Водопад любви - Нора Филдинг

Луна одним краем вплыла прямо в спальню Вивьен. Она усмехнулась и словно зашептала:

— Обидел… обидел… обидел…

— Занимайся своими небесными делами и не лезь в мои! — вслух прошипела Вивьен.

Но луна как нарочно полностью вползла в окно и залила спальню своим светом. Она хихикала и издевалась.

— Какие секреты ты знаешь, мерзавка?! — воскликнула Вивьен и вскочила с кровати. Вот сейчас она назло воспетому поэтами светиле закроет шторы и уберет его.

Вивьен подбежала к окну, схватила штору и уже собиралась задернуть ее, как невольно выглянула во внутренний дворик.

Весь он был залит лунный светом. А фонтан, расположенный прямо под, окнами спальни Вивьен, бил серебряными струями.

Вивьен с облегчением вздохнула. Ее мать права — нервы совсем расшатались. Она еще раз бросила взгляд на сказочной красоты фонтан. Около него стояли двое: мужчина и женщина. Ее черные волосы пышным водопадом спускались на спину, а голова склонялась к плечу мужчины. Так вот почему смеялась над ней мерзавка луна! — взвыла душа Вивьен.

Мужчину Вивьен мгновенно узнала. Она не могла бы его ни с кем спутать. Она же только что о нем вздыхала! А изменник Саймон обнимал другую!

Гнев и горечь хлынули в душу Вивьен. Но на помощь ей пришла гордость. Она строго прикрикнула на гнев и горечь, но это не возымело действия. Да как могло быть иначе, если гнев требовал немедленно расправиться с изменником! Выбежать из виллы, подскочить к милующейся парочке и отвесить пару оплеух Саймону. Да и эту мессалину не пощадить! Вцепиться руками ей в волосы и выдрать их с корнем. Снять с нее скальп!

Горечь на мгновение остановила порыв гнева. Она заволокла глаза Вивьен слезами и предложила ей пожалеть себя. Она молодая, красивая, нежная, почему же на ее долю выпадают одни лишь страдания? Куда же запропастились радость и веселье?

Забудь его! — внесла предложение гордость. У тебя есть Линк. Он достойно ответит на твою любовь!

Не нужен мне Линк, заявило сердце Вивьен. Хочу Саймона!

Спустись и разберись! — подлил бензина в огонь гнев.

Вивьен вихрем вылетела из спальни.

— Лулу! Что ты здесь делаешь? Охотишься за отцом?

— Саймон…

— Тебе плохо?

— Саймон…

Голос Лулу, всегда пронзительно громкий, сейчас был еле слышен. Саймону даже показалось, что его имя произнесли не губы Лулу, а прошептал набежавший легкий ветерок.

— Лулу, я не отец! Со мной такие штучки не пройдут! — решил все-таки внести ясность в ситуацию Саймон.

— Я умираю, Саймон… Я хочу признаться…

— Я не исповедник. Если тебе действительно так плохо, я отвезу тебя в больницу. Что у тебя болит?

— Сердце…

— Не придуривайся!

— Саймон, ты не понимаешь. Физически оно здорово, а нравственно оно… в инфаркте! — Лулу театральным жестом приложила руку к груди.

Саймон улыбнулся.

— Лулу, на дворе за полночь, а ты решила устроить спектакль под открытым небом. Не поздновато ли?

— Саймон, я серьезно. Мне плохо!

— Хорошо, Лулу! Я тебе верю! Но чем я тебе могу помочь? У меня нет ни валиума, ни седуксена…

— Мне не нужно лекарств! Выслушай меня, прошу…

— Лулу, а не лучше ли тебе отправиться спать? — вновь попытался избавиться от Лулу Саймон.

Лулу заплакала. Это она умела делать отменно. Слезы медленно катились у нее по щекам, не размазывая ни тушь, ни пудру.

