Последняя роль - Фридрих Незнанский

— А, это вы, — сказал он как будто даже с облегчением.

— Сегодня вы ласковее встречаете гостя, чем при первой встрече, — усмехнулся Турецкий.

— Сегодня я вас знаю, — сухо ответил Данилов. Затем подозрительно прищурился и глухо добавил: — Хотя знаю ли?

— Чужая душа — потемки, — согласился Александр Борисович. — Алексей, мы ведь с вами, кажется, почти подружились во время нашей первой встречи. Не так ли?

— Ну, допустим.

— А между друзьями не может быть секретов, так?

— К чему вы клоните?

Турецкий шагнул к парню и сказал:

— Можно заглянуть к вам в гараж?

Данилов попятился.

— А зачем вам?

— Просто хочу посмотреть. А этом ведь нет ничего криминального, не правда ли?

Данилов взял себя в руки и посмотрел на Турецкого недовольным, нагловатым взглядом.

— Не люблю, когда чужие шляются по моей личной территории и суют всюду нос, — резко сказал он. — А гараж — это моя личная территория. Как спальня или кухня.

— Да ну? — Продолжая наступать на парня, Александр Борисович тихо засмеялся. — Выходит и спите, и завтракаете в гараже?

— А вот это уже мое дело, — грубо ответил Данилов. — И знаете что?… Давайте-ка, идите отсюда. Я устал, вы, наверно, тоже. Хотите поговорить, встретимся утром. Идет?

Турецкий покачал головой:

— Нет. Не идет. Я…

— Эй дядя, ты адресом не ошибся? — произнес хрипловатый голос у Турецкого за спиной.

Александр Борисович обернулся и увидел двух мужчин, стоявших в нескольких шагах от него.

— Так-так, — проговорил Турецкий. — Кажется, вы ребята заблудились? Идите на свет фонаря и выйдите во двор.

Мужчины переглянулись.

— О жен тебе ясно сказал, чтоб ты шел своей дорогой! — гаркнул один из них.

— Вот-вот, — подтвердил второй. — Лучше иди своими ногами, иначе тебя отсюда унесут на носилках.

— Ого! — Турецкий улыбнулся. — А ведь это уже угроза. А носильщиками, надо полагать, будете вы?

— Будешь базлать, мы станем твоими могильщиками, — пообещал один из парней.

Александр Борисович повернулся к Данилову.

— Это твои друзья? — осведомился он.

Парень ничего на это не ответил. Он смерил Турецкого оценивающим взглядом и сказал:

— Шли бы вы лучше, гражданин детектив. У нас здесь не Москва, нравы жестокие. Да и дороги неровные. Не ровен час, споткнетесь и покалечитесь.

— Да, мужик, не нарывайся, — посоветовал Турецкому один из парней.

— А теперь слушайте сюда, граждане хулиганы. У меня в кармане лежит удостоверение детективного агентства, а в другом — большой черный пистолет, который я имею полное право применять. Удостоверение я могу достать и показать. Пистолет мне доставать очень не хочется. Но если я его достану, я не стану пугать. Я стану стрелять. Ясно выражаюсь, ребятишки?

— Яснее некуда, — насмешливо сказал один из парней. — Ты, дядя, одного не учел. У нас и у самих стволы найдутся. Андестенд?

— Анде… что?

— Андестенд. Это по-английски — «врубился»?

— Так вы еще и по-английски можете? — улыбнулся Александр Борисович. Он вновь посмотрел на Данилова (не теряя из виду двух парней) и тихо и спокойно спросил: — Ты этого хочешь?

— Чего? — угрюмо отозвался тот.

— Хочешь, чтобы началась стрельба?

— Стрельбы не будет, — сказал Данилов. — Это я обещаю.

— Хорошо. В таком случае, скажи этим ребятам, чтобы они шли по домам. Время позднее, детям пора в постель.

Данилов перевел взгляд на парней и громко сказал:

— Всё в порядке, парни. Я сам разберусь.

— Уверен?

— Да.

— Как скажешь, — с усмешкой проговорил один из парней, тот, что был пониже и поплотнее.

Парни повернулись и нехотя зашагали прочь.

— Ну, вот, — облегченно вздохнул Турецкий. — Похоже, один конфликт мы решили. Теперь обсудим…

Договорить Александр Борисович не успел. Всего на секунду он отвел взгляд от фигуры Данилова, чтобы посмотреть вслед удаляющимся парням. Этой секунды оказалось достаточно. Конец железного прута со свистом рассек воздух и ударил Турецкого по темени.

— Эй! — Кто-то потормошил Турецкого за плечо. — Эй, вы живы?

Александр Борисович приоткрыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на лице говорящего. Реальность вдруг пошатнулась, в голове заухал колокол, а в нос резко пахнуло спиртным перегаром.

