Убийственные именины - Инесса Ципоркина

— Похоже на маму! Значит, я бытовой шантажисткой становлюсь, как мамочка, да?

— Нет, просто работаешь на износ, чтоб было за что родню укорять, когда вконец остервенеешь. Ей-Богу, не стоит усилий. Если ты, Зойка, не перестанешь подсознательно Варвару копировать, все у тебя станет складываться по образу и подобию ея. Хочешь?

— Честно говоря, нет, — покачала головой Зоя, рассеянно глядя на синий, зеленый и золотой простор вокруг, — Не хотелось бы так бездарно жизнь прожить: то страх внушай, то чувство вины, то про неоплатный семейный долг напоминай, то загубленные годы оплакивай… Тоска-то какая!

— То-то! И тебе, и Ларке придется с собой, любимыми, что-то делать. У Фрекен Бок — склонность всех жизни учить, а ты незаменимой домохозяйкой стать норовишь. Плюнь, отдохни, позагорай вот. Хочешь, я тебе соку принесу? — Даня смотрел на сестру и улыбался.

Данила чувствовал щемящую жалость к своей неопытной кузине, даже несмотря на возможную ее причастность к убийству. Зойке предстояло учиться жить заново: нормально общаться с людьми, самой зарабатывать себе на жизнь, распределять время и силы между карьерой, близкими и собой. Проходить "главные дисциплины" придется экстерном. Раньше имелись готовые рецепты: приличная девушка должна то-то и се-то, не должна того-то и сего-то, замуж надо выйти за такого-то и сякого-то, встретить его можно там-то и сям-то. По маминой указке полагалось следовать налаженными путями, точно ты поезд. Кто-то другой для тебя шпалы положит и рельсы проведет — от пункта А до пункта Б. И пускай тебе лично отродясь туда не требовалось. А теперь вот придется бедной Зоеньке срочно выходить из состояния "маменькиной дочки". Тяжелая работа.

— О чем задумался, детина? — услышал Даня Зоин вопрос и очнулся от философских размышлений.

— Да так, о разных и непростых способах жизнь прожить — не мутовку облизать. Так хочешь соку?

— Нет, спасибо, господин Спиноза. Ты ведь обо мне думал, да? И так жалостливо на меня смотрел, прямо сейчас расплачешься. Не думай, я не такая дурочка, какой тебе кажусь, — Зоя приободрилась и принялась деловито описывать свои достижения, — Я тебе говорила, что решила из дома уйти, как раз перед брачной кампанией? Все это "Сватовство майора"… Не могу же я хныкать в духе купеческой дочки: ах, он толстый, лысый, старый, а потом ехать к модистке обсуждать фасон свадебного платья. А потому нашла работу, с подругой договорилась — пусть мне жилье подыщет, поприличней и подешевле. Так что не беспокойся за меня, — Зоя похлопала Даню, присевшего на травку рядом с кузиной, по руке, — Сейчас все выглядит намного проще. Даже у Ларки больше проблем, чем у меня.

— Почему больше? Ведь с мужем она помирилась?

— А кто теперь будет с малышней сидеть? Папе их доверить нельзя, папочка с Фрекен-боковскими акуленышами не справится. Самой Лариске работу бросать обидно, да и не такие они с Русланом богачи, чтобы вчетвером жить на его зарплату. Ей теперь надо срочно что-то насчет няни думать, или детсад хороший искать. А у меня никаких "прелестных деток" нет. По крайней мере, пока! — и Зоя многозначительно улыбнулась.

— Да, у тебя проблем нет… в этом плане. И с психикой тоже: ты ведь покрепче сестры, пагубных наклонностей не имеешь, — Даня как бы невзначай свернул на разговор о последнем событии.

— Ну, насчет психики ты поменьше врачам доверяй, и вообще психологам, областные они, районные или участковые! — моментально попалась в расставленные сети Зойка, — Я не думаю, что Лариска позавчера самоубиться хотела! Когда мы с Зинаидой ее утешали, она, конечно, рыдала, но в рамках обычного семейного "шкандаля". Боялась, что Руслан ее бросит, а про Алексиса даже и не вспоминала, не до него было. Вряд ли всерьез в это ничтожество влюбилась, просто у нее рефлекс — шагать за мамочкой след в след. И на козлодоя паршивого глаз положила поэтому — а почему ж еще? Потрясений ей, вишь ли, не хватало! А пришлось выбирать: семейное болото или водоворот страстей — глядь, и мигом перестала Екатерину Великую изображать. Стала тем, кем всегда была: добропорядочной тетенькой, с мужем и детками. Дровосек отпал за ненадобностью и обиделся до смерти, вон, даже до завтрака не остался.

— Ну, а таблетки? — торопливо влез в Зоины рассуждения Данила, спеша выяснить главный для него вопрос.

Та, похоже, даже не заметила его непонятной заинтересованности.

— Да ну, их и было-то две, Зина ей принесла из своей комнаты, а я — стакан воды. Не могла она выпить больше двух!

