Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

— Ослабь их сам, — сказал Харбир гемункулу. — Архонт приказал тебе освободить ее, не мне.

Темные расчетливые глаза Иллитиана перевели взгляд на избранного мастера.

— Делай, как сказал Беллатонис, — приказал он, — иначе наше соглашение утратит силу.

Инкубы шагнули вперед, чтобы подчеркнуть угрозу. Избранный мастер значительно посмотрел на своего сотоварища и произнес одно слово:

— Подчинись.

Гемункул в зеленом и черном выглядел так, словно готов был возразить. Его зеленоватые губы кривились, выдавая попытки сдержать гнев. Взгляд плоских кристаллических пластинок в глазах избранного мастера буравил его лицо, и постепенно гнев растаял, превратившись в страх и покорность. Плечи приближенного секретаря опустились, и он подошел к кольцу, которое прикрепляло к полу ближайшую цепь, где снова нерешительно замедлился.

— Делай, — приказал остролицый гемункул голосом, который звучал, словно пила по кости.

Приближенный секретарь дернулся и наклонился, чтобы высвободить первую цепь. Он бросил нервный взгляд на грубо высеченный саркофаг, но ничто в нем не отреагировало. Харбир выдохнул, не осознавая, что задерживал дыхание. Приближенный секретарь, теперь уже спеша, бросился к второму кольцу, оттянул и открепил и эту цепь. Он торопливо двинулся к третьему кольцу…

Прежде чем он успел до него добраться, стеклянная передняя стенка саркофага разлетелась вдребезги. Полный ненависти вопль поразил разумы всех, кто был в помещении. Наполовину ослепленный, Харбир увидел отвратительное, залитое кровью привидение, которое выскочило из саркофага. Оно приземлилось на спину гемункула и вгрызлось ему в горло. Обреченный, он кричал и беспомощно размахивал руками, пока существо, повалив его наземь, безжалостно терзало его тело. Инкубы Иллитиана шагнули вперед, подняв клэйвы.

— Назад! — скомандовал Иллитиан.

Существо выглядело так, будто с него содрали кожу. На его согнутых конечностях виднелись толстые жгуты красных мышц и поблескивающие желтые хрящи. Оно с чудовищной силой рвало добычу скрюченными когтями, вытаскивало наружу сочащиеся органы, демонстрируя их перед полным ужаса взглядом гемункула, прежде чем жадно пожрать их один за другим. Последними оно съело его глаза.

Дергающийся гемункул постепенно затих, его ноги прекратили бить по каменному полу. Скорчившееся чудовище продолжало шумно пировать его останками, плавно меняясь на глазах у зрителей. Его ободранные мышцы скрылись под гладкой кожей, похожей на упругое шелковое покрывало, скрюченные конечности выпрямились, обретя полноту и соразмерность, длинные блестящие темные волосы упали на лицо, пока оно продолжало утолять свой ужасный голод.

— Кселиан, — отчетливо произнес Иллитиан. Существо остановилось и обратило на него горящие глаза. Оно отбросило волосы назад и вытерло рот тыльной стороной длиннопалой ладони.

— Иллитиан, — ответило оно низким звериным рыком, — вот и доблестный принц, который прибыл спасти меня. Должно быть, ты воистину поражен моей красотой.

Кселиан встала. Несмотря на кровь, покрывающую ее руки, она была действительно прекрасна, юна и восхитительна в своей наготе. Насытившись болью гемункула и вырвав из него жизнь, она снова в полной мере восстановила свое тело — по крайней мере, пока что. Она снова откинула назад гриву черных, как вороново крыло, волос, и громко рассмеялась.

— Я и не чаяла дождаться освобождения, мой милый принц, почему же ты так долго не являлся?

— Тебя нелегко было отыскать, — улыбнулся в ответ Иллитиан. — Черное Схождение скрывало от меня твой саркофаг.

Кселиан перевела все еще голодный взгляд на Харбира, а затем на избранного мастера.

— Беллатониса я помню, а этого, другого, я видела за стеклом, когда они держали меня в заточении, — сказала Кселиан. Она шагнула к остролицему гемункулу, и ее пальцы снова скрючились, как когти.

— Я заключил соглашение, Кселиан, — предупредил Иллитиан. — Я договорился, что прошлые обиды в прошлом и останутся — как с их, так и с нашей стороны. Пойдем, мы можем найти тебе яства получше, чем этот старый морщинистый кусок отбросов.

Долгий миг Кселиан пристально смотрела на Иллитиана, потом пожала плечами и расслабила руки.

— Ты все тот же великий интриган, — сказала она. — Как и следовало ожидать. Что успело произойти? Где эта мразь Эль'Уриак?

