Сказки о рыбаках и рыбках - Владислав Крапивин

— Да нисколько они не дурацкие, — искренне сказал Юр-Танка. Спрятал образок под майку. Притих и объяснил со вздохом: — Обыкновенные вопросы. Только… не на каждый можно просто ответить… — Он тыльной стороной ладони провел по глазам и под носом. — Вот вы спросили: «Веришь ли в Бога»… Ну конечно! По-моему, в душе каждый человек верует, хотя бы капельку… Одни меньше, другие больше. А чтобы верить полностью… Ну нет, полностью — это можно, это сколько угодно. Но… я не знаю, как сказать…

Валентин помялся. Он тоже не знал, что хочет мальчик Юр-Танка.

— Ну, чтобы понять, что такое Бог… ага, вот! Чтобы до конца осознать идею Бога… на это, по-моему, сил не хватит. Потому что это еще бесконечнее, чем весь Великий Кристалл… Вот люди поэтому часто и обращаются с молитвами не к самому Богу, а к святым. Они как бы ближе. Понятнее. И Хранители тоже…

— У вас в княжестве христианская вера, так ведь?

— Есть такие, кто поклоняются Солнцу. Но в основном христиане. Эта вера — по многим граням…

— И вера в Хранителей, ты говоришь, тоже… Одно другому не мешает?

— По-моему, нисколько… Я про это один раз с отцом Дмитрием говорил. Это священник в Луговом, они с Филиппом Кукушкиным друзья. Хороший такой дядька, он даже в футбол играет с мальчишками, если старухи не видят… Вот мы один раз про все эти дела, про веру заговорили, и я сказал, что Христос, по-моему, самый главный Хранитель. А отец Дмитрий: «Не кощунствуй, чадо, Христос есть Господь Бог, явившийся людям в человеческой сущности, а Хранители — простые люди, хотя чистые душой, и смелые, и творящие добро по воле Божьей…» А я говорю: «Ну а сам Господь, если он творил добро среди людей по своей воле, разве он не Хранитель?»

— А что же отец Дмитрий?

— А ничего… Только волосы мне взлохматил…

— Сложные это все вопросы, — как бы заступился перед отцом Дмитрием за мальчишку Валентин.

— Ага… — Юр-Танка опять потерся носом о колено.

За окном нерешительно прокричали и смолкли лягушки. Трещал ночной кузнечик. Луна, готовая лопнуть от тяжести ртутного света, висела над косматой пустошью. Валентин посмотрел на луну, послушал кузнечика и спросил:

— А командоры… они, значит, тоже относятся к Хранителям? Раз охраняют детей…

— Не все, только самые знаменитые. Хранитель — это… ну как бы уже посмертное звание. Надо, чтобы его присвоили. За всякие героические дела…

— А кто присваивает?

— Не знаю…

— А… почему ты решил, что я должен знать про командоров? Помнишь, ты сказал?

— Ну… вы ведь тоже… как командор. Бережете нас…

— Ох, милый мой, ты и сказал!.. — горько выдохнул Валентин. — Чтобы командором стать, надо быть, видимо, чуть ли не святым. А на мне грехов…

— Святых людей не бывает, — опять по-взрослому отозвался Юр-Танка. — И грехов хватает у каждого… Командор Красс тоже был всякий. Военный же, крови сколько на нем… А потом…

— Кровь, когда в бою, это одно… а если совесть не чиста… — не сдержался Валентин.

А Юр-Танка сказал просто и с печалью:

— А у кого она чиста? Наверно, так не бывает.

— По-моему, бывает. Вот ты такой, например, — уверенно сказал Валентин.

Юр-Танка мотнул головой:

— Не-е… Все время что-нибудь скребет…

— Тебя-то? — не поверил Валентин. Однако тут же подумал: «Хотя он ведь князь. Пускай маленький, а все равно… У какого владыки совесть без пятнышек?»

Но Юр-Танка сказал о другом. Совсем по-ребячьи:

— Золотинку вот жалко… Была живая, а пришлось погубить.

Валентин вспомнил, как хрустнули рыбьи косточки. Еле удержался, чтобы не поморщиться.

— Но не было же другого выхода!

— Конечно, — кивнул Юр-Танка. — Только все равно жалко… И главное, она знала заранее. И ей было больно… наверно…

— Может, и не было… — неуверенно сказал Валентин. — Она же волшебная…

Юр-Танка снова завозился, вытащил из кармана на шортах белую свернутую тряпицу.

— Я ее до сих пор с собой ношу… Сперва думал: вдруг оживет, раз волшебная. Не надо, чтобы желание выполняла, пусть просто сделалась бы живой… Да нет уж… — Он развернул тряпочку. Мертвая рыбка размером чуть больше пятака была сухая, как чешуйка.

— Давайте похороним ее, — шепотом сказал Юр-Танка. — А то как-то… жалко даже такую…

— Давай, — тоже шепотом согласился Валентин. — А где?

— Вон там где-нибудь. Среди кустов… — Юр-Танка кивнул в сторону болота, где чернели заросли и ярко искрились лунные зеркальца воды. Потом посмотрел вниз. — Глядите-ка, здесь и ступеньки есть! Будто нарочно для нас!

