Мальчик с сердцем цвета индиго - Nilab Sadeqi

покрывало, разбегались от одного прикосновения, так рьяно, что девушка начала их ловить, чтобы остановить кистью, а получалось, только сильнее становился взрыв этой свободы, на которую выпустили пигменты краски. Будто душа вышла из заточения, и ее уже никому не остановить, она пляшет и летит навстречу буре счастья. Немного поиграв с красками, она окончательно замазала все поле желтым цветом. Далее смешала новые, более темные оттенки желтого и достаточно долго вырисовывала солнце с яркими волнистыми лучами-кудрями в отсвет дня. Все ее поле превратилось в безоблачный, жаркий закат.

Илан некоторое время думал, что рисовать, так как картину с морем он уже с утра ей изобразил в подарок. Не очень ему хотелось два одинаковых подарка. Но чем больше он не хотел ей рисовать море, тем больше волны его сердца требовали именно себя на бумаге. В один момент Илан просто сдался и пошел дорогой, куда вели его душа и руки. Воды были с летними красивыми волнами любви и гармонии.

Убрав перегородку, они оба уже знали, что на бумаге будет целостная картина их мира.

После насыщенного дня вместе в большом городе Илан проводил свою гостью до самого ее дома. Был уже глубокий вечер. Нандини и Фаравиндад волновались, потому что, как оказалось, их дочь сегодня не посещала колледж. Когда они увидели Хилай у двери дома, то были счастливы, что с ней все в порядке и она вернулась домой. Они оба хотели увидеть ее спутника, но без разрешения самой Хилай не решились. Когда Хилай вошла в дом, то мама подошла к ней и проводила дочь до спальни. Мама хотела начать давно беспокоящий ее разговор, чтобы успокоить прежде всего себя.

– Дорогая, ты не хочешь все-таки нам ничего рассказать? —со сдержанным тоном начала Нандини.

– Нет, мам, пока ничего. Простите, что не предупредила, я сама не знала, что проведу весь день не в городе. Я уезжала, но со мной все хорошо. Не волнуйтесь! – на одном дыхании выдала Хилай, так и не подняв ни разу взгляда от пола.

Ей стало очень неудобно перед отцом, но дело было сделано, а она по привычке думала о последствиях только после того, как уже совершила какой-то поступок.

После ужина, который мама приготовила специально по случаю ее дня рождения, после поздравлений и подарков, перед сном мама зашла вновь к ней в комнату. Помогла ей раздеться, собрать красивые волосы и вновь предупредила дочь:

– Хилай, мы тебя очень любим и во всем тебе доверяем. Ты сама это знаешь. Но прошу тебя, соблюдай рамки. Не совершай того, отчего потом отцу бы пришлось склонять голову перед людьми. – Нандини говорила открыто, мягко и без напоров. Ровно так, как говорит союзник, предупреждая о нападении общего врага.

– Мама, я знаю. Я ничего такого не делала, из-за чего было бы так волноваться. Я гуляла весь день по городу N. c другом. Его зовут Илан. Этого пока достаточно.

– Мы не против твоего союза с любым молодым человеком, лишь бы он был по взаимной любви и понимании друг друга. Лишь бы он осознавал и понимал твою ценность. Дорогая, а он и его семья готовы принять тебя?

– Я чувствую, что да, он понимает и принимает. Но ему надо время. – Она повернулась к маме, сидя на кровати, пока та собирала ей волосы в свободную косу. – Ему надо немного еще времени, чтобы окончательно понять нашу связь. А я умею ждать. Теперь уже умею.

Глава 17

С приходом весны часто ощущается возрождение не только природы, но человеческой души и тела. Наступает пора пробуждения от длительного, порой в долгие годы жизни, сна. Всегда приятно ощущать эту новость души, которая начинает ощущать, чувствовать, трепетать и цвести. Цвести в первый раз или вновь, после разрушительного нападения со стороны варварских ветров судьбы. С жителями одного маленького городка у синего моря происходило вновь точно такое же пробуждение. Пробуждение ото сна. У кого-то впервые, у кого-то вновь после принудительного усыпления, но все словно открывали свои глаза и смотрели новым взглядом на красочное воссоздание картины мира.

Ввиду того, что Илан выбрал путь сближения с отцом и принятия его идей с уважением, молодой человек абсолютно искренне предполагал, что идет по пути диалога и, делая каждый шаг навстречу отцу, он ожидал и разметил себе план шагов отца к себе. Он не понимал, что у Исмаила слишком глубокие корни взглядов насчет жизни сыновей. Что, возможно, отец внешне будет стараться и даже сам верить в то, что шаг за шагом идет к взаимопониманию, но на самом деле избавиться от своих тревог, страхов и установок он не сможет, скорее, никогда. Ну во всяком случае не в этом времени, не в этом поколении, не в этой жизни. Молодой человек также не понимал, что его путь сближения с отцом, который он выбрал, будет все сильнее стирать границы. Что никто не сможет сказать, отец ли примет его взгляды и будет со временем оттаивать в чаше любви и принятия сына, или сам Илан, выгорая, возьмет более легкий курс и будет принимать мнение и взгляды отца.

Сын все чаще проводил сам переговоры по поводу бизнеса отца с компаньонами. Принимал участие в закупках, выбирал новый ассортимент для лавки и очень радовался к концу месяца результатам продаж и успешности своего выбора. Он чувствовал, что на верном пути к взаимопониманию с Исмаилом. Он часто с отцом разговаривал о его детстве, вдавался вновь и вновь по несколько раз в подробности истории, связанные с дедушкой и бабушкой, с их отношениями с тетями и дядями. И каждый раз находил объяснение нынешним поступкам отца, которые уходили глубоко в его детство. Илан был чрезмерно чутким и понимающим молодым человеком, что несомненно было очень ценно для его родных и семьи. Он много понимал из того, чему люди годами учатся, но так и не могут постичь. Было бы справедливо сказать, что принятие – это его стихия. Но чем это помогало ему самому? Скорее, глядя с высоты общечеловеческого понимания, ему самому ничем это не было выгодно. Но на то каждый человек и есть индивидуальность, чтобы не подчиняться общим законам и пониманию. А главное, чтобы его путь был его собственным сознательным выбором.

Когда отец бывал не в духе и ругал его за какие-то недочеты, то Илан обязательно вспоминал его историю, как дедушка жестоко физически наказывал отца за непроданные дыни на базаре, за несобранную траву на поле для