Паутина Фрейда (СИ) - Еленина Юлия

Глава 15. Дина

И этот придурок еще меня назвал ненормальной?

Я бы его убила, но вдруг почувствовала, что это. Поняла, чего не хватало.

Одно дело, когда ты знаешь и ждешь, другое — неожиданность.

Все это пронеслось в голове молниеносно. Я думала, что падение продлится дольше, но это была секунда. И снова почва под ногами.

— Не думал, что ты зажмуриваешься в таких ситуациях, — услышала я смешок в ухо и открыла глаза.

Мы все еще были на краю, только теперь на метра два ниже дороги. Была бы твердая поверхность, переломали бы ноги.

— Ты псих, — сказала я.

— Ошибаешься. Я просто расчетлив. Ты не успела оценить рельеф, а я успел. Так что риск был минимальным. Для меня, но не для тебя. Знание — сила, незнание — страшно. И как ощущения?

Он был таким спокойным, как будто не бывает непредвиденных обстоятельств. Этот клочок земли мог нас не выдержать, в конце концов. Ратомский мог не успеть схватиться за выступавший корень.

Да долбаных шансов выжить было минимум. И все-таки это было незабываемо. Впервые у меня чуть сердце не выскочило из груди. Фигурально, конечно.

— Шикарно, — посмотрела я наверх, — только как мы поднимемся обратно? Или ты снова все просчитал?

Наверное, я несла чушь. Только в этот момент я не понимала, что именно меня так потрясло.

— Вниз спустимся, — пожал Ратомский плечами, — а потом поднимемся там, — указал он рукой на довольно-таки приемлемую тропу.

Он серьезно? Да на спуск вниз уйдет полдня. Останутся ли силы для подъема? Я снова посмотрела наверх, прикидывая, можно ли сократить время возвращения. Но стоило признать — он прав. Мы были близко, но я бы в жизни не подтянулась.

— Как ты это сделал?

— Все просто, только убери свои когти, а то как-то дискомфортно.

И я поняла, что так и не смогла разжать руки. Пальцы как будто онемели, застыв на мужских плечах. И когда я все-таки убрала ладони, он не убрал свои с моей талии. Руки подрагивали, что было совсем незнакомо. В последний раз они дрожали, когда я уезжала от Ратомского к Калинину. Но тогда это было от других эмоций. Вернее, от невозможности их выпустить. А сейчас… Черт возьми! Это был страх, самый настоящий.

Я до сих пор боялась, что шаткий клочок земли под нами оборвется. Но я лишь сказала:

— Это ногти, а не когти.

— Нет, Дина, у хищников — только когти.

— Оставь философию, лучше расскажи…

— Ты боишься, — довольно улыбнулся он. — Ноги уже затекли? Ты даже не пошевелилась, с тех пор как мы приземлились сюда. Мне как-то всегда давались легко расчеты, а строительный опыт подсказал состав почвы. Плюс вес наших тел, расстояние до этого места, ускорение и сила удара о землю. Все просто.

— Чертов стратег! — я толкнула его в грудь и тут же схватила за руку, чтобы этот идиот не свалился вниз. — Что-то еще рассчитал?

— Нет, только увидел, — все так же равнодушно пожал он плечами.

Надеюсь, увидел он не мое замешательство.

— И что же?

— Гремучую змею прямо за твоей правой ногой. Только она даже голову не подняла, когда мы оказали рядом с ней, а вибрация от приземления должна была быть ощутимой…

— Так, может, она дохлая?

Честно, я не поверила. Еще раз хочет сработать на эффект неожиданности? Ни черта больше не выйдет. Уже научена. Гремучая змея бы сообщила о своем недовольстве трещоткой. Или давно бы пострадала от укуса моя лодыжка.

Но Ратомский продолжал спокойно смотреть мне под ноги, а потом предположил:

— Судя по тому, что я узнал о животном мире из своих наблюдений, она, как это правильно сказать, — задумался он, — в положении. А теперь, товарищ психолог, сделайте выводы…

Где-то минуту я не могла сообразить, что от меня требуется, а потом чертыхнулась:

— Твою же! По законам животного мира, где-то рядом вскоре должен появиться разъяренный папаша. Давай сваливать отсюда!

