Хроники Сиалы: Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней - Алексей Пехов

Смерть была облачена в простенькое платье без рукавов, более приличествующее обычной крестьянке, идущей на местный праздник сбора урожая, а не Королеве Жизней и Судеб. Лицо скрыто под полумаской-черепом, и для стороннего наблюдателя остаются видны только полные губы (сейчас крепко сжатые и напряженные) и идеальный подбородок. Пышные белесые волосы рассыпаны по обнаженным плечам.

Мастерство скульптора не вызывает никаких сомнений, волосы кажутся настоящими, фигура — почти что живой. Обычно в храмах служанку Сагры — Смерть всегда изображают с оружием (косой или серпом на длинном древке-посохе), здесь же ничего такого не было. В руках женщина держала букетик цветов. Изящные длинные пальцы аккуратно сжимают нежные бледные нарциссы — символ смерти и забвения. Но больше всего меня поразили ее глаза, а точнее, их отсутствие (ведь всем известно, что Смерть слепа, но никогда не ошибается в своем выборе).

Два темных провала в маске-черепе, казалось, наблюдали лишь за мной одним, словно говоря, что недалек тот срок, когда и мои кости окажутся рассортированными в залах восьмого яруса. Не могу сказать, что мне было уж очень страшно. Смерть никогда не пугает тех, за кем приходит. Зачем пугаться? Мы в любом случае окажемся ее призом. Сколько бы мы ни поганили воздух, конец всегда один — ее приход. С нарциссами или с косой, не суть важно. Даже бессмертные, даже боги в конечном итоге будут ее, это всего лишь вопрос времени, а Смерть умеет ждать. Вечность научила ее терпению, и рано или поздно все попадут под ее всевидящий и в то же время незрячий взгляд.

Ох уж эти глазницы! Не знаю, кто посмел создать статую, не знаю, кому удалось изобразить ее настолько живой, но это был, несомненно, один из Величайших Мастеров Сиалы. Черные провалы полумаски-черепа действительно оказались всевидящими. Куда бы я ни отходил, создавалось явственное ощущение, что она за мной наблюдает. Не с угрозой, а так… с затаенным интересом, пожалуй.

Вновь послышался приближающийся звон шагов, и я, кинув прощальный взгляд на Смерть, бросился прочь, очень надеясь, что еще не скоро наши дороги с Хозяйкой Жизней пересекутся и мы встретимся с ней лишь на самом последнем перекрестке.

Хозяйка Жизней? Последний перекресток? Откуда я знаю эти названия? То ли память Вальдера шалит, то ли это знания Танцующего с тенями.

Я добрел до стены черепов, нашел арку, прошел сквозь нее и очутился в обычных подземных чертогах-могильниках.

Сон был наводнен кошмарами, словно исилийский каравай, набитый изюмом. Мне снилась Смерть, снилось, что она возвышается надо мной, снилось, что ветер Хаоса развевает ее белые волосы и льняное платье, словно желает сорвать его. Снилось, что она наклоняется, собираясь положить к моим ногам букет нарциссов, словно говоря, что я принадлежу только ей. Снилось, как снежный буран, состоящий из жгучего вихря и багровых огненных снежинок, вырывает цветы из ее рук, уносит прочь, а затем срывает с лица Смерти полумаску-череп. Она закрывается руками и отворачивается, прежде чем я могу рассмотреть ее лицо.

— Не время, — шепчет ветер Хаоса, развевая гриву ее бесподобных волос.

— Не время, — мурлыкают огненные снежинки, закручиваясь вокруг Смерти в искрящемся танце.

— Уходи, он нужен нашему миру, — просит непреклонную Королеву невесть откуда появившееся багровое пламя.

— За все надо платить. Вы согласны? — Ее голос необычайно молод и звонок.

— Он наш, — хором отвечают три тени. — Мы заплатим.

Та кивает и отступает в сторону, давая теням дорогу, а затем исчезает. Смерть терпелива. Она умеет ждать.

Просыпаюсь. Долго вглядываюсь в темноту у своих ног, боясь увидеть бледные и раздавленные вихрем нарциссы. Боюсь услышать рев багрового пламени и ветра мира Хаоса. Страшусь встречи с тенями.

Сон. Это всего лишь сон, наполненный чередой бессмысленных кошмаров. Но Сагот, до чего же все было реально! Встаю, на ходу запихивая в рот один из плодов, добытых в Пещере муравьев. Делаю несколько шагов и замираю. По телу веселыми волнами разбегаются мурашки.

Одиноко блестя в свете грибка-огонька, на полу лежит махонький золотой череп. Бубенчик с колпака Звонаря. Пока я спал, тварь стояла в двух шагах от меня, но не убила, а ушла обратно. Но зачем было оставлять на полу эту изящную безделушку? Намек? Предупреждение о том, что Смерть помнит обо мне? Что сон — это не совсем сон и все, что я увидел в последней кошмаре, сущая правда?

Х’сан’кор его знает! Даже не берусь предполагать, для чего мне оставили череп, но уж точно — брать я его не буду. Я обошел лежащий на полу бубенчик и углубился в переплетение залов восьмого яруса.

За все три с половиной часа пути я не встретил ничего опасного и ужасного. Я все так же придерживался совета Посланника и шел только вперед, по центральному холлу яруса, никуда не сворачивая. Вскоре в залах вновь появились факелы, нужда в грибке-огоньке отпала, и я убрал его в сумку.

Архитектура залов восьмого уровня вновь кардинально изменилась. Грубость и небрежность гранита канули во тьму, уступив место удивительной четкости и изяществу серебра и мрачному спокойствию черного мрамора. Каждый зал был сокровищницей, серебра здесь хватило бы на пяток замков.

Прекрасные серебряные вставки в черном мраморе колонн, изумительной красоты скобы для факелов, балконы второго уровня, сложенные из тончайших мраморных плит, перевитых серебряными нитями, из одного зала в другой вели распахнутые настежь двери, изготовленные из лучшей древесины Сиалы — заграбского дуба и златолистов. Мощные дверные петли из драгоценного металла, искусные дверные ручки, изображающие каких-то неведомых мне животных. На каждой двери рисунки, выполненные с применением серебряной краски. В основном чести быть увековеченными удостоились деревья и, как это ни странно для культур орков и эльфов, — боги. Вот только эти боги очень походили на людей и не вызывали того благоговейного трепета, что возникает у некоторых обывателей, приходящих в храмы или в Собор Авендума.

Пожалуй, Серебряные залы ничем не уступали ало-черным дворцам четвертого яруса.

Центральный холл поворачивал под прямым углом налево. В общем-то в этом ничего такого уж страшного не было, если не вспоминать совет Посланника все время идти только прямо и никуда не сворачивать.

Так что если следовать логике, то мне надо идти дальше по коридору и не забивать себе голову всякими глупостями, а если поступать как прежде, то… то мне вон в ту махонькую серебряную дверь, что спрятана меж двух мраморных выступов.

Никаких замочных скважин или тому подобной людской чепухи я не заметил. Если в двери секретный замок и если его создавали эльфы или орки, то мне придется очень и очень сильно потрудиться, а в итоге надежда на то, что я ее открою, все равно останется очень маленькой.