Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя - Василий Головачев

Заместитель министра МВД Балабонов Алексей Ридигерович посещал сей храм регулярно, как истинный верующий. Правда, он не крестился и не молился святым и самому «спасителю» России, как все, зато щедро раздавал милостыню и был очень любим монахами и старушками, стоящими на паперти.

Появился он у храма и в понедельник десятого июля. Сопровождавшие замминистра парни в милицейской форме окружили здание, стали у входа спиной к нему, расставив ноги. Сам же Балабонов вошел внутрь в сопровождении майора Дехкоева и настоятеля отца Власия. В руке он нес зонтик, что казалось странным, так как дождя не предвиделось, солнце палило вовсю и на небе не было ни облачка.

Прошли алтарь, свернули в галерею, пересекли коридор с горельефами перед приделами Алексеевского монастыря, свернули к залу заседаний Синода, но обогнули его справа и вошли в незаметную дверь за клиросом, закрытую хоругвью на длинном древке. Начали спускаться по винтовой лестнице на подземные уровни храма.

Путь преградила еще одна дверь, металлическая, охраняемая дюжим монахом и военным человеком в пятнистом комбинезоне с эмблемой подразделения «Стикс» на рукаве; берет у него был черный. Настоятель коснулся выпуклой пластинки возле двери пальцем, она открылась. Делегация проследовала дальше, спустилась в низкий подвал с бетонными, грубо обработанными стенами и рядом колонн посредине. На колоннах были установлены телекамеры, следящие за входами в подвал, а в стенах виднелись амбразуры, забранные решетками.

Гости прошли подвал до конца, вошли в последнюю дверь, толстую, сейфовую, охраняемую нарядом из трех богатырей в пятнистом, со знаками отличия подразделения «Стикс».

Открывшееся помещение размерами пять на пять метров было полностью забрано металлической сеткой. Стены его серебрились инеем, и в помещении было холодно, как в лютую стужу. Его освещал один светильник, вделанный в стену, имеющий форму фаллоса. Посреди помещения располагался бетонный постамент – как своеобразный престол высотой в один метр, на котором лежала толстая плита, с виду – из пемзы или вулканического туфа фиолетового цвета, с розоватыми наростами, похожими на лишаи.

Из кресла, стоящего у стены под светильником, выпросталась согбенная, но все же высокая фигура старика в атласной черно-фиолетовой рясе. Это был Хрисанф, штатный маг и защитник Храма Морока.

– Приветствую наместника Того, Чье Имя Произнесено! – поклонился он.

Черный Вей, не отвечая, подошел к плите Врат, некоторое время разглядывал ставший зыбким, как желе, объемный выпуклый Лик Беса на ней, дотронулся до плиты пальцем.

Прозвучал отчетливый стон, полетели искры. В воздухе запахло окалиной и сгоревшим порохом.

Лик Беса исказился, ожил, на мгновение вылез из плиты вздрагивающей, зыбкой, как мыльный пузырь, головой апокалиптического Зверя и провалился сам в себя, образовав глубокую черную воронку, вход в некий тоннель без дна. Но тут же выскочил вновь головой Зверя, но уже поменьше высотой, провалился в яму и, покачавшись так туда-сюда, успокоился.

Дехкоев смотрел на это проявление магических сил бесстрастно, щуря и без того узкие глаза. Он уже привык к демонстрации колдовских возможностей своего господина.

Хрисанф тоже казался спокойным. На его иссеченном морщинами лице ничего нельзя было прочитать.

Конечно, охранники тайного склепа с Вратами Морока удивились бы, узрей они то, что охраняют. Но спецназовцы «Стикса» были замороченыи не горели желанием заглянуть в бункер.

Балабонов повернулся к Хрису.

– Кого ты назначил ответственным за ликвидацию мешающих мне людей? – Голос Черного Вея был тих и слаб, как воздушное дуновение, но после каждого произнесенного им слова по бункеру проносилось щелкающее металлическое эхо.

Хрисанф поджал губы.

– Служителя Марциана.

– Вызови его сюда.

– Он ждет наверху…

– Вызови! – Слово прозвучало как выстрел.

Хрисанф вздрогнул, бледнея, поднес ко рту уморь:

– Марци, спустись ко мне.

Балабонов отвернулся, обошел постамент с плитой Лика Беса, о чем-то размышляя. Через три минуты появился еще один монах, который способствовал выходу Антона Громова из СИЗО Костромы. На лице его с аккуратной черной бородкой и чувственными губами застыло выражение высокомерной уверенности в собственном величии. Он остановился перед заместителем главного милиционера страны, слегка кивнул.

– Звали? – Монах подумал и добавил: – Наместник?

На мгновение глаза Черного Вея и служителя культа Морока встретились.

Марциан переменился в лице, открыл рот, но сказать ничего не успел.

Балабонов вдруг сделал выпад зонтиком, словно шпагой, так быстро, что монах-колдун не отреагировал. Зонтик проткнул его насквозь! Крылом алой птицы ударила струя крови! Точно с такой же скоростью Черный Вей выдернул зонтик из тела Марциана. Кровь брызнула веером!

Монах побелел, посмотрел на дымящуюся дыру в груди, перевел взгляд на господина. Затем глаза его помутнели, ноги подкосились, он упал.

– Идиот! – гулким голосом проговорил Балабонов, глядя на недолго дергавшееся тело с презрением. – Он почти сорвал наши планы! Кто позволил ему привлечь к делу этого бывшего гэрэушника Громова?

– Вы, наместник, – поклонился Хрисанф, пряча в глазах злобно-торжествующий огонек.

– Когда?!

– Я докладывал вам об инициативе Марци, вы согласились.

Балабонов провел ладонью по лицу, хмурясь.

– Не помню… впрочем, неважно. Мне доложили, чем он занимается на службе. А если у человека хер всему голова, ему не место у Врат Господина! Допустишь еще одну такую промашку, следующим будешь ты, старый осел!

Хрисанф молча поклонился.

Балабонов посмотрел на помощника.

– В чем дело, майор? Хочешь спуститься к Господину раньше срока? Могу устроить. Почему все, кого я велел убрать, до сих пор живы? Как твои люди ухитрились упустить Громова?!

Дехкоев остался невозмутимым, только чуть побледнел.

– Не справившиеся с заданием будут… наказаны, генерал. Я лично займусь этой проблемой.

– Два дня! – прошипел Балабонов. – Я даю тебе два дня, майор! Чтобы через два дня ты принес мне их головы! Иначе полетит твоя!

– Слушаюсь! – щелкнул каблуками Дехкоев.

Алексей Ридигерович посмотрел на сгорбившегося Хрисанфа.

– Почему я узнаю о Соборе волхвов не от тебя, а от посторонних людей? Может быть, тебе пора на покой, старик? Я зря тебя реанимировал? Что скажешь в свое оправдание?