Афоризмы - Олег Ермишин

Из всех объектов ненависти самый ненавистный – когда-то любимая женщина.

Нет, кажется, на свете человека, который бы отказался позировать. Человек этот может быть стар, болен, нехорош собой, он может ощущать бремя ответственности перед нацией, а нация, в свою очередь, – переживать тяжелейший период своей истории – и тем не менее все эти доводы не помешают ему, не колеблясь, дать художнику согласие.

Быть суетным – значит заботиться о том, какое впечатление вы производите на окружающих. Быть самовлюбленным значит устраивать прежде всего самого себя.

Прошлое – это законченное произведение искусства безупречного вкуса и формы, начисто лишенное любых несообразностей.

Великие люди обыкновенно ничем от нас не отличаются – разве что ростом пониже.

Из всего бессчетного числа людей, что жило на нашей планете, не было ни одного человека, будь то персонаж исторический или легендарный, который бы умер со смеху.

Все, что стоит делать, уже делалось, поэтому теперь, мне думается, есть смысл обратить внимание на то, чего делать не стоит.

Я и без словаря цитат хорошо помню, что глаза – это зеркало души.

Жизненный опыт я черпаю прямо из жизни – быть может, поэтому я так непозволительно груб.

Интересно, что бы они сделали со святым Граалем, если б нашли его?

«Так трусами нас делает раздумье» – особенно раздумье бунтарское.

Нет большего бедствия за обеденным столом, чем гость, который норовит пересказать все свои сны.

Многое говорит в пользу неудачи. Во всяком случае, она куда увлекательнее успеха.

Истинная индивидуальность рождается где угодно – только не у себя дома.

Человек, который вносит в искусство что-то новое, жестоко за это расплачивается: к нему со всех сторон сбегаются эпигоны и продают его оригинальный вклад по дешевке.

Пусть молодые время от времени бунтуют. Но было бы полезнее, если б они призывали не к лучшему будущему, а к лучшему прошлому…

В известном смысле своим благополучием литература обязана критике. Вернее так: хорошая критика литературе полезна, плохая – вредна. С другой стороны, только хорошая литература может иметь хороших критиков.

К сведению политиков. Коль скоро ораторским искусством владеют лишь немногие из вас, коль скоро лишь единицы способны выражаться ясно, гладко и без банальностей, было бы гораздо лучше (и для публики, и для вас самих), если бы вы обращались к народу, стоя за закрытым окном.

Премьера – почти такая же пытка, как вернисаж…

С великими мира сего трудно разговаривать. Они не владеют искусством светской беседы, а вы – искусством беседы на вечные темы.

Утонченные литературные мастера редко гениальны. Ведь гениальность небрежна, она, по самой сути своей, всегда тороплива. Гению не до утонченности…

Время, этот усердный художник, подолгу трудится над прошлым, шлифует его, отбирая одно и отбрасывая другое с большим тактом.

Не будем пренебрегать формой в литературе. Ведь это кубок, куда наливается вино.

В конечном счете, лишь благодаря ревностному служению единиц, хорошие книги становятся классическими.

Моды образуют круг, и, двигаясь по этому кругу, мы всякий раз оказываемся дальше от самой последней моды, чем от давно устаревшей.

Комедия апеллирует к голове, трагедия – к сердцу.

Профессионализм – вещь очень опасная, ведь он подбивает следовать расхожим представлениям и пренебрегать своими собственными, стремиться к тому, чтобы нравиться другим, а не себе самому.

Трагедия маститого критика: задолго до того, как завоевано право так называться, утрачена связь и с жизнью, и с искусством. Мастит, а сказать нечего.

Жажда знаний и любовь к учителю – вещи разные.

Только безумцы принимают себя всерьез.

Многие неразумные вещи естественны. Все естественное – в той или иной мере неразумно.

Всякий, кто любит все недосягаемое, рано или поздно, его возненавидит.

Настороженность человека к сатире можно понять. Сатира всегда бесчестна, ибо является выражением ненависти ко всему тому, что безотчетно нами любимо.

Англия, мне кажется, – это единственная страна, в которой антипатриотическая пьеса пройдет «на ура»… ведь самомнение наше столь велико, что от унижения не страдает.

