Брак по расчету, или Счастье для кимтарцев (СИ) - Полынь Кира Евгеневна

— Ты красивая. С тобой все так, Ия. Нет изъянов. Ты совершенство, — прошептал Крис, уловив за хвост мою мысль о смущении. — Если бы я мог, я касался тебя всегда. Гладил бы, целовал, ждал бы твоих объятий, как солнца.

Первое прикосновение чужих пальцев заставило меня рвано втянуть воздух и выгнуться грудью на вздохе. Это было так неправдоподобно, что я легко уговорила себя продолжить, желая узнать, чем может закончиться эта история.

Второе получилось уже более ощутимым, но и более трепетным. Таким, которое демонстрировало, что это правда — я не сплю, и мужчина действительно касается моего тела там, где его касались лишь раз небрежно и зло. Но это иначе.

Третье прикосновение соединилось с нажатием и плавным круговым движением, рассыпавшим по телу кучу ярких искорок, и сорвало с губ шипящий стон.

Демонстрируя свои умения, Крис будто бы точно знал, где в моем теле есть та самая точка, способная вызвать ураган. Он опустил на нее подушечки пальцев, и скользя то вверх, то вниз по складочкам кожи, задерживался на этой самой точке, надавливая на нее с каждым разом все ощутимее.

Вторая рука, спрятанная под пеной, прочертила осторожную полосу от пупка до ямки между ключиц и вернулась, так и не коснувшись застонавшей груди. На ее вершинках нетерпеливые соски страшно закрутило, требуя к себе внимания кимтарца. Светло-розовая кожа горела, стянувшись в два острых пика, всплывающих на поверхность от каждого глубокого вдоха.

— Ты идеальна, — прошептал Крис, запечатлевая мягкий поцелуй на сгибе моей шеи и накрывая ладонью так упрямо просящую своей порции ласки кожу.

Как только мужская ладонь уверенно сжала грудь, убийственный взрыв прогремел в ушах, заставляя меня слепо уставиться в потолок и затрястись крупной дрожью. Выгнувшись, я хрипло простонала что-то невнятное, сжимая бедра и сильным давлением в напряженных ногах зажимая пальцы Криса у себя на промежности.

Молния взрывала кровь, заставляя ее вскипеть и схлынуть от головы к ногам. Пальцы сжимались в кулаки, а губы отказывались закрываться, пересохнув от жара дыхания. Плавленая нега сконцентрировалась под мужскими пальцами, лежащими ниже живота, и слабость, охватившая мышцы, ударила по всей мне, припечатывая безвольной тряпочкой к мужскому телу.

— Так и должно быть, душа моя, — прошептал Крис, но мне послышалось, как надломился голос от напряжения. — Все хорошо, все отлично. Я рад, что твое тело позволило мне принести ему удовольствие.

Если бы не сильные руки мужчины, я ушла бы под воду, соскользнув с крепкой, но влажной мужской груди.

С глупой улыбкой на губах.

— Ты не лгал?

— Ммм?

Лениво обмывая мое тело руками в почти осевшей пене, Кристиан вопросительно мыкнул, подтверждая, что он меня слышит.

— О том… что я красивая?

— Я не могу лгать тебе, — произнес он, одной лишь интонацией давая понять, как серьезны его слова.

Собрав свои возвращающиеся силы в кучку, я смогла перевернуться, удержав себя на поверхности только тем, что схватилась за мужские плечи.

Вопросительно на меня взглянув, Кристиан от удивления щелкнул зубами, когда я подтянулась выше и оказалась с ним нос к носу, так близко, что вновь губами можно было поймать чужое дыхание.

Собственное тело ощущалось расплавленной патокой, легкой и скользящей в мыльной воде, способной сделать все что угодно.

Прогоняя трусость, я подтянула под себя ноги, практически сразу же ощутив голыми ягодицами крепкие бедра, которые напряглись, закаменев под моим весом.

— Что ты делаешь, девочка? — спросил Кристиан, но как-то неубедительно, глядя на меня пьяно и потерянно, словно не мог решиться — оттолкнуть или притянуть к себе.

Зарывшись пальчиками в темные вымокшие волосы, я получила в награду хриплый стон, смешавшийся с рычанием, заставившим мужские губы дрогнуть в диком оскале. Мне хватило этого, чтобы прижаться к ним и подтянуть себя еще ближе, сталкиваясь промежностью с каменным мужским достоинством, которое дрогнуло, уткнувшись мне в низ живота.