— Где я?… — тихо и мучительно пробормотал Турецкий. — Что со мной? — Он поднял руку и потрогал голову. — А-а, черт…

— Вы что, ранены? — с тревогой спросила девушка. — Эй, вы меня слышите? У вас, кажется, кровь.

Турецкий приподнялся на локте, пошатнулся и с трудом удержал равновесие. Теперь он разглядел девушку, склонившуюся над ним. Тонкое лицо, огромные глаза, чуть курносый нос, кудрявые локоны.

— Вы кто? — спросил Александр Борисович, все еще слабо соображая, где он находится и что, собственно, произошло.

— Нормальный вопрос! — усмехнулась девушка. — Я-то понятно кто. А вот вы?

— Я турецкий, — ответил Александр Борисович и поморщился от подступившего к горлу приступа тошноты.

— Н-да, здорово вы, видать, наклюкались, — резюмировала девушка. Затем назидательно произнесла: — Турецким бывает берег, или свитер. А у человека должно быть имя. У вас есть имя?

— Есть.

— И какое же?

Турецкий хотел ответить, но вдруг с ужасом осознал, что не помнит своего имени. Видимо, ужас достаточно красноречиво отразился на лице Александра Борисовича, потому что девушка сказала:

— Вот это да! Вы что, даже не помните, как вас зовут? А ну-ка, поднимайтесь, а то простудитесь. — Девушка схватила Турецкого за руку и потянула на себя. — Давайте-давайте, поднимайтесь! Нечего на снегу валяться! Если не хотите застудить свою задницу. В вашем возрасте это опасно. Ну!

Турецкий, чертыхаясь и охая, поднялся на ноги.

— Нельзя разгуливать по улице в пьяном виде, — строго сказала девушка.

Она была невысокого роста, стройная до худобы, с задорным и любопытным личиком.

— Я не пил, — сказал Турецкий, щупая рукой голову. Затем неуверенно добавил: — Наверное…

— Не пил, как же! Тогда почему от вас разит, как от пивной бочки?

— Я… не знаю.

— Отлично! — Девушка засмеялась. — Вы забавный чел!

Александр Борисович тоже улыбнулся, но вдруг его качнуло в сторону, и, если бы девушка не схватила его за руку, он бы наверняка упал. Несмотря на хрупкость телосложения, девушка была на редкость сильной.

— Что же вы всё время падаете? — недовольно проговорила она. — Прямо как бревно!

— Я не бревно, — обиженно сказал Турецкий.

— Да ну? А откуда вы знаете? Вы ведь не помните своего имени. Вполне возможно, что вас зовут «бревно». А что, красивая фамилия. Вполне себе мужественная.

От трескотни девушки у Турецкого начался новый приступ головной боли. Темя заныло, в висках застучало, перед глазами поплыла желтая пелена. Турецкий вцепился в руку девушки, затем, используя ее, как поручень, нагнулся и его мучительно вырвало.

— Да вы что! — закричала девушка, пытаясь вырваться. — С ума сошли?

Турецкий вытер рот рукавом куртки, выпрямился и жалобно проговорил:

— Извините… Кажется, у меня сотрясение.

Он повернулся к фонарю, и девушка вскрикнула от страха.

— О, Боже! Да у вас сзади вся куртка в крови! Что у вас с головой?

— Меня… ударили, — поморщившись, ответил Турецкий. — Видимо, сильно.

— Ну, дела. — Лицо девушки стало растерянным. — Что же мне с вами делать? Может, вызвать «скорую»?

— Нет, — слабо произнес Александр Борисович. — Вы… далеко живете?

— Да нет. Вот мой дом! — Девушка кивнула в сторону пятиэтажки.

— А у вас…

— Нет, дома у меня сейчас никого нет, — предупредила его вопрос девушка. — В самом деле, пойдемте ко мне домой! На насильника и маньяка вы, вроде, не похожи. Да вы сейчас и не в том состоянии, чтобы кого-нибудь насиловать.

— Это точно, — болезненно усмехнувшись, сказал Александр Борисович.

— Он еще и усмехается! Идти-то сможете, господин бедолага?

— Да, — выдохнул Турецкий.

— Тогда хватайтесь за моё плечо, и пошли. Только постарайтесь больше не блевать. Дома, над унитазом, — сколько угодно.

— Хорошо, — пробормотал Турецкий. — Я постараюсь.

— В таком случае, в путь.

Турецкий вцепился в плечо девушки, и они медленно двинулись к дому.

35

— Ай! — Александр Борисович отдернул голову.

— Сидите смирно, — с укором сказала девушка. — Что вы как маленький! Подумаешь, пощипало немного. Я вам дала коньяка? Дала. Теперь ждите, пока анестезия заработает.

— Пока она заработает, я окочурюсь.

— Не окочуритесь. А как во время войны солдаты с пулей в животе в атаку шли?

— С пулей в животе в атаку не пойдешь, — возразил Турецкий, снова вверяя голову в заботливые руки девушки.