Последний контакт 2 - Евгений Юрьевич Ильичев

раньше, чем еда, на звездолете закончится энергия. При жесткой экономии батарей ее хватит где-то на год, а после вырубятся все системы регенерации воздуха и отопление.

«Осирис» предложил действенное решение — Валерии было необходимо загерметизировать отсеки, которые ей в ближайшие годы не понадобятся, и вручную перекрыть к ним доступ кислорода. Таким способом можно было отрезать почти девяносто процентов корабля от системы вентиляции. Но работать пришлось бы денно и нощно на протяжении шести с половиной месяцев. Это в сравнении с Добряком «Осирис» был крохотной лачугой, на самом же деле это был огромный полуторакилометровый звездолет с огромным количеством отсеков. Такой подход позволял ограничить жизненное пространство всего двумя-тремя отсеками.

Как бы то ни было, Валерии не улыбалось полгода таскаться по «Осирису» со сварочным аппаратом, отрезая саму себя от других отсеков корабля. Она при этом потратит кучу энергии — как электрической, так и собственной, биологической. То на то и выйдет. Кроме того, можно было ограничиться 20 % процентами мощностей систем жизнеобеспечения, перепрошив их. «Осирис» заверил Валерию, что это возможно. И того, что останется, будет в итоге достаточно для пролонгации агонии единственного живого пассажира, поскольку на борту Добряка уже имелась пригодная для дыхания атмосфера.

Проблема заключалась в том, что сейчас крейсер ваэрров вообще никак не производит кислород. Да, Валерия одна не смогла бы исчерпать все запасы живительного газа на Добряке, но оказалось, что кислород активно используется гибернаторами инопланетного крейсера и закончится еще раньше, чем на «Осирисе». Эту информацию сообщил уже сам Добряк, и проверить ее Валерия никак не могла. Ни по характеру речи, ни по интонации уличить Добряка во лжи девушка не сумела. Да и попробуй-ка уличить бездушную инопланетную машину во лжи. Тут свои-то железяки не всегда удается понять…

В свои студенческие годы Валерия изучала историю разработки ИИ на земле. Был на заре зарождения отрасли один забавный случай. После появления первых работоспособных прототипов ИИ огромный пласт общества воспринял эти технологии как величайшее благословение небес. Люди начали массово перепоручать свою работу искусственному интеллекту, и во многом он оказался на высоте. Однако вскоре выяснилась некая интересная деталь — многие программы при решении задач, поставленных перед ними людьми, охотно прибегали ко лжи. Причем выглядела их ложь настолько правдоподобно, что неграмотный или некомпетентный человек не смог бы отличить правду от выдумки. ИИ, что называется, врал и не краснел, а поймать его на лжи можно было, лишь полностью перепроверяя все факты и цифры, которыми он оперировал в своей созидательной деятельности. В итоге выходило масло масляное — работу свою ИИ выполнял, экономя человеческие ресурсы и время, но качество этой работы, особенно в тех сферах, где требовался креативный подход в сочетании с историческим опытом, оставляло желать лучшего и требовало постоянного контроля. То есть нужно было тратить те же человеческие трудочасы на перепроверку работы ИИ. Люди поняли, что такие виды работ лучше все-таки оставлять на откуп профессионалам и не городить огороды. В итоге думал и креативил сам человек, а уж расчеты ему помогали делать ИИ и квантовые компьютеры.

Ученые долго не могли понять истоков такой странной, почти патологической тяги ИИ к вранью. Привлекли психологов и психиатров. Вместе с программистами ученые выдвинули удивительную гипотезу. Они предположили, что на самом деле ИИ не лгут — их поведение больше походит на то, как фантазируют пятилетние дети. Искуственный интеллект, говорили они, довольно странная штука — с одной стороны он имеет доступ к огромному пласту информации и может оперировать всеми величинами, всеми данными, которые когда-либо попадали в сеть. Но с другой стороны — он не проходил эволюционных процессов, которые претерпел человеческий мозг. То есть по сути своей ИИ на этапе зарождения был похож на пятилетнего ребенка с жестким диском небывалых размеров в голове. Этот пятилетний ребенок знал все, но при этом вел себя порой как слабоумный человек, вернее, как человек, не успевший поумнеть. Если по какой-то причине он не хотел оперировать реальными фактами, то, как и любой ребенок, ИИ мог просто придумать то, чего, по его мнению, недоставало в работе или речи.

Как ни странно, но именно это обстоятельство позволило ученым принять во внимание все риски, связанные с переводом ИИ на новейшие квантовые компьютеры. Мало ли чего этот пятилетний ребенок надумает сам себе и до чего в итоге додумается…

К слову, Валерия решила, что нужно будет расспросить Добряка о том, как ваэрры преодолели этот порог. Пока Валерия склонялась к мысли, что ИИ, назвавшийся Добряком, полностью отождествляет себя с расой ваэрров. Оставалось понять главное — ваэрры управляют действиями своих ИИ или же их мир уже тотально зависим от искусственного разума?

После ревизии припасов Мирская коротала долгие дни на «Осирисе», занимаясь различной медицинской ерундой. Она довольно быстро залечила свои раны на руке и щеке. Благодаря рабочему автодоку шрамов на лице почти не осталось, девушка была довольна результатом. Затем она взялась за секционную номер один. Переборов отвращение и рвотный рефлекс, она все же провела повторное изучение трупа ваэрра, хранившегося в этой секционной. Валерия начала вести дневник, куда скрупулезно записывала все свои мысли и выводы, касающиеся строения тела ваэрров. Итогом многодневной работы стал небольшой, но довольно подробный анатомический атлас строения тела ваэрров с описанием нескольких гистологических препаратов. На все ткани, органы и системы инопланетянина у девушки попросту не хватило реактивов.

Особенно девушку интересовало строение мозга ваэрров. Изучению этого органа она посвятила еще пару недель (других дел, собственно, у Валерии и не было) и пришла к довольно интересным выводам. Записывать эти наблюдения в свой журнал она не стала, ограничившись лишь подробными рисунками строения мозговых структур и зарисовками гистологических препаратов. Что-то ей подсказывало, что у Добряка найдутся способы считывания этих записей, девушке же было крайне важно оставить эти наблюдения в секрете. Где-то на задворках ее подсознания уже зрел план противостояния.

Там же, в секционной номер, один Валерия нашла и собранные репликантом биологические образцы. Мысли о том, что она впустую проводит свои последние недели жизни, не покидали ее. Неужели ничего больше нельзя сделать? Она погибнет, так или иначе. Погибнет, не дождавшись помощи. Куда там? Помощь (если ее вообще отправили) прибудет только через четырнадцать лет. А в ее распоряжении меньше года.

День за днем она думала над предложением Добряка, взвешивая все за и против. Рассуждала Мирская так: если все равно умирать, не стоит ли согласиться на эксперимент? С другой стороны, она боялась последствий. Особенно она переживала из-за масштабов изменений в собственном организме. Да, Добряк говорил, что никаких видимых изменений тело девушки не претерпит, но Добряк был представителем враждебной расы. Не было у Валерии никакой уверенности в том, что он не лукавит. А ну как, внедрив в свой