— Что… что ты делаешь… — теряя контроль, Кристиан пытался ухватиться за его остатки. Выходило откровенно плохо, что придало мне больше уверенности после потери всякой дистанции.

Для убедительности я потянула тяжелую косу еще сильнее, заставляя мужчину открыть мне доступ к шее, где взволнованно подпрыгивал мужественный кадык.

Приподнявшись, на ощупь опустилась, от растягивающей вспышки боли прикусывая губу и сильно зажмуривая глаза.

— Что же ты наделала, глупышка?

Замерев каменным изваянием ниже пояса, Кристиан заставил меня отпустить его косу, накрыл ладонью мой затылок и притянул ближе, прижимаясь своим лбом к моему.

Он тяжело дышал, молчал и осторожно перебирал мои волосы сильными пальцами, пока я неосторожно сдвинулась ниже, вновь всхлипывая.

— Прекрати, прошу, нанеки…

— Уже просишь, — припомнила ему его же слова, пытаясь вслушаться в гам собственного тела.

Оно не могло определиться, хорошо ему или плохо.

Низ живота буквально разрывало от неожиданно крупного члена кимтарца. Все мышцы тоненько звенели от напряжения, отправляя сгустившуюся кровь вниз, с каждой секундой донося до меня понимание: я правда сделала то, что сделала. И чем быстрее мысль доходила, тем сильнее спадала болезненная преграда, позволяя опускаться все ниже и ниже, плавно скользя растянутыми мышцами.

— Ия, — мужские пальцы с силой сжали волосы на затылке, и в крепкой хватке подняли мое лицо, прямо под град поцелуев, обрушившихся как нежданное ненастье.

Он целовал меня дико, порывисто. Будто ставил метки, не в силах остановиться или сделать паузу. Под внимание кимтарца попало все: щеки, виски, губы, шея. Он обрушивал на меня свое желание, кажется, сам не в силах поверить в то, что происходит.

Только опустившись до упора и коснувшись ягодицами мужских бедер, я окончательно пришла к выводу, что все делаю правильно, поэтому новое движение, боязливое и плавное, далось мне легче, чем я думала.

Качнув тазом, закусила губу, тяжело задышав, пока Кристиан осыпал мою шею горячими поцелуями. Он разрешил мне закрыть глаза, не смотреть, только чувствовать, и поддавшись его решению, я вновь повела тазом, в этот раз назад.

Казалось, ему во мне так тесно, что чувствительные стеночки позволяли в полной мере ощутить весь рельеф, венки, бугорки, погружая в эту пучину с головой. Сильнее схватившись за мужские плечи, я тихонечко всхлипнула, мысленно шепча Крису: все хорошо, я в порядке и знаю, что делаю.

Я не пожалею. Нет, не пожалею.

Всего несколько минут, и горячее тело мужчины закаменело. Поцелуи прекратились, возвращая меня с небес на землю; опустив глаза, я увидела его лицо. Оно было невероятно честным, таким, что в голове не укладывалось, как откровенно он открыл мне свою душу, впуская внутрь без страха.

Глаза закрыты, черные ресницы дрожат. Губы, всегда упрямые и лишь изредка улыбающиеся, сжались и со стоном приоткрылись, позволяя его услышать, прочувствовать.

Еще одно движение, и вены на шее вздуваются, делая мужчину беззащитным, вымученным, на грани возможного из того, что можно выдержать.

Смотрю как завороженная, не в силах отвести взгляд. Прижимаюсь теснее, касаясь каменной груди острыми сосками и вздрагиваю, ощутив сильные пальцы на бедре, тянущие, буквально силой подкидывающие меня вверх.

Внизу становится пусто от резкого контраста наполненности, но, не обратив внимания, я просто проваливаюсь в чужие ощущения, глядя на видимый спазм на великолепном теле, на напрягшиеся до хруста мышцы и невообразимой темноты резко открывшихся глаз.

Я чувствовала, что произошло. Понимала, что мужчина испытал тоже самое, что и я несколько минут назад, опираясь на воспоминания того единственного раза, когда все было совершенно иначе.

Эвердин был прав. Это нельзя сравнивать. Просто противозаконно пытаться сравнить то, что я сейчас видела и чувствовала, с тем, что произошло тогда.

— Ай!

Запястье обожгло так, словно несколько раскаленных искр упали на кожу, быстро погаснув, но все равно поранив.