Некоторые писатели боятся банальностей. Я – нет. Ведь банальность – это не что иное, как старая, испытанная временем мудрость.

Разрушать – это по-прежнему самая сильная из врожденных склонностей человека.

Элизабет Боуэн

(1899—1973 гг.)

писательница

Жалости заслуживают не те, кто приносит жертву, а те, кого приносят в жертву.

Ревность – это ощущение одиночества среди смеющихся врагов.

Судьба не парит, как орел, а шныряет, как крыса.

Джералд Бренан

(1894—1987 гг.)

эссеист

Самое ценное в браке то, что в нем можно быть одному, не страдая от одиночества.

Интеллектуал – это человек, который верит, что идеи важнее, чем ценности; разумеется, его идеи и чужие ценности.

Люди со средствами думают, что главное в жизни – любовь; бедняки знают точно, что главное деньги.

Сирил Гарбетт

(1875—1955 гг.)

архиепископ

Критиковать может любой дурак, и многие из них именно этим и занимаются.

Филип Гедалла

(1889—1944 гг.)

писатель

Философия изучает ошибочные взгляды людей, а история – их ошибочные поступки.

Автобиография – редкостная возможность рассказать всю правду о наших знакомых.

Джером Клапка Джером

(1859—1927 гг.)

писатель

Бедность не порок. Будь она пороком, ее не стыдились бы.

Насладиться ленью по-настоящему может лишь тот, у кого есть куча совершенно неотложных дел.

Он охотно берет самое тяжелое бремя и безропотно взваливает его на чужие плечи.

Мы пьем за здоровье друг друга и портим собственное здоровье.

Ничто меня так не раздражает, как вид людей, которые сидят и ничего не делают, когда я работаю.

Меня возмущает, что драгоценные часы нашей жизни, эти чудесные мгновения, которые никогда уже не вернутся, бесцельно тратятся на сон.

Норман Дуглас

(1868—1952 гг.)

писатель

Многие мужчины, думавшие, что они основали семейный очаг, обнаружили, что на самом деле они открыли забегаловку для своих приятелей.

Мы слишком много занимаемся сексом в своей черепной коробке и слишком мало где-либо еще.

Никто не может понять ребенка так неправильно, как его мать.

Ничто так не старит мужчину, как жизнь с одной и той же женщиной.

Об идеалах нации можно судить по ее рекламе.

Очень редко имеет смысл быть невежливым; но быть невежливым только наполовину никогда не имеет смысла.

Семья друга – всегда разочарование.

Твой издатель и твоя жена всегда мечтают о ком-нибудь другом.

Чтобы найти друга, нужно закрыть один глаз. Чтобы его удержать, нужно закрыть оба.

Чтобы пользоваться ложью, необходима смекалка. Дураку лучше оставаться честным.

Уильям Ралф Индж

(1860—1954 гг.)

священник

Большинство святых были бедняками, но отсюда еще не следует, что большинство бедняков – святые.

Враги свободы не дискутируют: они убеждают выкриками и выстрелами.

Вся природа есть спряжение глагола «поедать» в пассивном и активном залоге.

Демократия – не более чем экспериментальная форма правления, и самый очевидный ее недостаток – что она лишь подсчитывает голоса, вместо того чтобы взвешивать их.

Есть два вида глупцов. Одни говорят: «Это старое, значит, хорошее». Другие же говорят: «Это новое, значит, лучшее».

Недалекие люди всегда путают необычное с важным.

Когда прародители были изгнаны из рая, Адам, вероятно, сказал Еве: «Дорогая, нам выпало жить в переходный период».

Многие люди думают, что они питают любовь к Богу или к Природе, тогда как на самом деле они лишь питают ненависть к людям.

Народы, которым человечество и потомство обязаны больше всего, жили в небольших государствах – Израиле, Афинах, Флоренции, елизаветинской Англии.

Нация есть сообщество людей, которых объединяют иллюзии об общих предках и общая ненависть к соседям.

Поразительно, как мало мудрости требуется для управления людьми, если эта малая мудрость – их собственная.