И правда, рядом с окном тянулась узкая железная лесенка, вроде пожарной.

— Ты спустись, закопай рыбку. Вот возьми это… — Валентин дал Юр-Танке складной нож. — А я здесь побуду. Негоже двоим уходить с поста…

— Хорошо… — подумав немного, прошептал Юр-Танка. Встал на подоконнике. Взялся за косяк, потянулся к лесенке.

— Постой! — Валентин представил, как мальчишка уйдет вон туда, в косматую темноту, и… мало ли что! Вдруг исчезнет непостижимо и таинственно, как появился. Или просто угодит в трясину, в яму какую-нибудь… Страх за Юр-Танку стал сильнее, чем за спящих в соседней комнате ребят. С ними-то что сделается? Дрыхнут без задних ног. А князь… Мелькнуло даже: «Что, если там его караулят враги?!»

— Давай вдвоем! Я думаю, ничего здесь не случится за десять минут… — Валентин решительно опередил Юр-Танку и ступил на заржавленную, пахнущую теплым железом лесенку. Стал спускаться. С удовольствием чувствовал, как послушна вылеченная рука. Юр-Танка спешил за ним. Чешуйки ржавчины сыпались Валентину на волосы.

Лесенка обрывалась метрах в двух от земли. Валентин прыгнул, принял на руки легонького Юр-Танку, поставил в мятую высокую траву.

— Спасибо, — тихонько сказал Юр-Танка.

«А ведь один-то он побаивался идти, — понял Валентин. — Мальчонка же, хоть и верховный владыка…»

2

По заросшему двору они направились к темному краю болота. Валентин оглянулся. Дом, освещенный луной, выглядел новым, только что побеленным. Почему-то казалось, что он стал длиннее и слегка изогнулся дугой, словно хотел обнять площадь двора. Что только не почудится при таком вот ночном светиле!.. Лунные блики горели в рядах черных стекол. На миг потускнели и зажглись опять. Это скользнуло в небе марлевое облачко. Оно словно умыло луну, та избавилась от своей ртутной тяжести, сияла теперь легко и чисто.

Начались кусты — жесткие, с влажными твердыми листьями. Сперва небольшие, потом выше, гуще. Юр-Танка решительно ломился сквозь них, но часто оглядывался на Валентина. Потом опять открылась поляна. Маленькая, уже у самого болота — с трех сторон заросли ольхи, а впереди — тростник, мохнатые кочки и проблески воды.

— Давайте вот здесь, — прошептал Юр-Танка.

— Давай… — Валентин взял у Юр-Танки нож, встал коленями в траву. Она была сырая, брюки сразу промокли. Валентин вырезал ножом и отвалил квадрат дерна, вырыл ямку. Юр-Танка сидел рядом на корточках и тихо дышал. Затем уложил завернутую в тряпицу рыбку в ямку. Попросил:

— Дайте, я сам… — Взял нож, сгреб лезвием землю в ямку, заровнял ее ладонью. Уложил на место дерн.

— Вот, все… — Он встал, вытер о шорты ладони и нож и вздрогнул, резко обернулся, выдвинув перед собой сильно заблестевшее лезвие.

Валентин тоже вздрогнул. Потому что сильно зашумело, завозилось что-то в кустах. И отделился от них, выполз под луну темный ком, словно часть этих косматых зарослей и сумрака.

Юр-Танка сперва прижался так, что его плечо твердым кубиком въехало Валентину под ребро. Но тут же мальчишка охнул — уже безбоязненно, весело. Шагнул к непонятному гостю, присел перед ним.

Существо было похоже на небольшого мохнатого осьминога с толстыми короткими щупальцами. Или на обросший шерстью пенек. В его верхней части сквозь клочья шкуры смотрели светящиеся кошачьи глазки… Инопланетянин?

Юр-Танка быстро оглянулся на Валентина:

— Это чука! Значит, они и здесь водятся! Как у нас! Значит, где-то есть канал…

Сердце у Валентина все еще бухало от неожиданности. «Какой канал?» — хотел спросить он, чтобы спокойной интонацией унять это буханье. Но чука вдруг зачиркал, защебетал, и Юр-Танка ответил ему на том же птичьем языке. И объяснил:

— Он здоровается. Говорит: «Не пугайтесь»…

— Ну, не так уж мы и перепугались, — неловко хмыкнул Валентин.

— Ага… Чуки, они хорошие. Только они людей стесняются, особенно взрослых… Но этот все же не такой боязливый, он раньше в доме жил.

Чука вдруг заговорил голоском простуженного старичка лилипута, причем лилипута иностранца, который с трудом подбирает русские слова:

— Я… видите ли… потому что я дымовой…

— Домовой? — вежливо удивился Валентин.

— Дымовой… Домовые живут в подпольях… а я в трубе. В печной…

— Как же ты… как же вы там не поджарились? — озабоченно поинтересовался Валентин. Было в самом деле интересно.

— Я… видите ли… так… Если огонь, я на крышу. А потом опять домой… Иногда припекало. Да… — И чука опять защебетал и зачирикал. Юр-Танка объяснил: