а конструктивным принципом прозы – «деформацию звука ролью значения». Ему же принадлежит понятие «единства и тесноты стихового ряда», объясняющее поведение слова в стихе, значение которого преобразовано ритмом и контекстом. Отношения с властью у русских формалистов всегда складывались напряжённо. Изучение литературной формы в советской России не поощрялось, а работы представителей формальной школы подвергались суровой и незаслуженной критике, которая велась со всех сторон. Помимо конструктивной научной критики в книге П. Н. Медведева «Формальный метод в литературоведении», где утверждалось, что «формализм… сыграл плодотворную роль. Он сумел поставить на очередь существеннейшие проблемы литературной науки», – была и крайне враждебная позиция, призывающая, по сути, к расправе над талантливыми учеными. Любые формы признания формализма истолковывались как измена марксизму. Формалистов называли «раскаявшимися врагами» и считали, что их следует послать «на принудительные работы под бдительным присмотром» (В. Эрлих). Русский формализм как научная школа к концу 1920-х гг. был фактически разгромлен. Многие литературоведческие идеи формального метода были впоследствии восприняты и продолжены структурализмом.

ФОРТУНА́ТОВ Филипп Фёдорович (1848, Вологда – 1914, д. Косалма, близ Петрозаводска), русский лингвист, профессор Московского ун-та, академик. Ещё в университете Фортунатов, ученик Ф. И. Буслаева, увлёкся сравнительно-историческим языкознанием, которое интенсивно развивалось в Европе, открывая перед учёными новые горизонты. Он изучил языки, с помощью которых можно было реконструировать индоевропейский язык и выявить общие черты всех его «потомков»: древнегреческого, латыни, санскрита, старославянского, готского, литовского. Эти языки он 25 лет преподавал студентам. Главным в исследованиях и преподавании Фортунатова стало сравнительное изучение грамматики индоевропейских языков: этому посвящена магистерская диссертация (1875) и последняя теоретическая работа «Сравнительное языковедение. Общий курс» (опубл. посмертно). Идеи Фортунатова усвоены и русистикой: утвердился термин морфология для обозначения учения о формах и типах слов (вместо этимологии, как у Ф. И. Буслаева); стало более чётким представление о форме слова, с членением его на основу и аффиксы, отвечающие за словоизменение, а само словоизменение научились отличать от словообразования, в форме слова обнаружили не только зримые, но и нулевые элементы (напр., окончание в словоформе рыб). В синтаксисе главным для Фортунатова было словосочетание (формальных примет предложения ещё не увидели). Зато типы слов (полные, частичные, междометные) Фортунатов определял по их роли в предложении, выделяя в нём то, что позднее назвали актуальным членением. Внимание к языковой форме означало для лингвистики поиск собственных, а не взятых из логики или психологии оснований. В этом состоял научный переворот, совершённый Фортунатовым, и именно с этим связано огромное влияние его на ряд лингвистов: А. М. Пешковского, Д. Н. Ушакова, А. А. Шахматова.

ФО́ФАНОВ Константин Михайлович (1862, Санкт-Петербург – 1911, там же), русский поэт. Родился в купеческой семье. Два первых сборника с одинаковым названием «Стихотворения» (1887, 1889) были замечены читателями и критикой. Образность и поэтическая техника Фофанова во многом родственны эстетике складывавшегося в те годы в России символизма. Особенно близки Фофанову были К. Д. Бальмонт и В. Я. Брюсов. В кон. 19 – нач. 20 в. Фофанов публикует сборники стихотворений «Тени и тайны» (1892), «Стихотворения» (5 ч., 1896), «Иллюзии» (1900), поэмы «Необыкновенный роман» и «После Голгофы» (обе – 1910). Герой Фофанова хочет уйти от суровой реальности в мир поэтических грёз и иллюзий:

Не сами ль мы своим воображеньемЖизнь создаём, к бессмертию идя,И мир зовём волшебным сновиденьемПод музыку осеннего дождя!(«Под музыку осеннего дождя!»)

Музыкальность лирики Фофанова привлекала к ней многих композиторов: на его стихи создано большое количество песен и романсов. Социальные потрясения начала 20 в. (Русско-японская война, революция 1905) обращают Фофанова к злободневной проблематике. В последние годы жизни он пишет антиправительственные стихи, эпиграммы на царя, драму «Железное время». Однако обращение к несвойственной для него тематике не помогло Фофанову вернуть былую популярность. Постоянная нужда, склонность к алкоголизму стали причиной преждевременной смерти поэта. Сын Фофанова Константин Олимпов стал одним из основателей эгофутуризма, представители которого (в т. ч. Игорь Северянин) объявили Фофанова одним из своих литературных предшественников.