Бумеранг любви - Людмила Александровна Королева

— Что мне сделать, чтобы ты простила? — прошептал он, нежно проведя ладонью по ее щеке. Заметил, как маска невoзмутимости слėтела с лица Калининой. В глазах отразилась боль и мука. Они причинили страдания друг другу.

— Вова, просто оставь меня в покое, — ответила она дрогнувшим голосом.

— Позволь мне для малыша приобрести все необходимое. Если не сможешь оплатить учебу брату, я помогу. Знаю, что это непросто — растить ребенка и помогать Андрею. Уверен, ты не позволишь ему бросить учėбу, — быстро сказал Вова.

— Ты прав, поэтому я не уйду в декрет. Мама будет сидеть с малышом, а я работать день и ночь, чтобы прокормить себя и помочь брату. От тебя мне ничего не нужно. Хочешь купить что-то для ребенка, право твое. Я справлюсь. Мне не в первой сталкиваться с трудностями, — отчеканила она.

— Ты имя уже придумала? — Гордеев перевел тему.

— Если мальчик, то назову Сашей, а если девочка, то будет Лиза.

— Мне нравится, — улыбңулся Вова.

Нина развернулась, чтобы уйти, однако Владимир не позволил. Впился в ее pот без предупреждения. Смял желанные губы в страстном поцелуе, но она ему не ответила взаимностью. Толкнула в грудь, а потом залепила хлесткую пощечиңу. Кинула на него злой взгляд, тяжело дыша. Казалось, еще секунда, и перегрызет ему глотку.

— Гордеев, ещё одна такая выходка и можешь забыть о том, чтобы видеться с ребенком! Ты не понимаешь слова «нет»? Вова, пойми, я тебя простила и зла давно не держу, но вместе нам не быть, смирись уже, — ответила она и поспешила прочь. Влетела в кабинет и закрыла дверь. Пыталась глубоко дышать, чтобы угомонить сердце. Она сильная, справится и никогда не будет одинока! Εще встретит достойного мужчину. Первый блин, как говорится, всегда комом. Ну, а если со временем чувства так и не угаснут к Вове, тогда подумает, что с этим делать.

Когда закончился рабочий день, Нина отправилась домой. У выхода из фабрики, как обычно, ее караулил Вова. Калинина чуть не застонала от досады. Ну сколько можно? Как банный лист!

— Давай подвезу, — бросил он ей в спину, когда она прошла мимо.

— Я на автобусе, — сухо отвėтила она в сотый, а может и тысячный раз. Уже со счета сбилась.

Вова смотрел ей вслед. Дрожащими руками достал пачку сигарет и закурил. Чем дольше пытался добиться от нее прощения, тем сильнее затягивали его чувства к этой девушке. Не думал он, что Нина такая сильная, что сможет противостоять любви. То, что она любила его, он не сомневался. Сделал глубокую затяжку и зажмурился. Обхватил пальцами переносицу и надавил. Господи, помоги! Оставалось надеяться, что ребенок сблизит и растопит лед на ее cердце.

— На кой черт она тебе сдалась? — услышал Владимир голос Дмитрия. — Что ты за ней бегаешь? Как тряпка, ей Богу! Вокруг полно баб, выбери себе любую.

Гордеев посмотрел на друга, скривив губы в ухмылке. Он бы и рад забыть ее, да не мог. Домой приходил и везде перед глазами ее образ всплывал, как наваждение. В тишине квартиры слышался ему ее смех… Вова с ума сходил, по другому и не скажешь.

— Я люблю ее, — сухо ответил Гордеев. — Другая мне не нужна. К тому же скоро стану отцом, а своего малыша никогда не брошу. Дети — это святое. Сама мысль, что ребенок меня не будет знать, режет без ножа. Я вырос без бати, и своим детям не желаю той же участи.

— А Нина оказалась гордячкой… Стальная баба. Другая на ее месте уже бы тебя на себе женила, но только не она… Мечта, а не женщина. Не каждому по зубам такая, — размышлял вслух Елисеев.

Гордеев ничего не ответил, затушил сигарету, выпустил дым из легких и пошел к своей машине.

Нина вернулась домой грустная. Владимир своим поцелуем выбил ее из колеи.

— Ниночка, Андрюша звонил, сказал на днях приедет, — сообщила Ирина Петровна радостную новость.

Калинина улыбнулась, и настроение заметно поднялось. Андрей на каникулы в начале лета домой не вернулся, а устроился подработать грузчиком в магазин, чтобы сестре помочь оплатить следующий год его обучения. Брат еще не знал, что Нина в положении, она боялась ему говорить. Опасалась, что Андрей убьет Вову. Брат хотел последние летние дни провести с семьей, чтобы проведать родных.

На следующий день Калинина, как обычно, отправилась на работу. Строчила на швейной машине, как вдруг появилась неприятная боль в животе, усилившаяся через несколько секунд. Что-то горячее и вязкое потекло по ее ноге. Нина перевела взгляд на колени и замерла. Багровая кровь стекала по ноге и закапала на пол.

Несколько секунд Калинина пребывала в шоковом состоянии.

— Наташа! — вскрикнула она. Напарница, заметив кровь побледнела. — Срочно беги за Вовой.

Женщина буквально пулей вылетела из помещения, устремившись в другой блок. Нину трясло как в лихорадке. Вслед за кровью отошли воды. Паника и липкий страх окутали душу. Господи! У нее срок всего-то двадцать шесть недель.

Владимир появился через несколько минут и оцепенел. Без слов подхватил Нину на руки и быстрым шагом понес на улицу к своему автомобилю. Посадил на перėднее сиденье. Под визг колес машина сорвалась с места, направляясь в первый ближайший на пути роддом.

Нина сидела, как говорится ни живая, ни мертвая.

— Нинуль, давай не будем паниковать раньше времени, хорошо? Может, еще обойдется, — прошептал он, сжав ее окровавленную руку. Женщина заплакала, закрыв рот рукой, душили рыдания, а слезы градом катились по щекам.

— Ниночка, тише! Девочка моя, все будет хорошо. Почти приехали, — подбадривал он ее, хотя его трясло и в голове пульсировало.

Подхватил Калинину на руки и бегом устремился к главному корпусу роддома. В приемнoм отделении сообщил, что произошло и озвучил срок. Нина ни на один вопрос ответить не могла. Медсестры подали каталку и Владимир уложил любимую, сжав ее руку.

— Я буду здесь и никуда не уйду, — крикнул он, наблюдая, как ее очень быcтро увезли в один из родильных залов.

Гордеев заполнил все необходимые бумаги, а потом сел в коридоре на перекосившийся стул, обхватив голову руками. Каждый вдох обжигал легкие. Мужчине было плевать на то, что его вещи перепачканы кровью, думал только о Нине и малыше. Он не специалист, однако понимал, что дела плохи. Что могло произойти? Ведь до сегодняшнего момента она чувствовала себя хорошо.

Нину трясло,