История одного гоблина: Символ веры (СИ) - Болотов Андрей Тимофеевич

– Да это же… – задохнулся он от волнения. – Не может быть!

– Что? Где? – всполошились его спутники.

– Ну, вот же! – Гарб указал пальцем на несколько рун.

Остальные недоуменно посмотрели на загадочные символы. Лишь Бурбалке смутно вспомнились давние уроки по истории древних рас. Учитель показывал ему и второму ученику загадочные письмена, оставшиеся от древней цивилизации. Настолько древней, что даже эльфы не помнили, от кого эти знаки остались. Глядя на непонимающие лица коллег, Гарб объяснил:

– Это письменность последователей Быр-Хапуга! Было такое племя гоблинов, поклонявшихся этому древнему злому богу. Племя давным-давно было очень многочисленным и могущественным, но потом пришли эльфы и почти всех истребили. Я думал, их совсем не осталось.

– Что-то не похож он на гоблина, – усомнился Михель.

– Пошустрите у него по карманам и валим отсюда! Потом будете выяснять, че к чему! – прервал их Бурбалка, хотя волнение шамана передалось и ему.

В карманах убитого не нашлось ничего путного, кроме небольшого золотого медальона с изображением исполинского гоблина, который сорванным дубом гонял трех драконов. Глаза великана в буквальном смысле метали молнии, а из рук знакомо выглядывали костяные острия. Судя по картинке, исполин побеждал.

***

К тому моменту, как патруль городской стражи обнаружил последствия резни, учиненной шайкой полурослика, Гарб, Михель, Каввель и Бурбалка успели набить волшебную сумку провиантом, миновать городские ворота и пройти по Большому тракту половину дневного перехода.

Шли, не таясь, пока гоблин и минотавр не лишились своей маскировки. Произошло это быстро и совершенно неожиданно для Михеля, которого впопыхах забыли предупредить. К чести монаха, он почти ничем не выдал своего испуга от метаморфозы, произошедшей с его спутниками. Только первые полчаса человек наотрез отказывался слезать с верхушки придорожной березы, пока Каввель не пригрозил срубить ее секирой.

Стараясь не терять достоинства, Михель ловко спрыгнул на землю и повторно познакомился с компанией, которую настоятель назначил ему в спутники. Чтобы монаху было легче прийти в себя, в глубине леса подальше от дороги устроили привал. Парень сидел возле костра, негромко постукивал зубами о края походной железной кружки, и мысленно клял учителя, подложившего такую свинью. Гарб услужливо плеснул туда своей успокоительной настоечки, но она пока не дала нужного результата.

«Ибо вижу я, что суть их не так проста, как кажется тебе», – мысленно передразнил своего наставника монах.

Знал ведь старый мерзавец! Все знал, но прямо сказать не мог – это же изменить традициям пришлось бы! Убил бы! Так, глубокий вдох и выдох. Я спокоен.

Понемногу вдолбленные за время послушничества в голову мантры и шаманское средство стали действовать. Михель действительно успокоился. Гарб все это время находился рядом и сочувственно поглядывал на человека, помня свои чувства, когда он впервые увидел представителя другой враждебной расы – испуг, желание спрятаться или убить. Убить? Такая мысль раньше не приходила ему в голову насчет монаха. А что, если этот набившийся в друзья самец человека окажется таким, какими их изображают мамаши, пугающие людьми маленьких гоблинов? Кровожадным неразумным дикарем, готовым уничтожить любое разумное существо, потому что ему так захотелось, а не потому, что у другого разумного существа есть еда или золото? Нет, с ним надо держать ухо востро.

Каввель неподалеку занимался физическими упражнениями под чутким руководством Бурбалки, в котором проснулся талант тренера по физической подготовке. Для этого он вырвал с корнем небольшое прочное деревце, веревками привязал к нему с двух сторон по камню и принялся приседать с импровизированной штангой. Нагрузка на время заставила забыть про существование неприятного соседа, целиком поглощая внимание начинающего обретать былую форму самого страшного пирата Лунного моря.