— Лулу, ты и в самом деле неплохая актриса! Но я же не режиссер. Не заняться ли тебе Диком Спенсером? Он, говорят, продюсер и сделал Линка звездой. Не исключено, что и тебе поможет, а?

— Я католичка, — тихо произнесла она.

— Поздравляю!

— Саймон… — снова пробормотала она.

Рука Лулу, блуждая в воздухе, в безвольном полете пала на грудь Саймону, и Лулу всем телом припала к Саймону. Тому ничего не оставалось, как обнять ее.

— Я продалась… Продалась за тридцать сребреников. Как Иуда. — Слезы Лулу уже начали орошать рубашку Саймона.

— Не преувеличивай! — Саймон, сам того не замечая, крепче обнял Лулу.

— Да, Саймон! Моя мать воспитывала меня в строгой вере. Она всегда твердила, что дурные поступки наказуемы. Но я считала, что это произойдет в загробной жизни, и не слушала ее. Вот Бог меня и наказал!

Несколько нарочитые вначале слезы Лулу постепенно перешли в настоящие рыдания. Уже ни тушь, ни пудра не сопротивлялись смывающему их потоку соленой воды, текущей из глаз Лулу.

Саймон вконец растерялся.

— Лулу, милая, не плачь! — прошептал он и начал гладить ее по волосам.

— Вечером я была в церкви в Санта-Мария Маджоре… — сквозь рыдания проговорила Лулу. — Ко мне явилась сама Дева Мария и потребовала, чтобы я во всем созналась… Это я напоила Фанни шампанским!

— Будет, Лулу, будет… — неуклюже продолжал уговаривать любовницу отца Саймон. — Угостила мою сестру шампанским, ну и что из того? Она давно совершеннолетняя и, скорее всего, уже пробовала спиртное. Ну будет, будет, — осторожно проводя рукой по заплаканному лицу Лулу, сказал Саймон.

Лулу снова всхлипнула.

— Это Мячик виноват! Он требовал с меня денег за неустойку! Якобы я опоздала. Он мне сам билет прислал! — размазывая по лицу слезы, рыдала Лулу. — Я же должна была играть невесту Комара, а он эту Вивьен нашел! И решил от меня отделаться…

Саймон насторожился. Упоминание имени Вивьен больно резануло слух.

— Лулу, подожди. — Саймон слегка отодвинул от себя Лулу. — Я ничего не пойму. Какая невеста? Какой мячик? Расскажи подробно!

— Ничего я не знаю, — снова заныла Лулу. — Какая-то рекламная кампания. Меня часто нанимают кого-нибудь изображать… Спутницу, невесту, жену. Да мало ли кого…

— А Вивьен?

— Не знаю. Но я не хотела… Я не собиралась ее убивать… Это не я… Я пробовала порошок. Он был нормальный… Почему ей стало плохо, я не знаю… Это Мячик…

Ночная прохлада мелкими иголочками колола полуголую Вивьен, но она не обращала на это никакого внимания. Факелом горящий гнев подогревал ее. Прозрачная ночная рубашка Вивьен развевалась, когда она фурией неслась к обнявшейся парочке.

Вот сейчас она всем покажет что почем! Прямо здесь, во внутреннем дворике, устроит им аутодафе. Сожжет эту ведьму, посмевшую посягнуть на ее любимого, на священном костре инквизиции! Будет знать, как обниматься с чужими почти что мужьями ночью под луной!

И Саймона она не пощадит! Вырвет его бесстыжие глаза… Или, как называет их Бен, буркалы! Нечего зенки на всяких распутниц пялить! Глазенапы лопнут. В следующий раз он уже никому не сможет назначать здесь свидания! Какой обманщик! Пробрался втихомолку на виллу — сам ведь в гостинице остановился — и милуется с этой черноволосой вертихвосткой у Вивьен на глазах! А если бы Вивьен не выглянула в окно? Кто прекратил бы эту вакханалию?