Жизнь и реформы - Михаил Горбачев

Общаясь напрямую с молодыми китайцами в Пекине и Шанхае, мы убедились в ином. Молодые люди — студенты, учащиеся школ, рабочие и служащие — охотно вступали в диалог, говорили о своем желании побывать в Советском Союзе. Меня глубоко тронул их живой, неподдельный интерес к тому, что происходит в СССР, одобрительные высказывания в связи с восстановлением нормальных отношений между нашими странами. В разговоре с ними на Великой китайской стене я рассказал о совместном с китайскими руководителями решении развивать сотрудничество между Китаем и Советским Союзом и услышал в ответ: «Это и наше желание, наша мечта».

Атмосфера встреч с молодежью везде была просто чудесной, искренней. Мне запомнилась, в частности, встреча с демонстрантами на обратном пути с Великой китайской стены. Служба безопасности, заметив впереди многочисленные колонны молодежи, хотела было направить кортеж машин куда-то в боковую улицу, но я попросил ехать прямо. Студенты, увидев мою машину, бурно нас приветствовали. Мы остановились, вышли из автомобилей, обменялись рукопожатиями. Порядок демонстранты соблюдали образцовый, сами организовали живой коридор, и мы спокойно проехали, а уж за нами — охрана.

Словом, самые разнообразные контакты с китайской молодежью подтвердили, что я правильно поступил, решив не откладывать визита в Китай, хотя у некоторых наших товарищей и возникало сомнение — не помешают ли его успешному осуществлению начинавшиеся в Пекине студенческие выступления. Откровенно говоря, из Москвы мы все же не представляли масштаб этих выступлений. Пик студенческого протеста совпал с моим приездом в Пекин, но было бы, конечно, большим упрощением и просто неправдой усматривать здесь какую-то взаимосвязь, как это пытались делать многие из тысячи двухсот иностранных журналистов, съехавшихся освещать визит.

С чем шли люди на улицы, почему они решили приурочить наибольший размах демонстрации (по некоторым оценкам, в Пекине вышли на улицы не менее двух миллионов демонстрантов) к приезду Горбачева? В какой-то мере ответ на этот вопрос дают полученные мною обращения. Вот петиция студентов старейшего и известнейшего в Китае Пекинского университета, переданная мне через наше посольство в китайской столице.

«Уважаемый господин Горбачев! Мы, студенты и преподаватели Пекинского университета, выражаем Вам наше уважение и горячо приветствуем Ваш визит в нашу страну… Вы повели советский народ на осуществление самой великой, самой глубокой, самой всесторонней за всю историю СССР перестройки общества. В процессе перестройки Вы проявили удивительное мужество и ум. Вся Ваша политическая деятельность свидетельствует о том, что Вы не только прекрасно разбираетесь во внутренних проблемах вашей страны, но и обладаете глубокими, всесторонними знаниями в области современной и мировой политики, экономики, права, культуры и особенно современной демократической мысли.

Мы глубоко восхищены Вашей книгой «Перестройка и новое мышление», которая явилась концентрированным отражением Ваших знаний. Верим, что Ваш визит не только сможет положить конец 30-летнему ненормальному состоянию китайско-советских отношений, но и принесет китайскому народу новые представления и идеи относительно осуществления реформ и строительства в социалистическом государстве. Даст нам ценный опыт проведения социалистической реформы.

Пекинский университет — это колыбель китайской демократии и науки. В новой истории Китая он был генератором многих реформаторских передовых идей. Студенты и преподаватели Пекинского университета гордятся этим. Поэтому мы были бы рады, если бы во время пребывания в Пекине Вы смогли в удобное для Вас время приехать к нам и выступить по вопросам перестройки в социалистическом государстве. Для нас было бы большой честью, если бы Вы посетили Пекинский университет. Верим, что Вы примете наше приглашение.

С огромным уважением. 12 мая 1989 года. Подписи студентов и преподавателей (около трех тысяч)».

Получил я и письмо от студентов Пекинского педагогического университета с приглашением посетить университет и поделиться своими мыслями о проблемах демократизации в СССР и во всем мире.

Из этих и других обращений, доходивших до меня, видно, что молодежь, искавшая оптимальный вариант преобразований у себя на родине, хотела из первых рук узнать о нашей перестройке. Ведь сами по себе экономические реформы без демократизции всей общественной и государственной жизни не могут иметь достаточного простора, перспектив, надежности. А главное — плодами этих реформ будут в первую очередь пользоваться коррумпированный бюрократический аппарат, дельцы теневой экономики. Что же касается социально незащищенных слоев населения, которых едва ли не большинство, на их долю достаются крохи с «пиршественного стола».