Минотавр после превращения внезапно вспомнил, что он, вообще-то, не очень ладит с людьми, и теперь сдерживался, чтобы не напасть на непрошенного попутчика. Упражнения пока помогали, но иногда он все же бросал неприязненные взгляды в сторону костра. Зато все недоверие к Бурбалке словно испарилось. Тауросу сравнил живого человека с призраком и сделал однозначный выбор в пользу старого знакомого. Повадки и натуру духа он уже хотя бы успел изучить.

Кроме всего прочего, Каввель и Гарб со стыдом вспоминали, как они себя вели под действием зелья. Оба надеялись, что никто этот вопрос обсуждать не станет.

Бурбалка просто начал получать искреннее удовольствие от нахождения на Лумее и управлял тренировкой минотавра чисто механически, погрузившись в приятные мечты о времени, когда он сможет вернуть себе тело и зажить нормальной человеческой жизнью. У него был план, и монах удачно в него вписывался. Да и серьезной помехой он быть не мог, хотя и умел больно бить призрака даже на расстоянии.

В крайнем случае от него легко можно избавиться, просто стравив с остальными компаньонами. Они, вроде, стали не слишком дружелюбными с человеком, когда действие полиморфного зелья прошло. И вообще, Михель доказал свою полезность, продемонстрировав умение управляться с нежитью.

Наконец молодой человек встал, обратив на себя внимание. Все спутники собрались у костра, и монах заговорил:

– Друзья, простите мое поведение. Я всего лишь послушник и далек от уровня мудрости и спокойствия мастеров моего ордена. Когда учитель отправил меня с вами, я думал, что вы такие же люди, как и я. Потом я узрел ваше истинное обличье и испугался. Это недостойно послушника Старого ордена, но если вы позволите мне продолжить путь вместе с вами, я клянусь, что оставлю предрассудки и буду помогать вам изо всех сил в достижении вашей цели, если она служит добру и делу Вседержителя. Это мой долг.

– В друзья набиваешься? Не вижу причин, по которым я должен дружить с человеком, – нахмурился минотавр. – Людям доверять нельзя.

– Каввель, прояви, пожалуйста, немного снисходительности! – укоризненно покачал головой гоблин. – Он мне жизнь спас. Возможно, и тебе тоже. Я бы с этим колдуном не справился.

Тауросу вполголоса процедил сквозь зубы ругательство на кутарском, но больше ничего не сказал. Долг крови священен для его народа, и пират слишком хорошо об этом помнил. Только сдаваться тоже не спешил.

– Я понимаю, уважаемый минотавр, вашу точку зрения, но смиренно прошу избавиться от этого предубеждения, дабы не затруднять наше совместное путешествие, – мягко ответил Михель.

– Это самое, я типа не против, – встрял Бурбалка, получив удивленный и благодарный взгляд со стороны монаха за неожиданную поддержку.

Тауросу в свою очередь метнул на призрака такой красноречивый взгляд из-под нахмуренных бровей, что Бурбалка предпочел спрятаться за гоблина.

– Подумай еще раз, Гарб, – обратился минотавр к шаману. – Надеюсь на твое благоразумие.

– Ну, что же, принимая во внимание все вышеизложенные мнения, следует полагать, что это дело с доводами за и против, – с умным видом произнес ловец духов. – Необходимо учесть наш прошлый положительный опыт общения с Михелем, его бойцовские качества, а также то, что присутствие человека в команде может оказаться полезным для разведывательных целей…

– А-а-а! – не выдержал минотавр. – Короче! Что ты решил?

– Короче, я за то, чтобы принять Михеля к нам в коллектив с испытательным сроком.

***

Величайшим дарами Вседержителя человечеству, по мнению Михеля, помимо свободы воли являлись две вещи: любовь и дружба. С любовью парню до сих пор не везло, да и настоящих друзей тоже пока не встречалось. До тех пор, пока судьба не свела его с Гарбом. «Кто бы мог подумать, что можно сдружиться с гоблином?» – иногда спрашивал себя монах и усмехался. Не то чтобы дружба мгновенно вспыхнула между ними, но человек сразу почувствовал ее зарождение. И это несмотря на то, что рассказывают о длиннолапом народце.

«Гоблины мерзкие, уродливые, грязные, едят нечистоты и своих детей, роются в помойках. Они примитивные, трусливые, завистливые, готовые убить любого ради пары монет или просто из-за куска мяса».