Рифтеры - Питер Уоттс

Уэллетт проехала от одного конца Фрипорта до друго­го, не отключая сирену, она отказалась от музыки, кото­рой изо дня в день объявляла о своем прибытии, в пользу визга, надеясь, что призовет не только больных, но и здоровых.

Приходили и те и другие. Она предупреждала всех и говорила, что надо искать убежище; обещала матери со сломанной рукой и сыну с первой стадией Бетагемота, что вернется и поможет, когда потухнут пожары. Остальных просила направить к ней шестерых парней с машинами и любого другого, кто имел хоть какой‑то транспорт.

Первый объявился спустя тридцать минут. Спустя со­рок минут подъехали еще двое; она отдала им драгоцен­ные миллилитры янтарной жидкости и отправила в бег­ство. Така умоляла их отправить к ней остальных, если водители знали, где те находятся. Если она сама сможет их вовремя найти.

Сорок пять минут – и никого, кроме голодных или слабых. Она прогнала их рассказами об огнедышащих драконах, послала к рыбацкой пристани, когда‑то быв­шей главной житницей города. Там, если им повезет, они могли прыгнуть в океан: не могли же подъемники выжечь всю Атлантику?

Пятьдесят минут.

«Я не могу ждать».

Но здесь были и другие люди, Така это знала. Люди, которых она сегодня не видела. Люди, которых не пре­дупредила.

«Они не придут, Така. Хочешь их предостеречь, мо­жешь начать бегать от двери до двери. Обойти все дома и лачуги в радиусе двадцати километров. У тебя есть десять минут».

Кен говорил ей, что они могут рассчитывать на шесть­десят. То есть минимум шестьдесят. Подъемники могут прилететь намного, намного позже.

Уэллетт знала, что сказал бы Дейв. У нее два литра культуры. Дейв сказал бы, что она еще сможет сыграть решающую роль, если не будет сидеть и дожидаться, пока вокруг разразится настоящий ад.

Но его может и не случиться. С чего они вообще так решили? Из‑за парочки огненных бурь, разразившихся после предотвращенных ракетных атак? А что насчет тех случаев, когда ракеты падали и ничего не происходило?

Ведь они должны были быть. А иногда разгорались пожа­ры, происходили наводнения, но их ничто не предвеща­ло. Корреляция не подразумевает причинно‑следственной связи... а тут и корреляция посредственная...

«Но Кену ее хватило».

Но Така совсем не знала Кена. Не знала его фамилии или фамилии Лор... Лени. Если бы пришельцы объяснили ей, кто они такие, то Уэллетт пришлось бы полагаться только на их слова, но похитители не удосужились рас­сказать пленнице даже это. А теперь она подозревала, что они даже имена себе придумали. Лори, к примеру, оказалась вовсе не Лори.

Така могла лишь верить Лори и Кену, полагаться на свои собственные размышления о том, чего ей не сказали, и думать о тревожащем сходстве между этой женщиной с имплантатами и демонами в сети...

Пятьдесят пять минут.

«Уезжай. Ты сделала все, что могла. Уезжай».

Она завела мотор.

Решившись, Така не оглядывалась. Она ехала по раз­битому асфальту так быстро, как могла, думая о том, как бы не перевернуться из‑за выбоины. Страх рос вместе со скоростью – словно беспорядочные и заросшие раз­валины Фрипорта, его жалкие полуголодные обитатели каким‑то образом притупили ее инстинкт самосохране­ния. Теперь, выезжая из города, она чувствовала, что сердце вот‑вот выпрыгнет. Мысленно представляла, как сполохи пламени пожирают дорогу позади машины. Така сражалась с дорогой, сражалась с паникой.

«Ты едешь на юг, дура! Мы же были на юге, когда ушел сигнал, они оттуда начнут...»

Вдарив по тормозам, Уэллетт резко свернула на восток. Мири прошла поворот на двух колесах. На асфальт перед ней легла громадная тень, небо над головой внезапно по­темнело. В голове сразу возник образ огромных пузырей, плюющихся огнем, но когда Така осмелилась взглянуть вверх, то увидела лишь нависшие над дорогой древесные кроны, буровато‑зеленые полосы мелькали по сторонам, заслоняя послеполуденное солнце.

«Но нет, солнце впереди, оно садится».

Огромная желто‑оранжевая капля зависла посередине освещенной арки в конце туннеля из деревьев, прямо над дорогой впереди. Она казалась размытой, так как Уэллетт видела ее под косым углом.

«Почему так поздно? Почему так поздно, ведь пол­день был неда...»

Солнце начало поджигать деревья.

Така ударила по тормозам. Ремень безопасности впил­ся в грудную клетку, швырнул обратно на сиденье. Мир погрузился в зловещую тишину: смолкла дробь камушков, летящих с дороги в дно фургона, прекратило дребезжать стукавшееся о стены Мири оборудование, висящее на крюках. Только издали слышался ни на что не похожий треск пламени.

Периметр локализации. Они начали с периферии и двигались к центру.

Така сдала назад, вцепившись в рычаг переключения передач, и начала разворачиваться. Фургон дернулся вбок, наклонился над кюветом. Снова вперед. Обратно, туда, откуда приехала. Шины буксовали в мягкой грязи по обочине.

Сверху послышался какой‑то свист, похожий на рез­кий выдох огромного кита, – этот звук Така еще ребен­ком слышала в архивах. Сполох пламени затопил дорогу, отрезав ей путь к отходу. Жар проникал сквозь ветровое стекло.

«О, господи! Боже мой!»

Она распахнула дверь. Горячий воздух обжег лицо. Ремень безопасности крепко удерживал ее на месте. Дро­жащими пальцами Така с трудом отстегнула его и выпала на дорогу. Вскочила на ноги, опершись о борт Мири, пластик обжег руки.

Стена пламени неистовствовала буквально в десяти метрах от нее. Еще одна – та, которую Уэллетт по ошиб­ке приняла за заходящее солнце, – полыхала чуть по­дальше, может быть метрах в шестидесяти, по другую сторону от лазарета. Она укрылась за более прохлад­ным бортом машины. Так лучше. Но долго это не про­длится.

«Бери культуру».

Механический стон, звук скручивающегося металла, проникающий до костей. Така посмотрела вверх: прямо над головой, позади мозаики из еще не сгоревших листь­ев и ветвей, она увидела изломанный силуэт громадного распухшего диска, неуклюже ползущего по небу.

«Бери культуру».

Огонь заблокировал дорогу спереди и сзади. Сквозь умирающий лес Мири пробиться не сможет, а вот Така – да. Все инстинкты, каждый нерв велели ей спасаться.

«Бери культуру! БЕГИ!»

Она распахнула пассажирскую дверь и перелезла че­рез сиденье. Иконки, мерцавшие на задней стене каби­ны, казалось, тормозят намеренно. На приборной панели появилась маленькая гистограмма. Она поднималась со скоростью прилива.

Снова свист.

Лес по другую сторону дороги охватило пламя.

Для побега остался только один путь. «О, боже».

Гистограмма мигнула и исчезла. Панель выдала ме­шок с образцами, раздутый от жидкости. Така схватила его и побежала.