Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша

Первым мчался синий пикинер. Перемахнув водную полосу, он очутился на галечной отмели, в два прыжка ее преодолел и поскакал дальше, опираясь на обломок пики, как на шест. Несущийся следом мушкетер такой возможности не имел и поскользнулся чуть ли не на первом валуне. Отчаянно взмахнув руками и выронив мушкет, бедняга кое-как выпрямился и, не решаясь двинуться с места, застыл посреди потока дурацкой статуей. Вожак этого не заметил. То и дело оборачиваясь на черно-белых, он мчался вперед заячьими прыжками – прямиком в объятия созерцающего переправу разъезда Реддинга. За пикинером сломя голову неслась стайка человек в десять. Раздался одиночный выстрел, почти догнавший прыгуна долговязый мушкетер дернулся и упал. Речушка была мелкой, но встать упавший не пытался, а остальные даже не замедлили бег…

Нет, один, с обвязанной головой, вроде бы повернул, но успел ли? Развязки Чарльз не видел – и разъезд, и беглецов скрыла скала.

– Поохотиться бы, – шепнул Давенпорту последний из адъютантов Хейла, еще не понюхавший сегодняшнего пороха.

– Без нас справятся, – покривил душой Чарльз.

Генеральская кавалькада быстрой рысью двигалась вдоль реки вслед за передовыми эскадронами, обходя дерущихся и не ввязываясь ни в какие схватки. У пехоты и так все шло отлично. Попавшие под первый удар дриксы были опрокинуты, Айхенвальд наступал, успешно продолжая то, что так хорошо началось. Отсутствие обоза уже давало о себе знать: талигойцы пороха не жалели, ответная стрельба была редкой и беспорядочной.

– Пока неплохо, – выразил общее мнение незнакомый теньент с перевязанной рукой, сменивший ушедшего в бой порученца, – а вот что-то будет сейчас у нас?

– У нас будет атака вражеской кавалерии, – удовлетворил любопытство теньента генерал и уточнил: – Очень скоро.

О том, что было бы, атакуй дриксы из арьергарда позже, когда полки Хейла ушли бы к Ор-Гаролис и рассеялись в холмах, Чарльз не спросил. Савиньяк или угадал, или знал точно; в любом случае он был прав, а пугать других и себя неслучившимися бедами Давенпорту не советовал еще Генри Рокслей. Когда был не покойником, а маршалом и талигойцем.

Дриксы атаковали вполне предсказуемым образом. Неведомый командир арьергарда действовал в полном соответствии со здравым смыслом и Пфейтфайером: пехота, судя по буро-коричневым мундирам – гаунау, наступала Фажетти в лоб, а кавалерия выдвигалась сбоку, направляясь в обход открытого правого фланга. Красивое решение, хоть сейчас в учебный трактат! Хочешь – бей в бок не перекрывшего до конца берег Фажетти. Хочешь – бей в тыл не желающему оглядываться Айхенвальду; сковать упрямца перед решающим столкновением сам великий Гусь велит. Какой выбор, господа, какой выбор!

Грохнуло. Артиллерия дриксов вовсю поддерживала атаку своей пехоты. Ответа не было, хотя пора бы уже, а темно-синие эскадроны красиво заворачивали вправо, явно готовясь обрушиться на фланговые батальоны второй линии. Все-таки решили не бросать в тылу неразбитых фрошеров… Предусмотрительно и похвально! Гуси вообще птицы вдумчивые, один Август чего стоил!

– Прикажите Айхенвальду остановиться и развернуться, – снова подал голос Хеллинген. Обычно начальник штаба был ходячей субординацией, но бедняга видел, как Фажетти перестроился лицом к надвигающейся коннице. Умело перестроился, но строй вышел слишком уж тонким, и субординация полетела к Леворукому.

– Вы что-то сказали?

– Конный резерв! Пошлите Фажетти конный резерв! – Точно решил, что Марцию конец. И все из-за избытка опыта и знаний.

– Полковник Хеллинген, смирно!

– Я не собираюсь…

Грохот пушечного залпа весьма кстати скрыл грех неподчинения. Грохот талигойского залпа. Успели! Фажетти уже в Лаик умел выбрать нужный момент.

Дымное облако, летящие через конские головы всадники, валящиеся на снег лошади… С холма выглядит недурно, но Лионель Савиньяк слишком хорошо помнит Торку, чтобы наслаждаться красотой зрелища. Талигойскую кавалерию тоже встречали залпами в упор. Глупая была атака, чего уж там. Сегодняшний гаунау толковей старика Понси, он все понял правильно. Столь уверенное движение синей конницы застопорилось.

– Артиллерия оказалась весьма к месту, не правда ли, Хеллинген?

– Да, господин маршал!

Бунт иссяк. Нет, Хеллинген не испугался, вояки вообще мало чего боятся, но им надо смотреть снизу вверх. Кодорни, Айхенвальд, Хейл, Эрмали, не говоря уж о Лецке, – все они старше и опытней, но в этот Излом опыт не спасает, а тянет на дно. Как доспехи в воде.

Новый залп, прислуга у орудий делает все возможное! Молодцы, их старания не пропадут зря. Не пропадет ничего, что пришлось терпеть во время этого проклятого марша.

– Господин Проэмперадор. Подходит Хейл.

Пусть докладывают. Хоть бы и о том, что видно в любую трубу. Доклады наполняют некоторые существования смыслом. Пусть исполняют приказы – это придает уверенность. Смысл и уверенность – это счастье, хотя адъютанты и полковники о таком не задумываются. Он и сам не задумывался, пока подыгрывал Росио. Зачитать в нужное время письмо, проворонить неурочную встречу короля с супругой, сообщить о тайной депеше, обронить пару слов в соответствующем присутствии, даже обнажить шпагу… Это просто и иногда – весело, не то что, стоя на холме, гнать других на чужие мушкеты и ждать, ждать, ждать! Предел мечтаний для фридрихов и скрежет зубовный – для Росио, Рудольфа, отца…

Хватит! Их с тобой нет, есть ты, вот и решай. Это твоя диспозиция, последний полученный тобой приказ. Ты не просто должен защитить Надор, ты должен запереть Хайнриха в Гаунау до конца кампании, так изволь сосредоточиться. На Айхенвальде. Упрямец дошел-таки до боевой линии, спешно выстроенной то ли Фридрихом, то ли кем-то, кто очнулся первым. Если Айхенвальд остановится, дриксы смогут отдышаться. Если Айхенвальд остановится, схлынет азарт и солдаты почувствуют усталость. Нужно идти вперед. Не давать передышки, не позволять собраться с мыслями тем, у кого они есть.

– Господа, мы перемещаемся вслед за наступающей пехотой. Кто-то один может остаться и понаблюдать за сражением кавалерии. Оно обещает быть интересным.

– Кавалерийский резерв…

– Следует за нами.

Пока обруч катится, он не упадет! Пока идет война, армия не развалится, а будет армия, будет и Талиг. Если остановишься, то потом соберешь половину, треть, четверть… Если остановишься, те, кто не думает, – задумаются, а это удовольствие не для всех.

– Хеллинген, вы остаетесь? Отлично. Потом доложите.

Новый пригорок. На этот раз с кривым деревцем на склоне. Сколько можно смотреть сверху вниз на чужой бой! Хуже – на свой, в котором тебя нет. «Особые поручения»… Таскаться за теми, кто знает свое дело и не думает ошибаться, а если ошибется, заметит это первым. И исправит.