— Уничтожен, отправлен обратно в бездну, из которой он выполз, — холодно ответил Иллитиан. — Эль'Уриак оказался… неподходящим объединяющим фактором против Векта и сам стал угрозой.

— Правда? — Кселиан недоверчиво приподняла идеальные брови. — Так значит, ты справился с ним? После того, как он так ловко убрал и меня, и Крайллаха. Как ты его победил?

— Попробуй угадать сама, моя дорогая Кселиан, — спокойно ответил Иллитиан.

+Скажи Кселиан, что это мы уничтожили Эль'Уриака. Не позволяй Иллитиану приписать его гибель себе.+

Харбир сглотнул и попытался придумать, как это сформулировать, не оскорбив Иллитиана и не назвав его лжецом. Взгляд Кселиан быстро переметнулся на него и обратно, и в этот миг он понял: теперь она точно знает, что случилось — что именно Беллатонис был тем, кто на самом деле погубил Эль'Уриака.

— Что ж, скрывай свои секреты, — безразлично ответила Кселиан Иллитиану. — Не то что бы мне есть до них дело. Мне нужны доспехи и оружие, чтобы от меня был какой-то толк. Скажи мне, что принес что-то с собой.

— На мертвых вернорожденных снаружи полно того, что может тебе пригодиться, — парировал Иллитиан. — Боюсь, у меня не было времени попутно заглянуть в твой будуар в крепости Клинков, пока я шел буквально спасать твою шкуру. Мое внимание занимала масса других срочных дел.

— Пора, — внезапно объявил избранный мастер. — Теперь благородные архонты должны покинуть лабиринт, как мы договорились.

Кселиан оскалила зубы, когда их перебили, но Иллитиан успокаивающе махнул рукой.

— Да, нам надо идти. Обстановка в городе быстро меняется, пока мы тут задерживаемся. Веди нас, избранный мастер, и вскоре ты снова сможешь называть это подземелье своим.

Избранный мастер тут же тронулся с места — ему, видимо, не терпелось избавиться от Иллитиана и его отряда захватчиков. Они быстро миновали неразличимые, гладкие коридоры лабиринта, но по мере продвижения Иллитиан заметил, что окружение постепенно меняется. Становилось все темнее.

Вернорожденные были оснащены фонарями, не говоря о том, что имели прекрасное ночное зрение, и все же с каждым шагом тьма как будто подползала все ближе. Даже тени, которые они отбрасывали, с каждым мигом становились чернее и резче, и в очертаниях их силуэтов на стенах чувствовался некий чуждый оттенок, как будто это были не их собственные тени.

Иллитиан приказал колонне остановиться и привести к нему избранного мастера. Теперь, когда он тоже перестал идти, ему стало очевидно, что температура снизилась, и от дыхания в прохладном воздухе появился легкий пар. Когда появился избранный мастер, Иллитиан яростно набросился на него.

— Ты, кажется, забыл, что в моих руках ключи к уничтожению всего вашего ковена! — прорычал он. — Если я погибну, то заложенные мной пустотные мины растерзают все это место в клочья, но ты, как я вижу, все равно решил завести нас в ловушку. Убеди меня, что это не так, иначе прощайся с жизнью.

Остролицый гемункул не продемонстрировал признаков страха. Плоские кристаллы, заменяющие глаза, мрачно встретились с сердитым взглядом Иллитиана.

— Сдержите свой гнев. Обстановка в городе изменилась, как вы и предполагали, — сказал он. — Ваши воины — не единственные, кто вторгся и сейчас находится в лабиринте. Дети Аэлиндраха тоже выступили против нашего ковена…

Слова едва успели сойти с губ избранного мастера, когда его шею рассек серп из пожелтелой кости, выпустив фонтан артериальной крови. В коридоре воцарилась суматоха: из теней на стенах, полу и потолке вырвались бесчисленные мандрагоры и набросились на вернорожденных Белого Пламени.

Иллитиан почувствовал ледяные когти, смыкающиеся на его ногах, выхватил меч и разрубил череп мандрагоры, что возникла из теней под его стопами. Рядом с ним мгновенно оказалась Кселиан, отбивающаяся от остальных своим подобранным клинком. Свирепыми взмахами она отогнала черных как смоль тварей обратно во тьму. Двое архонтов стояли спина к спине, обороняясь от толп мандрагор, что потопом хлынули в коридор.

Быстрый взгляд вокруг сказал Иллитиану, что его наибольший страх стал реальностью. При всей своей огневой мощи вернорожденные уступали врагу в ближнем бою. Их устрашающие шредеры и бластеры были бесполезны против врага, который мог просто появиться из воздуха на расстоянии руки и ударить. Вернорожденные были закаленными бойцами и яростно отбивались от кошмарной орды ножами и пистолетами. И все же одного за другим их повергали.