О реформах в Китае

Кстати, это ведь и было одной из главных причин недовольства большей части городского населения в Китае весной 1989 года. Студенты, значительная часть интеллигенции в буквальном смысле слова нищенствовали в условиях инфляции и засилья коррумпированного чиновничества из партийного, государственного и хозяйственного аппарата. Об этом рассказывали моим спутникам их китайские друзья, да и без рассказов было видно, так сказать, невооруженным глазом. Поэтому восторженных оценок плодов экономической реформы в Китае недостаточно для объективной оценки весьма противоречивых, далеко не однозначных социально-экономических и общественно-политических процессов в этой огромной стране.

Взять экономические зоны. Они расположены главным образом в приморских районах, на побережье. Благодаря зарубежным инвесторам, в основном из числа проживающих за границами страны этнических китайцев, использованию дешевого труда и передовых технологий, в этих зонах выпускается современная конкурентоспособная продукция, идущая на экспорт. Но у нас до сих пор мало кто знает, что эти зоны, по сути дела, закрыты для большинства китайских граждан.

Вовсе не хочу бросить тень на китайский опыт. Говорю об этом, чтобы еще раз обратить внимание на некомпетентный, поверхностный подход тех, кто бездумно раздает направо и налево рекомендации, не давая себе труда осмыслить специфику предмета, реалии жизни, различие обстановки.

В поездке меня сопровождала большая группа деятелей культуры: писатели Ч.Айтматов, В.Распутин, С.Залыгин, академики Е.Примаков, Г.Новожилов, В.Коптюг, представители художественной интеллигенции — К.Лавров, Р.Паулс, С.Чиаурели, Л.Филатов, Э.Ижмухамедов, журналисты Г.Семенова, О.Лацис. У них были сотни встреч с коллегами, с прессой, с жителями Пекина. Побывали в семьях друзей и были просто потрясены условиями, в которых жили их китайские коллеги. Вот где истоки бурной пекинской весны 1989 года. В свете этого мне представляются малоубедительными суждения некоторых наших политиков, что, мол, надо было и нам идти по китайскому пути, то есть осуществить сначала реформы экономические, а уж потом браться за политические, тогда можно было избежать потрясений, обеспечить стабильность. Трудно сказать, чего больше в таких рассуждениях — наивности и верхоглядства или политических спекуляций.

Я-то хорошо знаю косность наших политических структур, чтоб питать иллюзии относительно их терпимости к экономическим реформам. Ведь все попытки сколько-нибудь серьезных экономических преобразований у нас глушились и давились политическим ретроградством. Так было при Хрущеве и Брежневе, так в значительной мере происходит и сейчас.

Нет слов, экономические реформы в Китае — это большой успех нового руководства страны и китайского народа в целом. Их опыт, сильные и слабые стороны, плюсы и минусы заслуживают самого внимательного изучения. Ведь примерно за десять лет огромная страна с более чем миллиардным населением освободилась от наиболее пагубных левацких экспериментов. Сотни миллионов людей получили возможность прокормить сами себя, десятки миллионов добились относительного благосостояния. Достижения значительны и очевидны.

Но очевидно и то, что вопрос о политических реформах не снят, а только на время заморожен. Это по-своему подтверждено XIV съездом КПК (осень 1992 года) и состоявшейся после него сессией Всекитайского собрания народных представителей, признавших необходимым параллельно с экономической реформой проводить «политическую перестройку». Характерно, что китайские политики не отказались от этого понятия.

Разумеется, дело народа и руководства КНР определять свои политические, экономические и социальные приоритеты, пути и методы осуществления реформ. Но тем, кто рекомендует нам воспроизвести китайскую модель, пусть и новейшую, не худо бы знать о ней побольше и поконкретнее. По моему же разумению, методы поддержания политической стабильности, которые считают возможным и необходимым использовать в Китае, во многом не применимы в наших условиях. Констатируя это, я отнюдь не выступаю за так называемые двойные стандарты применительно к Китаю и остальному миру. Но и игнорировать особенности развития величайшей по населению страны с древнейшей цивилизацией, пытаться подгонять всех под какую-то новую общеобязательную, унитарную модель развития было бы верхом доктринерства худшего толка.