— Ну а что? Укус гремучей змеи в месте, где на сотню километров в радиусе нет больницы, довольно экстремальное развлечение.

Но все же Ратомский начал спускаться, то самостоятельно делая выемки для ног, то ступая на уже созданные природой. Я двигалась за ним шаг в шаг. Как будто доверилась. И это казалось чертовски забавным. Но все остальное уже нет…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы спустились вниз, и я сказала:

— Больше не могу.

Ноги едва чувствовала, голова кружилась, каждая клетка тела просто ныла от боли. Я села прямо на какой-то мелкий кактус, кажется, но было плевать. Ратомский выглядел свежее, и меня ужасно бесило положение. Я выгляжу просто тряпкой на его фоне! Но держалась до последнего. И он это понял, присев рядом и усмехнувшись:

— Я думал, ты раньше сдашься.

— Опыта нет в подобных прогулках, — съязвила я.

Он не оценил. Посчитал это камнем в свой огород, повернулся, и в следующее мгновение мне показалось, что сейчас он меня задушит точно.

— Прогулках? Знаешь, прогулка — это наш сегодняшний день, но даже из него ты ничего не вынесла. Идем дальше. Надо еще подняться.

Впервые захотелось поныть и на ручки. Но я даже проигнорировала протянутую руку. Ратомский усмехнулся, и мы продолжили путь.

Только он ошибся. Я поняла. Он просто хотел мне показать, что адреналин не там, где ты, допустим, видишь эту экстремальную цель и идешь к ней по прямой дороге, а там, где не знаешь, что тебя ждет за следующим поворотом. Змеи, падения, нож в спину… Он показал мне то, что пережил сам. Он мне сказал своими действиями, что я просто скучающая идиотка, которая мается дурью от безделья. И хоть я готова была снова сдаться даже в самом начале подъема, но не могла доставить ему такое удовольствие. Он не сделает меня до конца.

Я скорее сдохну, чем признаю поражение.

Глава 16. Ярослав

Упертая. Упорная. Настойчивая.

Я видел, как ей было тяжело. Каждый шаг в подъем давался с трудом. Ну а что она думала? Это не спортзал. Сколько не тренируйся, а в горах это не поможет.

Признаться, и самому было нелегко. Но ей гораздо хуже. Завтра ей точно не придет в голову какая-нибудь очередная ненормально-адреналиновая идея, потому что она даже с кровати подняться не сможет. Боль в мышцах обеспечена. Возможно, даже не на день.

Иногда она материлась по дороге сквозь зубы, когда спотыкалась. Может, предложить на мою руку опереться? Нет уж, перебьется. Сама же просила рассказать, так пусть лучше прочувствует.

Когда мы поднялись, она вроде бы с облегчением выдохнула и спросила:

— Есть закурить?

— Хочешь вообще на месте свалиться? На такой-то высоте.

— Да, наверное, ты прав.

О, она со мной согласилась. Наверное, точно плохо соображает от горной болезни. Здорово я ее заездил, причем совершенно фигурально. Она даже молчала всю обратную дорогу и без возражений пустила меня за руль.

— Наконец-то, — подала голос, когда мы остановились возле отеля.

— Слабачка, — усмехнулся я, закрыв машину и отдав ей ключи.

— По-твоему, ненормально, что я хочу в душ после всей этой пыли. И вообще, я вся вспотела, — возмутилась она.

Злость помогает. Уже и плечи подняла, и походка выглядела не такой, как будто на плечах мешок картошки, и глаза перестали выглядеть такими уставшими.

Я догнал ее возле дверей и схватил за локоть.

— Зайду через час.

— Зачем?

Нет, я точно ей сверну шею. Нет бы, просто кивнула.

— Мы собирались выпить.

— Я, кажется, еще не согласилась.

Она доведет меня. Может, снова ей устроить прогулку, чтобы стала посговорчивей? Или она поиграть в недоступную девицу? Ждет, что я начну уговаривать?

— Дина, ты добровольно легла со мной в постель, а теперь ведешь себя как девственница.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что она сделала? Она иронично улыбнулась и показала мне средний палец.

Сука!

В номере я принял душ, переоделся и снова спустился вниз. Небольшой бар был возле стойки администрации. Я устроился на высоком стуле и посмотрел на часы. Двадцать минут.