— Слушай, а твоя упаковка еще осталась? Ведь вам с Ларисой Зинаида давала таблетки эти, каждой по упаковке, так? Где она?

— Не помню, вроде у меня на тумбочке, или в ящичке стола. Я их и не пила совсем… — разговор по душам превратился в дознание, и Зоя растерялась.

Но ее кузен не мог больше демонстрировать душевную тонкость: извинился и кинулся к дому, стараясь не переходить на бег на глазах изумленной Зои. Вихрем влетел в ее комнату и лихорадочно обшарил стол и тумбочку. Не найдя никаких лекарств или хотя бы оболочек, быстро просмотрел все места в комнате, где держат нужные и ненужные мелочи. Таблеток не было. Даня растерянно присел на кровать. Тут открылась дверь, и в комнату осторожно вошла Зойка:

— Дань, ты что? Зачем тебе эта упаковка?

— Смотри сама, — отрывисто бросил Даня, непонятно за что рассердясь на сестру, — ты говорила, таблетки у тебя. Так где же они?

Зоя растерянно пошарила в тех же уголках, где он только что искал пропавшие лекарства. Потом пожала плечами:

— Не знаю…

— Кто мог их у тебя забрать? — допытывался Данила, — Попросить там, или незаметно?

— Просить их у меня никто не просил, а взять мог кто угодно — комната не заперта, я целый день на кухне, — хмуро отвечала Зоя, потом вдруг тоже разозлилась, — Слушай, Шерлок Холмс, ты мне вот что скажи: Лариску отравили, да? Ее пытались убить?

Даня молча кивнул. Зоя сосредоточилась, помолчала минуту и заявила:

— Пошли!

И Данила последовал за Зоей, шагавшей так решительно, точно они направлялись на штурм Зимнего дворца.

В качестве последнего оплота монархии выступала Зинина комната. Здесь Даня и Зойка обыскали все ящики стола, полки шкафа, сумочку и чемодан, но лекарства нигде не нашли. Переглянувшись, они понимающе кивнули друг другу.

— Знаешь, — припомнила Зоя, — у Зинки, похоже, больше и не оставалось этих таблеток. Она Лариске принесла последние две штучки, упаковка из-под них так и лежала в Ларкиной комнате, на тумбочке. Проверим?

Действительно, пустая оболочка от пары таблеток, которые Лариса приняла на глазах сестры и тетки, оказалась у нее в комнате, только не на тумбочке, а на полу, в темном и пыльном углу под кроватью. Достав ее, Данила сидел возле семейного ложа и чихал минут пять, как простывший кот. Потом, видимо, от чихания, в мозгах у него прояснилось, и Даня спросил, заинтересованно глядя на сестру:

— Ну, а где же все-таки твоя упаковка?

— Да, если ее в комнате нет, тогда… — и тут Зойка снова сорвалась с места и пулей вылетела в коридор.

"Ну, вылитая гончая…" — только поражался Даня, совершая пробег по дому вслед за кузиной, — "Добычу чует. А может, знает что-то такое? И аккуратненько подводит меня к версии, прикрывая… себя, например!" Не успел он додумать эту неприятную мысль, как вместе с Зоей оказался на кухне.

Вычищенное до блеска бывшее владение Варвары Николаевны выглядело таким печальным — словно опустевшая тронная зала, ждущая коронации нового государя. Зоя окинула помещение взглядом и кинулась… к помойному ведру.

— Йех-х! — с отвращением скривившись, пробормотал Данила, — А без рытья в помойке нельзя обойтись?

— Нет, нельзя! — отрезала Зойка, потом вдруг смилостивилась, — Ладно уж, сиди. Нашла.

— Это твоя? — быстро спросил Даня, подходя, — Ты можешь определить, твоя она или нет?

— Вроде да. У нее царапины и уголок оторван. Видимо, кто-то таблетки вытряхнул, а оболочку в ведро выкинул. Может, Лариска, когда мы с Зиной ушли? — Зоя с надеждой посмотрела на кузена.

Даня отрицательно покачал головой:

— Нет. Она бы собрала все оболочки в горсть — твои и свои, отнесла бы их к месту будущего упокоения и выпила. И все упаковочки лежали бы под кроватью, а не валялись по всему дому. Постой! — в его мозгу снова зажглась лампочка, — Упаковок было три. Зинина, из которой вы давали Ларе две "легальные" таблетки, нашлась в комнате; твоя — в ведре на кухне, неизвестно кем опустошенная; а третья где? Та, из которой Лариса якобы ничего не принимала. Как ты считаешь?

— Не знаю, — рассеянно ответила Зоя, вновь перерывая мусор, — надо поискать… здесь! Вот, вторая! В ведре лежали обе — моя и Ларкина! Только первая совсем внизу была, их специально в мусор закопали… — тут Зоя осеклась, но Даня этого в запальчивости не заметил.

— Кто-то выпотрошил их, потом сложил таблетки в ладошку и любезно угостил ими Лариску! — решил Данила, — Два вопроса: кто это был, такой галантный; и как он заставил Ларку его послушаться? — и оба хором заорали: